Паровоз несколько раз свистнул и начал останавливаться. По вагону, придерживая фуражку, пробежал проводник. Антон Павлович сложил газету, вынул из жилетного кармана часы и покачал головой.
— Однако, — задумчиво протянул он, выглядывая в окно.
Там медленно проплывала убогая ограда платформы со стоящими вдоль неё бабами в платках и бородатыми мужиками. Состав прополз мимо облупившегося здания станции и, шумно выдохнув, замер. В открытые из-за жары окна пахнуло ароматом скошенной травы и горячей полуденной листвы. Появился проводник, устало вытирающий лицо клетчатым платком.— Долго будем стоять? – обратилась к нему Ольга Леонардовна.
— И-эх, сударыня, — опустился тот на угол дивана. – Лиходеи, как Бог свят, сплошные лиходеи в этих местах проживают. Третий раз за месяц здесь стоим.
— Разбойники? – удивлённо повернулся Антон Павлович.
— Не знаю, как и назвать, — вздохнул проводник. – Виданное ли дело, гайки от рельсов откручивать! Этак, сударь, и до крушения недалеко.
— Но, позвольте, — изумилась Ольга Леонардовна, — для чего им эти… гайки?
— Рыбу ловят, — непонятно ответил проводник и, досадливо махнув платком, ушёл.
Антон Павлович вновь приник к окну, словно пытаясь разглядеть злоумышленника. Пассажиры, озабоченно переговариваясь, стали выходить из вагона. Тотчас на платформе появились бойкие торговки цветами, варёной картошкой и малосольными огурцами.
— Какая духота, — раздражённо обмахиваясь газетой, простонала Ольга Леонардовна. – Пойду, пройдусь.
Антон Павлович немедленно встал, надел шляпу и покорно двинулся следом.
— Не пойму, — бормотал он, — как это гайками ловят рыбу?
— Поясню, милсдарь, — хохотнул идущий за ним следом пассажир в полотняном костюме. – Грузила, мерзавцы, делают.
Чехов оглянулся. Собеседник, будучи явно навеселе, подмигнул.
— Гайки снасть на дно кладут, — пояснил тот. – Вот мужички из них грузила и мастерят. Да только вздор всё это! Сами-то, извиняюсь, рыбалкой не увлекаетесь?
И, не дожидаясь ответа, принялся рассказывать, как он вчера, вместе с каким-то неведомым Андреем Андреевичем, вытащил из пруда налима.
— Корягу пришлось подрубать! — размахивая руками, горячился пассажир. – Один рубит, другой налима под жабры держит.
Антон Павлович внезапно заинтересовался рассказом. Извлёк из кармана походный блокнот и принялся быстро делать пометки. Ольга Леонардовна, заскучав, немного постояла рядом и направилась к зданию станции. Стоящий у края платформы железнодорожник в тёмно-зелёном мундире, вяло приподнял фуражку, приветствуя. Ольга Леонардовна, вежливо улыбнувшись, платочком, чтобы не испачкать перчатку, открыла дверь и оказалась в прохладной полутьме. Пахнуло мышами, краской и свежевымытыми полами. Внутри никого не было, лишь у конторки телеграфиста огромный мужик в длинной рубахе, что-то писал. Тихо напевая и радуясь, что удалось спастись от жары, она, не спеша, прошлась по залу и остановилась рядом с мужиком. Было в нём нечто странное, не вяжущееся с простой домотканой одеждой и лаптями.
— Бог мой, — воскликнула про себя Ольга Леонардовна. – Как он пишет!
Ручка так и летала по бумаге, стремительно заполняя бланк. Привычным жестом, не глядя в сторону чернильницы, мужик обмакивал перо и продолжал писать. Закончив, несколько раз взмахнул листком, давая чернилам просохнуть, и протянул его телеграфисту. Тот, подобострастно осклабившись, принял бланк и принялся читать, шевеля губами. Мужик нетерпеливо забарабанил пальцами по конторке, затем полез карман портов и, выудив оттуда мелочь, начал пересчитывать.
— Конфуз, Лев Николаевич, — проблеял телеграфист, возвращая листок обратно. – Не по-русски написать изволили-с.
— Что такое? — нахмурился мужик, принимая бланк обратно. Бегло глянув на текст, покрутил головой, смял бумагу. – Перепишу, — заверил он, вновь беря перо в руку.
Ольга Леонардовна, чувствуя себя не иначе, как знаменитым сыщиком Путилиным, незаметно смахнула бумажный комок с конторки и, постепенно ускоряя шаг, выпорхнула на платформу. Расправила листок и, чуть было не выронила от удивления, увидев, что телеграмма составлена на французском.
Ольга Леонардовна поспешила к стоящему у вагона Чехову. – Антон Павлович, дорогой, не поверите, кого я видела!
Однако, тот, увлечённо слушавший рассказ рыболова, лишь досадливо помотал головой.
— Бога ради, тише, — зашептал Чехов. — Такие персонажи. Умоляю, не спугните.
— Дамы и господа, — из тамбура показалась голова проводника. – Попрошу в вагон. Отправляемся.
