23 февраля 1942 г. Москва.
Дорогая моя мамурочка!
Вчера днём я был дома, подбирая для новой работы книги и чертёжные принадлежности, и, как всегда, под дверью столовой нашёл ваши письма.
Твоё письмо от 9 февраля и открытку от 13 февраля и Маринино письмо от 6 февраля. Я был очень обрадован, получив твои письма, т. к. ты, действительно, что то долго мне не писала. Мариночку очень благодарю за частые и интересные письма. В этом последнем письме она описывала катание с Горьковских гор вместе с одной старушкой.
Прежде всего, хочу ответить на ваши вопросы, что бы потом их не забыть.
У тёти Лёли всё устроилось благополучно и настроение у неё хорошее. Она продолжает работать в своём домоуправлении.
Мар. Кон. получила твоё письмо (и Маринино) уже давно и через несколько дней ответила длинным письмом.
Володя Людковский со своей семьёй и вместе с Камерным театром находится в гор. Балхаш и живёт как будто недурно.
24.02.1942
Продолжаю писать письмо на следующий вечер. Вчера мы с Арк. Григ. пилили вечером дрова, а после этого было уже поздно и мне захотелось спать, так что письмо осталось незаконченным.
Как я уже вам писал, я перешёл работать на новое место, где работает Коля П. Вчера он, наконец, приехал. Он выглядит очень хорошо, и, несмотря на большую работу, которую ему пришлось проделать во время командировки, он определённо там поправился и отъелся, так как питали там очень хорошо. Сейчас он занят своей пропиской в Москве, до сих пор ничего не выходит, несмотря на то, что он имел вызов из Москвы. Но, я думаю, что это, в конце концов, утрясётся.
Нужно сказать, что я своей работой не особенно доволен. Приходится сидеть целый день в комнате, а привык за последнее время, работать на свежем воздухе, кроме того, самому приходится чертить, а я от этого дела сильно отстал и потому устаю, да и темпы у меня слабые.
Сегодня начальство уже выражало некоторое неудовольствие моей медлительностью. Придётся, видно, этот первый месяц работы сидеть вечерами на работе, а, кроме того, дома повторять по книгам забытые вещи по моей новой профессии. Конечно, для меня это очень полезно, но я ещё недостаточно окреп после болезни, да и настроение у меня какое-то кислое, нерабочее.
У меня сейчас испытательный срок 1 месяц, если я не подойду для новой работы, придётся уйти и искать другое место.
Когда же, дорогая мамурочка, мы с тобой увидимся и поговорим обо всём подробно, и ты, как всегда, меня утешишь, и найду в тебе опору. Не обращай внимания на тон моего письма. У меня, как ты знаешь, всё зависит от настроения. Завтра будет у меня какая-нибудь удача, и я буду в великолепном настроении.
Синявскому напишу на днях, но, право, времени у меня стало совсем мало.
Целую тебя крепко, крепко моя любимая, единственная и ненаглядная мамурочка.
Твой Шура.
27 февраля 1942 г. Москва.
Дорогие мои мамурочка, Кируся и Мариночка!
Сегодня утром, когда я ещё лежал в постели (работа теперь начинается у меня с 10 часов утра и до 6.30), позвонила Катя. Она передала Марии Константиновне, которая подошла к телефону, что для меня получено письмо из Горького и что бы я зашёл за ним. Сегодня, после работы, на которой я задержался из-за срочной работы и из-за получения ужина (пока Коля стоял в очереди, я работал), я отправился к Овчинниковым. Доехал я к ним на такси, так как метро работает только до 8 часов, а троллейбусы что-то не шли. Катя мне передала ваши письма, я их распечатал, а потом решил прочесть их дома в тишине и одиночестве, что бы получить большее удовольствие. У Овчинниковых я сидел недолго и в 9 часов отправился к Людковским.
Мама спрашивает о Кате: она выглядит обычно. Лев Петрович тоже. Они влюблены друг в друга. Сейчас это заметнее, чем раньше и это придаёт им бодрость.
Когда я пришёл к Людковским, то застал у них племянника Володю, который приехал из Калуги.
Я прошёл в «свою комнату» и пока Мария Константиновна разогревала мне ужин (картофельные котлеты) я стал читать ваши письма.
Спасибо, дорогие, за вашу любовь ко мне и ваши заботы. Когда я получаю ваши письма, то перед тем, как их распечатать, мне всегда кажется, что я должен прочесть что-нибудь, что меня расстроит. Теперь все ваши три письма (два от мамы и одно от Киры и Марины) меня обрадовали, утешили, наполнили бодростью. Главное, дорогие, душевное спокойствие, это так сохраняет силы в теперешнее трудное время.
Дорогая мамуся, обо мне теперь не беспокойся. Я теперь питаюсь очень хорошо. На своей новой работе я получаю завтрак, обед и ужин. (Сегодняшний обед состоял, например, из супа, каши из пшеничной крупы и двух оладьей из белой муки на масле). Кроме того, Мар. Конст. Готовит мне завтрак и ужин из картошки, которую я привёз из деревни. Молоко я продолжаю покупать и пью кофе и чай с молоком.
Ещё раз благодарю вас за присланный вкусный пирог маминого изготовления и замечательные конфекты (вафли). Правда, я их съел довольно быстро, но они были уж очень вкусные и я лакомился ими довольно часто. Ещё раз благодарю, но смотрите, ничего больше не присылайте, мне всего хватает.
Ковёр я думаю продать в какой-нибудь выходной день. Я хочу его продать в магазине, где специально покупают ковры. За русские платят 100 руб. за кв. метр (при хорошем состоянии), за французские 150 руб. (это за фабричные ковры), за ковёр ручной работы (персидский) 800 руб. и дороже.
Ваше решение о том, что если мама не приедет, то Кира останется, а Марина едет в Москву, я считаю совершенно правильным и потому на этот счёт я теперь спокоен. Кирину просьбу о латинском языке я исполню на следующей неделе: попрошу М. К. зайти в институт и узнать.
Теперь о моей новой работе.
Моё последнее письмо было написано, когда я был уставшим, и поэтому оно было таким минорным. Сейчас я уже привык к новой работе и обстановке. Работа меня уже не так утомляет, как первые дни. Рядом со мною сидит Коля П.*, который, как вы знаете, при некоторых своих недостатках (Поливановских), очень славный. Мы с ним дружно проводим рабочий день. Работа у меня не сложная, и я постепенно прохожу все этапы своей новой специальности. Работа меня интересует и очень полезна для меня, как инженера (а, то я изленился в мастерских).
Дорогая мамуся спрашивает о Мар. Никол., о её семейном положении. Ей 27 лет, живёт она одна с матерью, окончила мед. институт в прошлом (41 г.) октябре месяце. Была ли она в прошлом замужем, я её не спрашивал, но я думаю, что нет. Теперь мы видимся с ней довольно редко. Вчера она, например, дежурила целые сутки с 9 утра до 9 ч. утра, а потом была весь день на работе. А в 10 ч. вечера сегодня, когда я ей позвонил по телефону домой, она ещё не приходила из госпиталя. Выглядит она сейчас очень плохо и скорее некрасивая, чем красивая. Но, сердце и душа у неё прекрасны и, кроме того, она с большим характером.
Вот видите, я написал большое письмо, а сейчас уже первый час ночи. Володя ночует сегодня в «моей комнате» и уже храпит.
Будьте все здоровы, берегите себя и мамусю.
Целую всех вас крепко, крепко.
Ваш Шура.
*Николай Иванович Поливанов (1901-1968) Из старинного дворянского рода Поливановых. Доктор техн. наук, профессор.
1 марта 1942 г. Воскресенье. Москва.
Дорогая моя мамурочка!
Сегодня воскресенье и мне очень захотелось поговорить с тобой. Твоё последнее письмо, вернее, два последних, которые ты прислала с В., я сегодня ещё раз перечитывал (утром). Как всегда, ты во всём права, и твоя душевная стойкость должна служить примером. Я сегодня чувствую себя хорошо и бодро, и вполне уверен, что через некоторый срок мы все вместе заживём вместе в Москве на нашей квартире.
Приближается весна и зима, со всеми своими холодами, остаётся позади. Я решил, что уже пора мне перебираться к своим пенатам и сегодня в воскресенье решил начать топить комнаты и устроить приборку хотя бы в одной комнате (столовой).
После утреннего чая я помог Арк. Григ. принести дрова, затем зашёл на службу в обеденный перерыв. К одиннадцати часам я пришёл домой и начал топку печи и приборку комнаты. В комнатах было +3 и масса пыли. После трёх часов работы наша столовая приняла свой обычный вид, и от печки шёл тёплый воздух. Ещё во время топки температура поднялась на один градус. К трём часам я закончил все эти дела, и пошёл обедать к М. К. После обеда я немного отдохнул, и позвонил по телефону Мар. Ник. справиться об её здоровье. Вчера она заболела и, видно, тяжело. У неё была ангина и она, не долечившись до конца, начала работать в госпитале, и, видно, надорвалась, и случилось что-то с сердцем и, как будто, начинается воспаление лёгких. Вчера она была в плохом состоянии и амбулаторный врач решил её поместить в больницу, тем более, что в комнатах у них +3 градуса. Мама её сказала, что сегодня ей лучше, хотя температура 38,3 и в больницу положить пока не удалось, так как всюду всё полно. Я решил её навестить. Действительно, сегодня вид у неё довольно бодрый, но всё же она видно серьёзно заболела. Это, наверное, осложнение после ангины.
У неё я был часов до восьми и вернулся домой. Вот и весь мой день.
Сейчас буду пить чай и сыграю с Арк. Григ. в шахматы.
Завтра я встану рано утром и буду опять топить печь. Хочу завтра уже перебраться к себе. У Мар. Конст. я буду продолжать завтракать и ужинать пока есть ещё моя картошка, а дальше ещё что-нибудь раздобудем. На март месяц я получил рабочую карточку. Я нахожу, что новая моя работа начинает приносить для меня пользу. Кроме питания. У меня заполнен день нужной работой. И это успокаивает мои нервы. Завтра мне нужно будет ещё зайти в военкомат? что бы сняться с воинского учёта, так как я теперь перехожу на особый учёт НКВД по своей работе и специальности.
Мар. Кон. целый день в хлопотах. Эти дни она всё возилась с бельём (стирка). Сегодня вечером стояла в очереди за хлебом. Я удивлён, как у неё на всё хватает времени и сил.
У себя дома я нашёл записку от Милы К., она заходила ко мне, просила её навестить. На этой неделе как-нибудь вечером зайду к ней.
Дорогая моя бесценная мамуся, как бы мне хотелось с тобой повидаться, расцеловать тебя, поговорить хорошенько. Возможно, что у меня будет в недалёком будущем командировка в сторону Горького, и тогда мы увидимся.
Как дела с переездом мастерской, где работает Кира?
Целую тебя, моя дорогая. Крепко. Крепко. Поцелуй от меня Кирусю и Мариночку. Скажи Кире, что бы она ложилась спать в 10 часов, как делаю я.
Ещё раз целую.
Твой Шура.
26 мая 1942 г. Москва.
Дорогая Кируся!
Вчера Наташа Тумская позвонила по телефону М. К. и сообщила, что экзаменационная сессия в твоём институте начинается с 18 июня. Сегодня я отпросился на работе и поехал в твой институт за справкой. После длительных разговоров мне удалось получить о начале экзаменов, которую я и посылаю тебе. Возможно, что эта справка, и та, которую я тебе послал раньше, принесут пользу.
Сегодня на работе Коля П. сказал мне, что кто-то из знакомых москвичей получил разрешение на прописку в одно из подмосковных дачных мест. На этой неделе я выясню эту возможность, насколько это реально и сообщу вам. Мне кажется, что если ты получишь разрешение на приезд в Москву на какой-то срок для сдачи экзаменов, то следует приехать повидаться со мною и нам будет вместе легче похлопотать об остальных наших.
Если ты собираешься в Москву, то постарайся захватить с собой пропитание. Меняй вещи, которые я прислал! Меня тревожит только одно, что вы все сейчас заняты мыслью о приезде в Москву и не занимаетесь огородами, что бы иметь какой-нибудь продовольственный фонд к осени, а то может оказаться так, что вы очутитесь без всяких запасов к осени. Большинство москвичей занято сейчас огородами.
Вчера заходил к тёте Лёле, но не застал, видел только бабушку. Бабушка поправилась и бродит по комнате. Она шлёт привет и поцелуи вам всем, и говорит, что страшно соскучилась по маме. Кроме того, вчера провела у меня вечер и ночевала Зинаида Фёдоровна. Она страшно исхудала. Она рассказывала, Екат. Харл. превратилась в высокую худую женщину. Узнать трудно. Зин. Фин. спрашивала, получили ли вы её письмо от апреля. Шлёт вам привет и поцелуи.
Целую тебя крепко, крепко.
Твой Шура.
7 июня 1942 г. Москва.
Дорогая и милая Мариночка!
Вчера вечером я получил твоё письмо от 24 мая и мамино от 28-го. Отвечаю вам по порядку: сначала тебе, а потом напишу маме.
Ты отгадала, твоё письмо я читаю с большим интересом, так как ты так подробно описала вашу жизнь. Твои письма, нужно сказать по правде, всегда очень подробные и я их всегда с интересом читаю. Благодаря твоему письму у меня сегодня целый день было хорошее настроение, а то за последний месяц непрерывно думал о вас и сильно тревожился. Как будто у вас не так уж плохо с питанием и понемногу вы выправили эту линию. Плохо только то, что у вас опухают ноги и даже у тебя! Это совсем непонятно. Видно, что последние месяцы вы действительно очень плохо питались. У Киры это бывало и в Москве, а у тебя этого никогда не было. Я ем то же, что и вы, но чувствуя себя прекрасно. Видно это зависит от количества пищи и утомления. Вы всё же мало спите. Нужно ложиться раньше спать.
Дорогая Марина, ты не волнуйся, что тебе, может быть, придётся остаться одной в Горьком. Это будет только очень кратковременно. Главное, что бы вернулась мамуся. Это самое ответственное и трудное дело. Тебя же доставить обратно в Москву будет значительно проще. С приездом мамы и Киры я смогу всегда приехать за тобой, и до Москвы мы доберёмся вместе. Правда, дорога может быть без всяких удобств и для мамы это было бы невозможно, но для тебя, я думаю, это всё не страшно, тем более, что теперь лето.
Так, что ты не волнуйся и не печалься. Откровенно говоря, я до сих пор не особенно верю, что Кире удастся получить пропуск для мамы по моему заявлению, и я уже теперь соображаю о дальнейших шагах для того, что бы вас всех перевезти в Москву.
Как я писал вам раньше, я перешёл в Дорожное Управление Красной Армии и я думаю, что у меня будет больше возможностей приехать в Горький или в какой-нибудь пункт по дороге Москва-Горький.
На этой неделе в четверг или пятницу я постараюсь поговорить с Кирой по телефону и выяснить, как протекают её хлопоты. После этого разговора можно будет решать более конкретно этот вопрос.
Если тебе и придётся пожить некоторое время одной, то не беда, во всяком случае, это будет недолго.
Ну, теперь вкратце о моей жизни. Сегодня воскресение, но я работал, как и обычно. Целый день шёл дождь, а вечер я провёл у М. К. Играл в шахматы с Арк. Григ. Прошлое воскресение я был свободен и ездил на кладбище. Я давно уже задумал покрасить крест. Я для тебя купил 4 тюбика белил, которые не смог ещё переслать, и потому один тюбик я взял и покрасил крест. Вышло очень хорошо. Могилу я прибрал, так что скажи мамусе, что всё в порядке, в чистоте и прибрано.
Вечера я провожу, главным образом, дома. С работы возвращаюсь не раньше 8 часов, ужинаю у М. К., иногда бываю у М. Н. Она тоже много работает.
Заезжал как-то к Наде Мичуриной, но не застал её дома
Ну, целую тебя, моя дорогая, много, много раз. Поцелуй крепко маму и Кирусю.
Твой Шура.
P.S. Юру я что-то давно не видел; где он, в Москве или уехал?
8/6.
Продолжаю писать тебе на работе. Мне пришла мысль, что тебя можно будет устроить на одно из наших строительств по линии Москва-Горький в качестве чертёжника или секретаря. Нужно будет об этом подумать.
Целую. Шура.
