В 1892 году А. П. Чехов поселился в подмосковном имении Мелихово. Жил, что называется, затворником, много работал, а из прислуги оставил только кухарку Глашу.
И вот, как-то раз, приезжает к нему в гости актриса Ольга Леонардовна Книппер. Называет Антона Павловича «милым усталым другом», курит папиросы, пьёт херес, задумчиво трогает клавиши фортепиано. Хрипло смеётся в ответ на вопрос: «Вы погостить или, так, проездом?». Затем, бежит к привёзшему её экипажу и возвращается с неопрятной собакой. Выкрикивает А. П. Чехову в лицо, — Любите её, друг мой. Она так одинока.
Затем кутается в шаль и, рыдая во весь голос, уезжает.
— Актриса. Хрупкая ранимая натура, — виновато пояснил Антон Павлович оторопевшей Глаше. И, присмотревшись к, скалящей зубы псине, добавил, — Теперь у нас на стене повешено своего рода ружьё.
— Ружьё? — растерянно огляделась кухарка.
— Видишь ли, Глаша, — Антон Павлович, задумчиво почесал за ухом собаку. – Один англичанин сказал, что весь мир театр, а мы в нём актёры. Понимаешь? Представь, что ты и я герои пьесы. Наша жизнь размерена и посвящена работе. Кажется, что ничего внезапного произойти не может. И, вдруг, появляется Собака! И это не просто так, догадываешься? Она, обязательно, что-то несёт в себе. Подумай, в чём смысл этого появления? Что она должна делать?
— Двор стеречь?
— Нет, тут всё сложнее. Собака должна укусить! Понимаешь? И укус этот будет страшен! Собака, как ружьё, которое годами висит на стене. Все к нему привыкли, не обращают внимания и, вдруг, бах! Оно стреляет. Не знаю почему, но стреляет! – Антон Павлович сел за письменный стол. – И вот вопрос… Выстрел, это побуждение к действию или некий завершающий аккорд?
Чехов задумался, склонившись над исписанными листами.
— Я вот те покусаюсь, мошенница, — Глаша погрозила кулаком собаке.
Надо сказать, что слова Чехова изрядно напугали кухарку. Она, ранее не особенно обращавшая внимания на собак, начала сторониться псины и всячески её задабривать. Та, естественно, поспешила этим воспользоваться, сначала подворовывая на кухне, а затем, обнаглев, начала просто отбирать понравившиеся ей куски. Мало того, она даже стала ходить с кухаркой на рынок. Глаша плакала по ночам, но терпела.
Но однажды…
— Антон Павлович, — кухарка, теребя передник, стояла у стола писателя. – Про ружьё, которое висит на стене. Помните, вы рассказывали?
— Помню, помню. И что же?
— А может оно испортиться? Ну, оно висело себе, висело и от времени испортилось?
— Матушка моя, — воскликнул Чехов. – Гениально! Человек бесцельно проживает свои годы, но знает, что есть нечто в жизни, могущее её изменить. И вот он решается, срывает ружьё со стены, а оно уже никуда не годно. Грозное божество оказывается примитивным идолом. Трагично, ах, как глубоко и трагично!
— Так может испортиться? – покрасневшая от напряжения Глаша ждала ответа.
— Знаешь, теперь мне кажется, что просто обязано!
Кухарка чуть заметно улыбнулась, прошла на кухню и, вынув из кармана медный пестик, с размаху обрушила его на затылок собаки, поедающей говядину из кастрюли со щами…
В оправдании Глаши добавлю, что псина вскоре выздоровела и превратилась в ласковую и немного грустную домашнюю собаку.
