В небольшой деревушке, что стояла на самом краю болот, жил крестьянин Гюнтер со своей женой. С утра до ночи они добывали торф, сушили, что бы затем продать в городе. Понятное дело, что большого дохода с такого промысла не поимеешь.
Богачи дома углём топят. Те, что победнее – дровами. Торфом от холодов только такие же горемыки спасаются. Поэтому и жили в деревне одни бедняки. Весной комары, нос во двор не высунуть. Летом, знай, поворачивайся, торф таскай. Осенью, как зарядят дожди, из дома не ногой. Того и гляди, в трясину засосёт. Зимой скучай, да подсчитывай жалкие гроши. Одна радость у крестьянина – дети. Родится сын, будет помощником. Дочь же, если повезёт, сможет в городе удачно замуж выйти и родителям в старости пособить. Одно горе, дети рождались бледные, да болезненные. Видно, все жизненные силы болото у них ещё в утробе матери высасывало.
— Пусть будет сын, — думал Гюнтер, сидя на крыльце дома, прислушиваясь к крикам рожающей жены. – А, лучше двое. Подрастут ребята, начнут работать, глядишь и заживём.
— Дочь у тебя, — повитуха присела рядом с ним, закурила трубочку.
— Красивая? – с надеждой спросил Гюнтер.
— Господь всех детей любит, — непонятно ответила та и ушла.
Девочка родилась самая обыкновенная. «Торфяночка», как их называли в городе. Худенькая, с редкими белёсыми волосиками и огромными бесцветными глазами. Вот только ступни ног скорее напоминали огромные утиные лапы, чем детские ножки.
— Матерь Божья, — охнул Гюнтер и заплакал.
Ребёнка назвали Эльзой. Глядя, как она весело шлёпает по полу хижины, Гюнтер несколько раз запивал. Жена, во всём винящая себя, замкнулась и перестала выходить из дому. Соседи, встречая Эльзу, испуганно крестились. Сверстницы сторонились. Девочка же, скучая в четырёх стенах, проводила дни напролёт на болотах. Утром, выпив стакан молока, спускалась к зарослям осоки, и, шлёпая лапами, исчезала в рассветном тумане. Возвращалась поздно вечером, мокрая и счастливая.
Осенью, когда Эльзе исполнилось шесть лет, она принесла домой бекаса.
— Неплохо, — Гюнтер оживился и взвесил на ладони птицу. – Жирный. В городе стоит пару монет. Сможешь поймать ещё?
Девочка, нечасто слышавшая голос отца, схватила корзину и умчалась на болото. А, вечером, разложив на полу груду чернышей, лысух и вальдшнепов, Гюнтер понял, что с бедностью покончено. Утром, погрузив на тачку корзину с дичью, он поспешил на городской рынок.
Через два года, сидя в кресле у крыльца своего нового дома, он с надеждой вслушивался в крики рожающей жены.
— Господи, дай мне ещё одну дочурку, — шептал Гюнтер. – А, лучше двух.
