Злая еда

Решили как-то раз муж с женой жареного мяса поесть. Пошли в ресторан, заказали свинину. Официант блюдо принёс, куверты разложил. Тут супруга замечает, что повар мясо морковкой в виде звёздочек украсил.
— Давай, — говорит мужу, — уйдём отсюда. Тревожат мне эти звёзды-пентаграммы.
— Да ты в своём уме? – спрашивает муж.
Берёт вилку, накалывает морковку и в рот отправляет.
— Ешь один, — упрямится супруга. – Я же к печати Бафометовой не притронусь.
— Ох и дура, — посмеивается тот. – Глядите на неё, моркови испугалась!
Режет ножом свинину и ест. Режет, ест и приговаривает, — Дура. Ох и дура.
— Прекрати, — сердится жена.
А муж заладил, мол, «дура, да дура». Отправит в рот кусок свинины, морковкой закусит и опять за своё, — Ох, и дура же ты!
Не выдержала жена, схватила со стола стальную вилку и мужу прямо в темя и вбила. Тот сразу головой сник, на стуле обмяк. Супругу же, видя такое дело, официанты полотенцами связали и в полицию свели. Читать далее Злая еда

Плотогон Прохор Картузов (часть первая)

Прохор Картузов
Прохор Картузов

Память людская, не будучи подкреплённая некими опорами, скоротечна и существует, дай Бог, сотню лет. Кто из нас помнил бы сейчас имя славного инока Александра Пересвета, не увековечь его поединок на Куликовом поле художник М. И. Авилов? Кануло бы в Лету «Хождение за три моря» тверского купца Никитина без доброго пива «Афанасий» в пластиковой бутылке. Стёрлась бы из памяти фамилия миллионщика Елисеева, без здания на улице Тверской, возведённого гениальным Матвеем Казаковым. Великому человеку, дабы деяния его сохранились, необходим достойный творец, способный создать своего рода материальную веху, которая не один век будет торчать из болота народной памяти, указывая путь настоящему патриоту и не давая оступиться…
Читать далее Плотогон Прохор Картузов (часть первая)

Плотогон Прохор Картузов (часть вторая)

Прохор Картузов
Прохор Картузов

Волжские невесты
Деревня в которой родился Прохор, славилась крепкими лесорубами и бесстрашными плотогонами. Первые, невзирая на лютую волжскую стужу, всю зиму рубили звенящие от мороза стволы сосен. Вторые, стоя по колено в ледяной воде, правили через водопады плоты в купеческий город Нижний. Но, главным богатством этих краёв издревле считались знаменитые невесты из плотогонских семей. Невысокие, крепко сбитые, уверенно стоящие на сильных ногах, они пользовались столь большим спросом, что уже к десяти-одиннадцати годам все девки поголовно бывали сосватаны. А, так как брали их в зажиточные купеческие семьи, то о приданом родители могли не беспокоиться. Девицы же, зная, что в будущем их ждёт городская жизнь, где не придётся ходить за скотиной или копаться в огороде, росли в своё удовольствие. Целыми днями плескались в реке или, оседлав бревно, с визгом проносились через волжские пороги. Только одно интересовало сватов, что бы невеста была здорова.
Читать далее Плотогон Прохор Картузов (часть вторая)

Плотогон Прохор Картузов (часть третья)

К морю
1. Дома

Сестра Прохора
Сестра Прохора

В этот раз Прохор добирался домой обозом с тремя мрачными купчишками. Несмотря на лихие чубы из-под фуражек и хмельные глаза, попутчики всю дорогу молчали, лишь изредка принимаясь шёпотом ругаться из-за утерянной корзины напёрстков. Ночами же, опасаясь, как бы плотогон не стянул чего с телег, торговцы спали по очереди, выставляя караульного. Поэтому, когда до деревни оставалось верст пять, Прохор простился с угрюмыми спутниками и махнул через сосновый бор напрямик.
Как человек, проведший большую часть жизни на просторе большой реки, он чувствовал себя в лесу неуютно. Треск сучьев в орешнике, сонное бормотание выползней, визгливый барсучий смех – всё это тревожило и вынуждало ускорить шаг. Когда же в просвете меж стволами показалась родная изба, тревога настолько сгустилась, что Прохор остановился. Что-то было не так. Не сушились на заборе чиненые-перечиненные дедовы порты. Не пахло отцовским табаком и горелым бобровым салом. Не насвистывала на огороде «Алёшеньку шарманщика» мать.
Стараясь не шуметь, он прокрался вдоль забора и кинул в окно еловую шишку. Тотчас на крыльцо выбежала сестра и, заметив Прохора, бросилась к нему. Читать далее Плотогон Прохор Картузов (часть третья)

Шпион

История эта произошла незадолго до Первой Мировой, году этак в 1910-м.
Построило военное министерство завод боевых дирижаблей, а что бы держать производство в секрете, спрятало его в лесах под городом Муромом. Тайным образом наняли инженеров, работников завезли, и закипело дело. Днём дирижабль построят, ночью тишком авиаторы на нём улетят. Для полной безопасности выставили в охрану солдат во главе с подпоручиком из контрразведки.
И вот, получает как-то раз подпоручик депешу из своего ведомства, что есть опасения, будто направила Германия в Муромские леса лазутчика, дабы дирижабельному предприятию вред нанести. Потому приказывают караулы усилить, а всех новоприбывших наисерьёзнейшей проверке подвергать. Читать далее Шпион

Дом в котором я …

Это самый обыкновенный московский дом. Девять этажей, множество подъездов, шестиметровые кухни, потолки высотой в два с половиной метра. Если я ничего не путаю, такие строения называют «брежневками» — в честь вождя, пришедшему на смену тому, при ком возводились знаменитые «хрущёвки». Медленно ползают крошечные лифты с кабинками, обклеенными стикерами от жвачки и частично содранными рекламными листовками. На каждом этаже по четыре квартиры с бронированными дверями, поблёскивающими пластиковыми «глазками». На лестничных площадках, возле мусоропроводов, стоят консервные банки с окурками. Народ здесь живёт небогатый, но аккуратный. Читать далее Дом в котором я …

Про куртку

Во времена моего детства мужское население района, предпочитало носить одежду чёрного цвета. Пальто, брюки, шапки и ботинки — всё было выдержано в одной цветовой гамме. Думаю, что этот окрас действовал на людей успокаивающе. Давал понять каждому встречному, что перед ним свой, близкий по стремлениям и достатку человек. Нормальный рабочий мужик из «пятиэтажки». С крепкими кулаками, любящий футбол, отслуживший в армии, отсидевший по молодости свой «двушник за хулиганку», в меру выпивающий и работающий на одном из близлежащих заводов. Конечно, как в любой социальной группе, изредка попадались вольнодумцы — своего рода паршивые овцы. Один мог напялить на голову белую кроличью ушанку, другой – вырядиться в коричневое пальто, третий – нацепить галстук. К таким относились с недоверием или плохо скрываемым презрением. И если заговаривали о нём, то именовали не иначе, как «тот, что в белой ушанке ходит». Читать далее Про куртку

Про сапоги

Нет ничего удивительного в том, что из всех дорог, в памяти обязательно хранится та, которая вела от школы до дома. Для меня это узкая длинная асфальтовая дорожка. Летом, когда занятий нет, трещины прорастают травой, а зимой ученики раскатывают на ней «лёдики». С одной стороны — мутно-серый бетонный заборчик школьного стадиона, с другой – разросшиеся кусты колючего боярышника. Читать далее Про сапоги

Купец Рябов

Пров Федотович Рябов поселился в Нижнем пару лет назад. Кой-какой капиталец у него уже имелся, но он до поры это искусно скрывал, прикидываясь мелким купчишкой, коих близ Ярмарки водилось великое множество. Начнёшь вспоминать, придёт на память не то лавчонка с баранками, не то прилавочек с леденцами или, того проще, короб с мануфактуркой через плечо. Казалось, зарабатывает себе мужичок торговлишкой на плошку щей, а о большем и не мечтает. Невысокого полёта птица, споёт свою песенку, никто и не заметит. Читать далее Купец Рябов

Повар Ансельм

В армии Ансельму жилось бы неплохо, если бы не капрал Ренар, непоколебимо верящий в то, что любой повар прирождённый вор. Старый чёрт просто изводил его своими проверками, пересчитывая, по пять раз на дню, ящики с сахаром, бутыли с маслом и буханки хлеба.
— Умру, но докажу, что ты мошенник, — в очередной раз, перетряхнув все батальонные запасы, шипел в ухо Ансельму капрал.
— Я честный человек, — устало отвечал тот. Читать далее Повар Ансельм