Котон де тулеар

Переработанная и расширенная повесть «Тарас Бульба» наконец-то принесла Николаю Васильевичу Гоголю долгожданную славу литератора. В столе, тем временем, лежала готовая и вычитанная рукопись «Мёртвых душ», публикация которой должна была изменить всю его жизнь. Ещё каких-нибудь полгода-год и можно целиком отдаться большой литературе, забыв о приработках в редакциях журналов. Однако так долго ждать не пришлось.
Как-то вечером слуга ввёл в кабинет писателя усатого молодца в малоросском кафтане. Тот, поклонившись Гоголю в пояс, скинул с плеча увесистую котомку и поставил её на писательский стол.
— От куренного атамана Сидора Лютого, — пробасил гигант. – Велит, что б продолжал писать о козаках.
Затем детина снова поясно поклонился и вышел. Котомка оказалась набита тускло блестевшими золотыми червонцами. Николай Васильевич взял один, подивился его тяжести и лишился чувств…
Жизнь предстала перед писателем во всём великолепии. Он переехал на новую квартиру, завёл экипаж, обыкновение просыпаться к полудню и белоснежного пса породы Котон де тулеар. Да что там говорить – изменилось всё! Новое платье, сапфир на безымянном пальце, дорогие рестораны, новые знакомства, неистовая преданность в глазах швейцаров и официантов. А в типографии, тем временем, лежат первые отпечатанные главы «Мёртвых душ»!
Многие, на месте Гоголя, бросили бы всё, и уехали жить в Ниццу, но не таков был Николай Васильевич. Да, он теперь завтракал устрицами, но страсть к литературе по-прежнему сжигала его, звала к рабочему столу. Н. В. Гоголь погрузился в написание второй части «Мёртвых душ».
И вот вновь, в один из зимних вечеров, лакей распахнул дверь, впуская в кабинет детину малоросса.
— Атаман твою новую книжицу прочёл. Про козаков там нетути, – верзила угрюмо смотрел в пол. – Куренной велел передать, что б ты про Сечь писал.
Гоголь оцепенел.
— Позвольте, друг мой, это всё как-то нелепо.
— Сказано, про Сечь, — малоросс неуклюже попятился и вышел.
Ситуация складывалась не просто нелепая, а какая-то дикая. Вернуть деньги этому таинственному атаману Лютому было никак невозможно, большая часть была потрачена. Бросить работу над «Мёртвыми душами»? Безумие. Идти в полицию? Скрыться? Пожалуй, последнее было самым разумным. И Николай Васильевич бежал. Он жил и непрерывно писал в Риме, во Франкфурте, в Дюссельдорфе, в Ницце, в Париже. В Париже его поймали. Два дюжих казака вытащили Гоголя из экипажа и несколько минут нещадно пороли кнутами, приговаривая,
— Не гневи куренного, не прячься, пёсий сын.
Николай Васильевич уехал в Иерусалим, но и там долго не выдержал. В каждом встречном иудее ему мерещился свирепый уроженец Сечи. И Гоголь вернулся в Москву, где поспешно дописал последнюю главу.
Что было дальше, известно каждому школьнику. Согласно легенде, однажды ночью писатель сжёг в камине рукопись, после чего разум его помутился, и он скоропостижно скончался.
Не знаю, может быть, всё так и было.

Котон де тулеар
Котон де тулеар

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

*