Есть у Антона Павловича Чехова рассказ «Дорогая собака». Два приятеля-офицера пьют коньяк, и один пытается продать другому свою собаку. Второй отказывается. Первый снижает цену, затем уговаривает взять псину просто в подарок, и, в конце концов, спрашивает где «здесь поблизости живодёрня», ибо собака осточертела. Такой вот невесёлый чеховский юмор.
У этого коротенького, на пару страниц всего-то, рассказа имеется своя история. Описана она в дневниках А. И. Ревякина, известного исследователя и биографа Антона Павловича.
***
Летом 1884 года, земский врач и начинающий писатель снимал в Звенигороде дачу. День проводил в больнице, а вечерами, под шелест листьев и пение птиц, писал рассказы для юмористических журналов и еженедельников. В один из выходных к нему пожаловали соседи — звенигородский журналист с женой и дочерью. Принесли настойку собственного изготовления, похвалили дачу, сад, цвет лица Чехова и сели на веранде пить чай. Смеркалось. В саду соловьи, мошкара, фиалки. Сосед, похохатывая и картавя, рассказывает последние редакционные новости. Его супруга изящно пьёт чай, дочь ест ватрушку и таращится на писателя. Первый самовар выпит, кухарка вносит второй и гостья, капельку кокетничая, интересуется, как работается в провинции. Чехов уверяет, что изумительно. Вот, полюбопытствуйте, буквально час назад был написан рассказ. Думает назвать «Дорогая собака». Не изволят ли гости послушать? Семья просит. Антон Павлович читает. Сосед вскакивает, жмёт писателю руку. Жена аплодирует. Дочь сидит, благоговейно замерев с куском ватрушки во рту.
— Антон Павлович, — говорит дама, — как и откуда, скажите на милость, рождаются сюжеты. Ведь выдумать такое невозможно! Или возможно?
— Не далее, как сегодня утром, — мягко улыбается писатель, — я попросил кухарку избавиться от собаки. Дачники, жившие здесь до меня, оставили, вернее, бросили лайку. Собака неплохая, но с крайне дурным характером — всюду гадила и выла по ночам. Вот и распорядился куда-нибудь пристроить псину. Что называется «в хорошие руки». Так, представьте себе, кухарка нашла «хорошие руки». Отвела на живодёрню! А на вырученные деньги купила полдюжины ватрушек, которые сейчас ест ваша очаровательная девочка.
Повисает пауза, во время которой дочь, зажимая ладонями рот, встаёт. Однако не успевает отойти и выплёскивает содержимое желудка на стол. Чехов, отпрянув, опрокидывается со стула. Мать визжит. Сосед мечется по веранде. Конфуз невероятный! Дама пьёт валерьянку, журналист рассыпается в извинениях, в глубине дачи рыдает дочь.
Когда страсти улеглись, Чехов виновато объяснил, что собака, отданная на живодёрню — чистый плод фантазии; что не подумал, какой эффект произведёт шутка на ребёнка; что он бессовестный подлец; что обязан немедленно принести извинения. На самом деле никакой лайки не существовало! Был кот. Который, действительно, везде гадил. И от него избавились, но как-то по-доброму…
Мать с дочерью уходят. Сосед открывает бутылку и разливает настойку по чайным чашкам. Жалуется, что его окружают люди начисто лишённые чувства юмора. Выпивают. Чехов, вздыхая, признаётся, что начал тяготиться «малыми формами» и готов к чему-то большему. Выпивают. Журналист сетует, что вынужден жить с тёщей – совершенно невыносимой женщиной. Выпивают.
Мягкая летняя ночь 1884 года. Над лампой неслышно вьются мотыльки. Дремлет сад. Пахнет фиалками и жасмином. Двое мужчин вполголоса поют на дачной веранде.
