Обед всё не начинался. Семья, рассевшись вокруг стола, ждала Льва Николаевича, который всё не шёл. Кухарка, время от времени, испуганно выглядывала из-за двери, словно спрашивая: «Нести?». Софья Андреевна в ответ лишь печально качала головой. Наконец, не здороваясь и ни на кого не глядя, вошёл граф с зажатой под мышкой книгой. Насупившись, сел и обвёл тяжёлым взглядом семью. Тотчас, неся на вытянутых руках фаянсовую супницу, появилась кухарка. Запахло печёной репой.
— Не пришло ещё время для пищи телесной, — остановил её Лев Николаевич. Та покраснела и попятилась прочь, беспомощно озираясь.
— Начнём с пищи духовной, — продолжал тем временем граф. – На занятную книжицу я наткнулся в беседке.
Он взял в руку книгу, принесённую с собой, и поднял над головой, давая всем рассмотреть название.
— Пропала, — Софья Андреевна покачнулась на стуле, но взяла себя в руки и бесстрастно поглядела в глаза мужа.
— Что это, папенька? – беззаботно поинтересовалась младшая дочь Александра.
– А, вот сейчас узнаем, – зловеще пропел Лев Николаевич и прочёл, — «Подарок молодым хозяйкам или средство к уменьшению расходов в домашнем хозяйстве. Составила и издала Елена Молоховец».
— Весьма известная дама, — непонимающе пожал плечами сын Алексей.
— Ах, известная? – ядовито протянул граф. – Хорошо же, поинтересуемся, что нам поведает эта писательница.
Лев Николаевич наугад раскрыл книгу.
— «Говядина красного цвета указывает, что животное умерло с сохранением в нём крови»…, — он прервал чтение и посмотрел на жену. Затем, продолжая испепелять её взором, перевернул несколько страниц. – Или вот. «Жареные мозги под соусом. Мозги из двух воловьих голов мочить в холодной воде, пока они не очистятся от крови».
Над столом повисло тягостное молчание. Александру замутило, но она, боясь отцовского гнева, замерла, не смея протянуть руку к кувшину с водой.
Лев Николаевич захлопнул книгу, грохнул ею о стол, разметав приборы, и взревел, — Откуда?!! Откуда эта мерзость в доме?!!
— Лев, опомнись! — Софья Андреевна, в свою очередь, стукнула кулачком о подлокотник стула. – Да, это моя книга. Но, уверяю, что приобретена исключительно из-за раздела с «Постной кухней». Обрати внимание на заложенные страницы. Блины, каши, варенья. Ватрушки!
Тяжело дыша, замолчала, но тотчас расплакалась. Лев Николаевич, вновь взял книгу и, сопя, полез в оглавление.
— Обед сегодня подадут? – наконец оторвался он от чтения.
***
Весь следующий месяц граф провёл в библиотеке, перелистывая «Подарок молодым хозяйкам» и делая пометки на полях, и как-то за ужином, ни к кому не обращаясь, объявил, — Решил совместно с мадам Молоховец издать сборник вегетарианских рецептов православной кухни. Под моей редакцией и с обстоятельным предисловием.
— Это было бы замечательно, — просияла Софья Андреевна. – Уверена, что она согласится.
— Не сомневаюсь, — усмехнулся Лев Николаевич. – Отписала, что завтра будет с визитом.
— К нам приедет Елена Молоховец? – изумилась Софья Андреевна.
— O, mon Dieu, вот тоже событие, — проворчал граф и принялся за остывающую кашу.
***
Елена Ивановна, сухопарая дама с высокой причёской, прибыла в Ясную Поляну в сопровождении литературного агента, полного смешливого господина в просторном костюме.
— Софья, — обратился Лев Николаевич к супруге, — будь любезна, покажи гостю усадьбу. Мы же с m-me, пока побеседуем в кабинете. – И добавил, обращаясь к агенту, — Финансовых разговоров меж нами не будет, так как участвую в сём проекте безвозмездно, исключительно из нравственных побуждений.
Тот расцвёл, раскланялся и поспешил ретироваться на кухню, где расположил всех, толкуя о правильной кладке плиты и печных трубах.
Лев Николаевич с гостьей проговорили до обеда. К столу вышли крайне довольные друг другом.
— Думаю, что девяти рецептов киселей будет достаточно, — помечала в блокноте Елена Ивановна.
— На ваше усмотрение, сударыня, — соглашался граф.
После трапезы гостья изъявила желание поблагодарить кухарку за грибную кулебяку, а узнав, что та приготовлена Софьей Андреевной собственноручно, немедленно принялась записывать рецепт. С кулебяки дамы перешли на знаменитые яснополянские пироги с визигой. Затем поделились секретами выварки сморчков, тушения капусты, зимнего хранения яблок и, если бы не позднее время, говорили бы ещё и ещё. Литературный же агент Елены Ивановны, тем временем очаровывал дворню. Набросал чертёжик перегонного аппарата, поведал о новомодных газовых горелках и потряс рассказом о калмыцком способе получения самогона из конского навоза.
— Конские отходы, ребятушки, — обнимал агент за плечи оторопевших мужиков, — великие тайны в себе таят.
Провожать гостей вышли всей усадьбой. Лев Николаевич, удовлетворённый знакомством, много шутил и обещал взяться за предисловие в ближайшее время. Софья Андреевна, несмотря на протесты гостей, руководила погрузкой в экипаж корзин с домашним вареньем, мёдом и рыбными пирогами. Дворня, почтительно окружившая агента, просила ещё и ещё раз повторить рецепт удивительного калмыцкого напитка.
***
Для Елены Ивановны потянулись томительные недели ожидания. Она прекрасно отдавала себе отчёт, что внезапный интерес графа к её трудам вполне мог оказаться обычной блажью взбалмошного старика. Однако, пришедшее из Ясной Поляны письмо, положило конец сомнениям. Толстой писал, что необычайно увлёкся работой и сетовал, что предисловие превращается в монографию. Просил простить и интересовался, не повредит ли его усердие будущему изданию.
Агент Елены Ивановны, прочитав письмо, схватился за сердце и, тяжело дыша, упал в кресло.
— Дача, — забормотал он. – Куплю, наконец, дачу в Тарасовке.
— Что с вами, друг мой? – растерялась Елена Ивановна.
Агент повёл безумными глазами и всхлипнул.
— Знаете, сколько издатели платят графу? Семьсот целковых за лист! Мы же получим монографию даром. Так не бывает, понимаете? – по его пухлым щекам покатились слёзы. – Я надеялся, что старец расщедрится на пару страниц, если повезёт, то на пять. Одно это принесло бы приличные дивиденды. Теперь же…, — агент зажмурил глаза и затих, беззвучно шевеля губами.
Елена Ивановна прошлась по гостиной, закурила папиросу. Конечно, чёрт побери, досадно, что «Подарок молодым хозяйкам», давшийся таким неимоверным трудом, превратился в наживку, на которую клюнул странный граф. В то же время, судьба давала ей, ранее никому не известной мещанке из Архангельска, такой подарок, отказаться от которого было решительно невозможно.
— Не будем загадывать, — наконец решила она. – Наберёмся терпения.
Агент согласно затряс головой и, бесшумно ступая, удалился.
***
Долгожданная почта пришла в самом конце февраля. Толстенная, опечатанная сургучом бандероль покоилась на утренних газетах. Елена Ивановна подошла к журнальному столику и, стараясь сдерживать сердцебиение, как бы искоса взглянула на обратный адрес. «Ясная Поляна. Leo Tolstoy».
— Вот и свершилось, — подумала она.
Взяла со столика бандероль, подержала, удивляясь тяжести, некоторое время в руках, и вновь вернула на место. Нужно было успокоиться.
— О чём, интересно, сегодня пишут газеты? – деланно безразличным тоном обратилась сама к себе Елена Ивановна, и, развернув «Русские ведомости», подошла к окну.
— «…посланием верным чадам Православной Грекороссийской Церкви о графе Льве Толстом», — сразу же бросилось ей в глаза. – «…явился новый лжеучитель, граф Лев Толстой, известный в миру писатель», «отвергает Личного Живого Бога», «Посему Церковь не считает его своим членом и не может считать доколе он не раскается…».
Газета выпала из рук Елены Ивановны. Несколько месяцев терзаний, сладких грёз, сомнений – всё было пущено по ветру самовлюблённым старым безумцем, играющего в собственные заоблачные игры.
— «Анафема», «богоотступник», «лжеучитель», — кричали заголовки газет.
— Но, почему сейчас? – выдохнула она. – Старый болван!
Пылая холодной яростью, Елена Ивановна села к бюро и написала письмо, в котором сухо просила считать совместную работу несостоявшейся, а все дальнейшие отношения прекращёнными. Вручила нераспечатанную бандероль с письмом служанке, затем вышла из дома, села на извозчика и велела везти себя на вокзал. Там купила билет и уехала к мужу в Кострому.
***
Спустя три дня, заляпанный дорожной грязью, пожаловал литературный агент. Ввалился в дверь, увидел Елену Ивановну и облегчённо выдохнув, рухнул в кресло.
— Сам Бог, сударыня, — поднял он указательный палец, — дал Вам меня.
— Елена, объясни, что это значит? — в гостиной появился муж (г-н Молоховец), в халате и меховых шлёпанцах.
— Сам объясню, — немедленно встрял агент. – Дело в том, что любезная Елена Ивановна, узнав, что её прославленный соавтор изгнан из лона православной церкви, не придумала ничего лучше, чем бросить всё и скрыться в глуши. Точно так же, как некогда Иосиф бежал с супругой, спасая Младенца. Только, сударыня, учтите, что действовал он так не по своему усмотрению, а по наущению Ангела Господня. Вы же, пустились в бега, даже не известив меня, не испросив совета.
— Мните себя Ангелом? – поджала губы Елена Ивановна.
— Да! – просиял агент. – Мню! Потому, что Иван Дмитриевич Сытин из «Посредника», не читая нашего сборника, уже предложил по тысяче за лист. А издательство мсье Павленкова готово купить рукопись за любую цену, не торгуясь.
— Но, как это возможно? – заинтересовался г-н Молоховец. – И что скажет церковь?
— Церковь? – развёл руками агент. – Подписываем предисловие «Л. Т.» или «граф Т.» и всё. Овцы целы и волки сыты. Но, кому надо, те-то знают, что скрыто за аббревиатурой. И, поверьте, отныне наша аудитория не только домохозяйки, которым плевать на вступление, но и все длинноволосые бездельники. Студенты, либералы и прочая шваль. Вот, кто, блестя очками, ринется скупать экземпляры. Послание от еретика Толстого! А? Последний рубль отдадут, но книгу приобретут. Увидите, ещё молиться на неё станут, да на цитаты растащат.
— Однако похоже на правду.
— Спустя полгода, — закатил глаза агент, — издадимся в Европе. В рассаднике вольнодумства, еретиков и революций. Как считает, купят там книгу мятежного графа, которого прокляли в дикой России?
— Елена! – возопил г-н Молоховец.
— Завтра же утром едем в Москву, а оттуда, прямиком в Ясную Поляну, — подытожил агент. – Графу сейчас не до нас, так что правдами неправдами, забираем рукопись и, не откладывая, отправляем в печать. Не будут отдавать, честное благородное слово, выкраду!
— Господа, — слёзы потекли по лицу Елены Ивановны. – Должна признаться, что я получила монографию графа.
— И где она? – взвизгнул агент.
— Отправила назад, не читая. Приложив несколько резкое письмо.
***
На крыльце усадьбы их встретил похожий на медведя привратник в черкеске.
— Барыня никого пускать не велела, — прорычал он.
— Вот ведь дурень, — нервно рассмеялся агент. – Доложи, что Елена Молоховец с визитом.
— Барыня знает. Велела не пускать, — пробасил тот.
— Прими, любезный, — протянул ассигнацию агент. – Поверь, граф крайне нам обрадуется.
— Сказано, ступайте, — оттолкнул руку с деньгами привратник.
Елена Ивановна развернулась и пошла к коляске. Следом, понурив голову, двинулся агент.
За воротами их поджидало с полдюжины мужиков. Завидев экипаж, те нестройно закричали и разом подбросили шапки вверх.
— Что это? – поинтересовался у кучера агент.
— Благодарят, значит, — ответил тот.
— Благодарят? За что? — нахмурилась Елена Ивановна.
— Так, ясно же, — беззаботно рассмеялся кучер. – За самогон, который они теперь из говна варят.