Жил в селе, что пряталось в лесах Шварцвальда, сыровар Бруно. Всем хорош был парень: силён, красив, в работе спор и на гуляниях весел. Сыры его славились по всей округе и дела у Бруно шли в гору. Поставил дом с черепичной крышей, справил повозку о двух лошадях, сундуки набил новой одеждой и стал подумывать о женитьбе. Что за хозяйство без доброй супруги и детского смеха? Стал Бруно к девушкам приглядываться, на аккордеоне играть, на танцы захаживать. Выйдет в круг, притопнет ногами в белых гольфах и пустится в пляс. Разве девичье сердце устоит? Месяца не прошло, как начал сыровар с первой красавицей под ручку прохаживаться и на ушко о любви нашёптывать. От добра добра не ищут и под Рождество решил Бруно идти свататься к деве. Дело оставалось за малым — купить невесте подарок.
Ясным морозным утром запряг парень сани, завернулся в медвежью доху и весело крикнул лошадям, — Поехали, чёрт вас раздери!
Сейчас, пожалуй, пришло время рассказать, что водился за Бруно один грех. Даже не грех, а скверная привычка – чертыхаться по любому поводу. Так из него и сыпалось: «чёрт побери», «дьявол» и «сатана». Дошло до того, что друзья стали его за глаза называть «чёртов Бруно». А уж в лесах Шварцвальда каждое дитя знает — помяни Чёрта и он тут, как тут.
Но, как бы то ни было, к обеду добрался наш сыровар до города. Оставил сани на постоялом дворе и прямиком на рыночную площадь. Ходит меж рядов: к товарам приценивается, с торговцами перешучивается, с горожанками перемигивается. Прикидывает, чем невесту порадовать: тюрингским плащом с янтарными пуговицами, меховой накидкой или браслетом из кручёных золотых нитей. Вдруг видит — стоят на прилавке красные башмачки такой красоты, что глаз не отвести. Пряжки серебряные, каблуки точёные, а носок такой острый, что уколоться можно. Ни разу Бруно подобного чуда не встречал.
— Бери, не пожалеешь, — оглаживает башмаки торговец.
Пригляделся парень к продавцу. Нос, как у ястреба — хищной дугой изогнут. Губы тонкие усмешкой кривятся. Борода чёрным клинышком.
— Слов нет, башмачки чертовски хороши, — соглашается Бруно. – Да, боюсь, дорого запросишь.
— Такому молодцу в треть цены отдам.
— Беру! – тряхнул головой сыровар, да вовремя спохватился. – Постой! Как же я без примерки куплю? Бес его знает, вдруг малы или велики окажутся?
— Мой товар особый, — шепчет торговец. – К любой ноге подойдут. И дитю малому и почтенной хозяйке.
Подивился Бруно, но решил судьбу испытать. Вдруг, не врёт чернобородый? Рассчитался с продавцом, сунул башмачки за пазуху и поспешил к лошадкам, что бы затемно домой успеть.
Едет через лес, правит санями, а голове одна мысль – будут ли диковинные башмаки невесте впору?
— Дьявол меня подери, — думает парень. – Раз они такие особые, как торговец обещал, то и мне подойдут. Чем чёрт не шутит, дай-ка примерю!
Скинул он сапоги и осторожно ноги в красные башмаки сунул. Щёлкнул пряжками и обомлел, точно по нему обувь сшита.
— Вот же дьявольщина! – рассмеялся Бруно, и хотел было разуться. Да не тут-то было! Словно приросли башмачки к ступням. Стаскивал их страдалец, сдирал, даже ножом пытался резать – ничего не помогает. А уже смеркаться стало, мороз покрепчал, волки в чаще завыли. Надо бы домой поспешать, да как в таком виде на селе появиться? Тут слышит парень, снег пол чьими-то шагами скрипит. Пригляделся Бруно, знакомый охотник по дороге идёт.
— Эй, приятель, — молит его сыровар, — беда у меня стряслась. Спаси, не бросай!
Подивился охотник на красные башмаки, но помочь согласился. Битый час вдвоём башмаки стягивали, да всё без толку.
— Вот, что, — говорит охотник. – Поедем ко мне в лесную избушку. Там отогреемся и, глядишь, одолеем напасть.
Так и поступили. Да только зря всю ночь с башмаками сражались, ни на йоту те не поддались. Пришлось ни с чем спать ложиться. И второй день ничего не дал, и третий.
— Пропала моя жизнь, — стонет Бруно. – Засмеют теперь дома. Какая уж тут женитьба? За спиной пальцами показывать станут, а мальчишки камнями швырять. Позор! На весь белый свет позор!
— Если хочешь, — отвечает охотник, — оставайся здесь жить. Тут тебя никто не увидит.
— Да, как же — чуть не плачет Бруно, — на каблуках по лесу ходить? Какой из меня помощник?
— И не надо, — ободряет охотник. – По дому работа всегда найдётся. Обед приготовь, одежду постирай, полы помой, вот и польза будет.
Повздыхал Бруно, да делать нечего. Согласился.
Стали они вместе нехитрое хозяйство вести. По Шварцвальдскому же лесу поползли слухи, что охотник теперь не один живёт, а с другом. Друг тот обут в красные башмачки, лицом бел и хорош собой до чрезвычайности. Стоит же путнику у охотничьей избушки появиться, как прячется в доме, дверь запирает и ставни захлопывает.
Так год прошёл. А, на Рождество внезапно рассыпались красные башмачки в прах. Словно их и не было.
— Что же, — вздохнул охотник, — пало заклятье. Теперь можешь к невесте вернуться.
— Да, ну её к чёрту! – пошевелил пальцами ног Бруно.
Обнял друга и поставил на огонь котелок с глинтвейном.
