Жил в деревне, что между Москвой и Петербургом, Кузнец. Ковал подковы, чинил телеги, точил бороны.
И как-то раз остановился у кузницы Царь Пётр. Вылез из кареты и говорит.
— Эй, мастер, перекуй лошадей.
— Можно, Государь, — степенно отвечает Кузнец.
Берёт молоток, клещи и к работе приступает. Да так у него дело спорится, что царь глаз отвести не может. Стоит, любуется.
Подковал Кузнец лошадей.
— Принимайте работу, — говорит. – Сто лет прослужат.
— Ах, молодец. Ах, уважил! — радуется Пётр. И гривенник Кузнецу протягивает.
Усмехнулся мастер, принял денежку, да двумя пальцами в трубочку свернул.
— Мелковата монета, Ваше величество, — усмехается.
— Ах, богатырь. Ах, силач! — восклицает царь. И рубль серебряный даёт.
Кузнец и его пальцами скатал.
— Тоже слабовата, — и лукаво на Петра смотрит.
— Ну, тогда, не обессудь, — отвечает царь.
Да, как даст мастеровому в зубы! Сел в карету и уехал.
Полежал Кузнец в крапиве, подивился на тяжёлую петрову руку.
— Перегнул я палку, — думает. – Через то и пострадал.
Встал, глядит, а монеты свёрнутые — вот они. В пыли валяются. Цельных рубль десять!
Схватил Кузнец молоток, да на наковаленке гривенник выровнял. Затем за рубль взялся. Только отстучал, глядь, а за спиной офицер с двумя солдатами стоит. Видно, так мастер увлёкся, что и не заметил, как служивые подъехали.
— Монету чеканишь, сучий сын? – ласково спрашивает офицер.
И, хвать Кузнеца за вихры.
— В кандалы его! — кричит. – За такие дела закон велит руки рубить.
Принялся Кузнец объяснять, как дело было. Что он с царём Петром шутки шутил. Да куда там! Офицер и слушать не пожелал.
Скрутили солдаты ремесленника, бросили на телегу и в город отвезли. Правда, Кузнец суда ждать не стал. Дверь тюрьмы ночью взломал и на Дон утёк. Там ковалём устроился.
За суровый нрав казаки его Несмеяном прозвали. Уж больно Кузнец шутников не уважал, да и сам шутить не любил.