Рыжий бретонский грифон

Спасаясь от поклонников, Лев Николаевич Толстой уединился в Ясной Поляне. Незваных гостей здесь принимали неохотно, так что лучшего места для работы было не найти. Единственной связью с внешним миром оставалась бесперебойно работающая почта. Письма шли лавиной, иногда начинало казаться, что каждый, худо-бедно знающий грамоту житель Империи, считал обязанностью отписаться графу с пожеланиями здоровья или прислать какую-нибудь милую безделушку. Писем этих Толстой не читал, а вот посылки открывать и рассматривать любил. Чего только не присылали восторженные читатели! Тут тебе и тёплые носки из казачьей станицы, и серебряная коробочка с кокаином от экзальтированных курсисток, и именной кортик от офицеров Кронштадта, и цельный копчёный осётр от ресторатора N, и вышитые платочки от каторжан, и детские наивные рисунки от гимназистов. Всего не перечислишь. У Софьи Андреевны была даже мысль создать своего рода музей подарков, но граф воспротивился.


И вот приносит как-то поутру курьер небольшой ящичек с дырками. А там, под крышкой в мягких опилках лежит очаровательный щеночек грифона и записка от старого сослуживца по Крымской кампании. «Прими, дорогой Лев. Помню. Люблю. Твой боевой товарищ ».
— Софьюшка, — кричит граф, — это же от барона Х.! Жив, значит, старый рубака. Ах, какое время было. Люди какие!
Начинает Толстой собираться. Косоворотку чистую из сундука достал, порты. Сидит на лавке лапти шнурует (или привязывает?).
— Куда ты, Лёвушка? — спрашивает Софья Андреевна.
— Пойду до станции пройдусь, ответ барону с телеграфа отправлю, — улыбается граф. – Да и пёсик пусть прогуляется. Насиделся, бедняга, в коробке.
Сказано-сделано. Взял Толстой посох, свистнул грифона и зашагал к чугунке. Идёт граф, на солнышко щурится, жаворонков слушает. Хорошо ему, на душе светло и радостно. Дошёл к обеду до станции и прямиком к будке телеграфиста. А на платформе жизнь кипит. Дачники в белых панамах, дамы под кружевными зонтиками, чиновники в мундирах, гувернантки с детьми, модники с папиросами. Граф взял щенка на руки, бороду вперёд и пробирается сквозь публику. Вдруг некий хлюст в парусиновой тройке р-а-а-з, и упирается тросточкой в грудь Толстому.
— Мужик, — говорит, — откуда у тебя грифон?
— Моё это, — вежливо отвечает граф, и трость рукой отстраняет.
— У сиволапого, — вроде как к Толстому, а на самом деле к обществу обращается франт, — такой собаки быть не должно. И, сдаётся, что ты, мужик, вор!
— Не доводи до греха, прими в сторону, — хмурится Толстой и щенка крепче к груди прижимает.
— А вот мы тебя сейчас в участок-то отведём, — глумится тот. И графу на ухо шепчет, — Мужик, вот гривенник, давай собаку и ступай отсюда. Уж больно мне грифон приглянулся.
Посерел граф лицом, опустил щенка на землю. Подумал было, что негоже философу, отвечать злу насилием и… ударил снизу в челюсть.
У франта на станции оказались приятели и сочувствующие, так что Толстому пришлось дрался в плотном кольце недругов. Словно былинный богатырь отбивался граф от наседающих врагов. Когда же прибежавший полицейский повис у него на плечах, некая дама в очках не выдержала и, взвизгнув, ударила слугу закона зонтиком по голове.
— Палач! — закричала дама. – Не сметь!
Примчавшейся на экипаже Софье Андреевне пришлось приложить немало стараний и средств, пока ей на руки не выдали мятежного графа с соратницей.
— Грифон приглянулся? — всё ещё горячился Толстой. – А в ухо?!!
— Негодяи, – вторила юная особа в очках. – Кровопийцы!
Счастливый щенок беззаботно спал в корзине, захваченной Софьей Андреевной. Ему явно нравилось новое место и новый хозяин.

Рыжий бретонский грифон
Рыжий бретонский грифон

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

*