Лежала как-то на обочине лесной дороги Соломинка.
— Я стройна, высока, одинока и романтична — говорила она сама себе. – И при таком наборе, обязательно пропаду здесь, в глуши. Какая-нибудь дурацкая птица утащит в гнездо, или меня съест лось, или унесут муравьи. Как глупо вот так взять и сгинуть в безвестности и скуке.
Мимо пролетал Мыльный пузырь.
— Можно я немного попарю над вами? — вежливо обратился он к Соломинке.
— Ах, — вздохнула Соломинка, — парите сколько угодно, милый друг. Боюсь, что вижу Вас насквозь и опасаться мне нечего. Мало того, пустота, наполняющая меня, сродни Вашей и столь огромна, что непонятно, почему и я не парю.
— А в Вас же две дырочки, — наморщил лоб Мыльный Пузырь.
— Другая бы на моём месте рассердилась, — грустно улыбнулась Соломинка, — но Вас, большое, бесхитростное дитя, я прощаю и не сержусь за бестактность…
Мимо шёл Уголёк.
— А не сгореть ли нам в едином порыве, ребята? – радостно заорал он.
— Бросьте! Бросьте это показное солдафонство, — поджала губки Соломинка. – Знайте, что, несмотря на отталкивающую внешность, я чувствую некое тепло, живущее в Вас.
— Да, мадемуазель, — смутился Уголёк. – На самом деле я из хорошей семьи и получил в своё время превосходное воспитание. Однако годы странствий и страданий сделали своё дело и теперь перед вами мученик с дотла выгоревшей душой.
— Будьте нашим другом, — предложил Мыльный Пузырь, розовея от смущения…
Мимо шёл Лапоть.
— Прощения просим, — поклонился он в пояс. – Далеко ли до реки?
— Попытаетесь найти забвение в её хладных струях? – дрогнула голосом Соломинка. – Поверьте, я знаю жизнь, и как бы плоха не казалась, сиё есть бесценный дар.
— Прощения просим, — опять поклонился Лапоть. – Мы, того… без даров идём. Мы матросом хотим стать.
— Как сказал поэт, — обернулась Соломинка к Угольку, — «всюду жизнь». А, может быть и прав этот неказистый увалень? Может быть, и нам стоит отринуть покров одиночества и оковы тоски? И вот так, запросто, в матросы?
— Я согласен, — замер Мыльный пузырь. И, покраснев, добавил, — если примут.
— Записываюсь, — залихватски вспыхнул Уголёк.
— Боюсь, что мы совершаем ужасную глупость, мои добрые друзья, — поднялась с земли Соломинка, – но, в путь. Кто-нибудь знает матросские песни?
И они зашагали к реке по дороге, вымощенной жёлтым кирпичом.