Жил да был в одном селе священник, по имени отец Арсений. Отправился он однажды в город на базар, что бы посмотреть кой-какого товару. Обувь детишкам, собаке ошейник, себе баранок к чаю. Ходит, приценивается, с торговцами разговаривает, по сторонам глазеет. Видит, сидит под забором здоровенный детина. Скучает, да позёвывает.
— Здравствуй, сын мой, — говорит священник. – Как зовут, что поделываешь?
— И ты будь здрав, поп, — отвечает детина. – Зовут меня Балда, сижу, жду, может быть, кто работу предложит.
— Есть работа, как не быть, — обрадовался отец Арсений. – Хочешь у меня месяц-другой послужить?
— А что делать-то надобно? – лениво спрашивает Балда.
— Да работа-то пустяковая, — отвечает священник. – С детьми посидеть, дров наколоть, воды натаскать, одним словом, по дому помочь. Преставилась моя попадья, вот один и маюсь.
— Может быть, и соглашусь, — позёвывает детина. – А платить как будешь?
— С деньгами у меня, — замялся отец Арсений, — плоховато, приход-то крошечный. Зато ешь, сколько хочешь, да и из одёжки найду что-нибудь.
— Давай так порешим, — оскалился Балда. – Вместо платы дозволишь тебя по лбу разок стукнуть.
— Сын мой, — опешил священник, — да, откуда желания такие?
— Не хочешь, как хочешь, — отвернулся тот.
— Ладно, — вздохнул отец Арсений, покосившись на кулаки детины, — по рукам.
И поселился Балда в доме у отца Арсения. Полы моет, двор метёт, с детьми играет, репу на обед варит, кур кормит. Уж таким справным работником оказался, что священник на него нарадоваться не мог.
Но, дни бегут, время идёт и настаёт конец службе.
— Ну, что, батюшка, — как-то раз, укладываясь спать, говорит Балда, — готовься, завтра расчёт с тебя требовать буду.
Вздохнул отец Арсений, но смолчал. А что поделаешь, дал слово – держись.
Наутро у церкви всё село собралось. Стоят, ждут, когда Балда появится. Галдят на все голоса.
— Убьёт, разбойник, батюшку-то.
— Тятя, а Бог его молнией ударит?
— Балда этот и не Балда вовсе, а дьявол Вельзевул.
— Слышала я, что первым отец Арсений ударит. Такой у них уговор был.
— Кулачища-то у аспида, пудовые!
— Укрепи, Господи.
Пришёл Балда. Стоит, руки в боки, на народ посматривает. А тут и ворота церковные открылись. Вышел батюшка, перекрестился, подошёл к детине.
— Балда, сын мой, может быть, не стоит на людях-то?
— А, чего нам? – смеётся тот. И к народу поворачивается, — Не жалко вам батюшку своего, православные? Может, кто хочет вместо него встать? Дозволю.
Молчат люди, глаза прячут. Примерился Балда, что б половчее ударить, только размахнулся, как…
— Стой, чёрная душа, — вышагнул из толпы мужик. Отодвинул отца Арсения, снял шапку. – Меня бей.
— Пусть меня, бьёт, — закричал кузнец.
— Меня! – ещё кто-то голос подал.
— Пустите, я не боюсь, — седой дед вперёд подался.
— Что же, — молвил детина, – вижу не совсем вы пропащий народ. Прощайте пока.
Сказал и растаял в воздухе…
Говорят, что это сам Святой Пётр на Землю спускался. Поглядеть, как мы живём.
