Нет ничего удивительного в том, что из всех дорог, в памяти обязательно хранится та, которая вела от школы до дома. Для меня это узкая длинная асфальтовая дорожка. Летом, когда занятий нет, трещины прорастают травой, а зимой ученики раскатывают на ней «лёдики». С одной стороны — мутно-серый бетонный заборчик школьного стадиона, с другой – разросшиеся кусты колючего боярышника.
***
Мы, трое второклассников, идём пасмурным октябрьским днём домой. Слева Серёга из нашего дома, справа – Оська из соседней пятиэтажки. Метрах в десяти впереди, грациозно вышагивает девица в бирюзовых сапогах-чулках. Как сейчас помню эти сапоги! Широкий каблук, тупой носок и фантастический аквамариновый цвет. Можно поклясться, что таких сапог нет ни у кого в районе. Да, что там в районе! Вполне может быть, что они одни на всю Москву. Мы идём молча, зачарованные бирюзовым великолепием.
— Когда женюсь, — внезапно говорит Серёга, севшим от волнения голосом, — куплю жене такие же.
От этого царственного обещания у меня перехватывает дух. Кто бы мог подумать, что Серёга способен на подобную щедрость.
— Дорогой подарок, — уважительно кивает головой Ося и, прикинув что-то в уме, добавляет, — Я своей тоже куплю.
Повисает молчание. Судя по всему, настаёт моя очередь сделать широкий жест, но я не готов к нему. Такие сапоги, наверняка, стоят целое состояние. Возможно, дороже гоночного велосипеда с загнутым рулём, на котором ездит наш физрук.
— Чего молчишь? – не отрывая взгляда от бирюзовой роскоши, спрашивает Серёга.
Конечно же, надо просто соврать. Сказать, что куплю. И, может быть, не одни, а целый чемодан, но что-то удерживает меня.
— Не знаю, — честно отвечаю Серёге. – Я и жениться-то не собираюсь.
— Ты, что дурак? – изумляется Оська. – А, продолжение рода? Дядя Давид говорит, что если мужчина не продолжил свой род, то, вообще, зря жил.
Оська цитирует своего родственника при каждом удобном случае. Дядя Давид работает таксистом и вовсе не производит впечатления мудреца. Он мал ростом, лыс и коротконог. Правда, у него потрясающая кожаная лётная куртка.
— Что ж дядя Давид не женится? — ехидничаю в ответ.
— Он строит кооператив, — непонятно отвечает Оська.
— И дочери своей такие сапоги куплю, — не слушая нас, мечтает вслух Серёга.
Я иду потрясённый услышанным и кажусь себе жалким. Оказывается, мои друзья давно и бесстрашно прозревают будущее. Они уверенны и щедры. Собираются прожить долгую жизнь в окружении детей. Их жёны будут носить бесценные сапоги, а у каждого внука, наверняка, будет по собственному гоночному велосипеду.
Иду молча. Впереди шагает аквамариновая взрослая жизнь, о которой я никогда не задумывался.
***
На днях, выйдя из квартиры, я заметил на лестничной площадке пару бирюзовых сапог-чулок. Растоптанных, с отстающими чешуйками лака. Видимо, у кого-то не поднялась рука выбросить их в трубу мусоропровода.
