2 декабря 1938 г.
Сейчас чудесное время. Тепло, но часто выпадает снежок. Чуть выпадет и уже тает, только на бульваре, да на крышах домов лежит довольно долго; белый, чистый и сверкающий, как сахар. А, какие красивые улицы. Здесь снег уже стаял, и мокрый асфальт отражает мягкое, лиловатое небо, дома…
А, ещё лучше вечером!
Сегодня у нас был просмотр*. Мою работу хвалили (обнажённую натурщицу), комиссия нашла её оригинально написанной и к ней возвращались несколько раз. Максимов тоже доволен мною. По рисунку у меня тоже сдвиг вперёд, словом, я счастлива.
Сейчас приехал Шура от Симы. Сима передал через него, что взял мне билеты на завтра.
*Государственный техникум изобразительных искусств в память Восстания 1905 года.
4 декабря. 38 г.
Сейчас вечер. Я одна за письменным столом. Вся комната тонет во мраке. На коленях моя собака. По радио словила Германию. Передаётся страшно знакомый, красивый и очень любимый мною марш. Кажется, это из «Аиды». Мама уехала к Раунах, Шура и Кира к Васе. У нас в техникуме сегодня «вечер», но я не пошла, т. к. у меня есть билет на завтра в Клуб мастеров искусств. Сегодняшний же вечер я высыпалась. И сейчас чудесное настроение, которое всегда бывает, когда после сильной усталости хорошо выспишься и чувствуешь освежение во всём теле. Сейчас передаётся хор из «Тангейзера».
Вчерашний концерт был очень удачен, но Сима, хотя и был мил, но безнадёжно скучен.
Как я люблю Вагнера! Сколько силы и сдержанности.
Сегодня в техникуме было очень весело. Все наши ребята очень славные мальчишки. Играла в шахматы с Кеслером и обставила его. Положительно я убеждаюсь, что играю неплохо. Из всего нашего класса редко кто может обыграть меня.
До сих пор я не писала ещё о своей собаке. Я купила её 17-го сентября за 80 р., своим я сказала, что за 30, что бы совсем не напугать их. На это пошли деньги, оставшиеся от Крыма и мои завтраки и обеды.
Прежде всего: я назвала её Марэ-Неро (в переводе с итальянского «Чёрное море»). Это чудный маленький щенок той-терьер с чёрной, гладкой, блестящей, как атлас шерстью и с рыжими лапками. Весила она 3 ½ ф., теперь 5 ½ ф. Купила я её без спросу, т. к. знала, что разрешения никогда не дождусь (Сейчас Вагнер, «Риенци». Готова бы вечно слушать.). Мой расчёт оказался верен. Мои даже почти и не ворчали. Шура только пожалел, что я не купила большой собаки. Маленьких он не любит. Но, Марэ так прелестна, что и Шура теперь примирился с ней. Я же в ней души не чаю. Вожусь с ней всё свободное время, и она платит тем же; любит меня больше всех.
7 декабря – 38 г.
Быстро идёт время. Вот уже проходит… я чуть было не сказала зима, и в самом деле, скоро уже январь, Новый Год, каникулы, а там уже и весна. Январь всегда представляется мне хребтом, перевалив через который, уже приближаешься к весне. Впрочем, сейчас ещё зимы нет, немного морозит, а снег всё ещё не выпал. Для меня это хорошо. Хожу в летнем пальто. Шубы нет, и не предвидится.
5-го была с Ниной на вечере в Клубе мастеров искусств. Показывали мультипликационные фильмы, был эстрадный концерт (мы сидели прекрасно – в первом ряду) и танцы. Было очень весело. Мы всё время танцевали. Меня приглашали беспрерывно. Домой я вернулась в 6-м часу утра.
Сегодня по рисунку меня похвалил Веселовский. Меня это окрыляет, но, увы, не на долго. Дома совсем ничего не пишу. Начала мамин портрет, но мама вечно занята, или отдыхает.
Сейчас буду разбирать шахматные открытые дебюты. Очень интересно. Жаль времени мало.
«Henriette Jacoby»* — прочла, чудесная книга. Великолепные описания зимы.
* Немецкий писатель Георг Герман (1871–1943) — «Генриетта Якоби» (1909).
12 декабря.
Сегодня выходной. В 10.30 ко мне зашла Ника и мы вместе с ней пошли в музей Западной живописи* на лекцию «Реализм и академизм во Франции в середине XIX века. Мы с нею взяли абонемент на цикл лекций. Лекция оказалась очень интересной, и мне она много дала. Оттуда я со всех ног поехала (написала и сама удивилась!) поехала в клуб МГУ на лекцию о западной музыке. На этот раз был «Бетховен». Я опоздала слегка и очень торопилась. Раздевшись и поднимаясь наверх по лестнице, встретила Сеню Рыбальтовера, поднимавшегося вместе с какой-то девушкой. Мы поздоровались. В зале я увидела его впереди себя, несколько вбок. Вскоре я совсем забыла о нём, записывая лекцию. И вдруг, словно от удара вздрогнула, ещё ничего не соображая, подняла голову и встретила его взгляд. Я сейчас же отвернулась, но затем решила, что его может удивит моё внезапное движение. И, в самом деле, почему это? Я снова взглянула на него, он всё ещё смотрел.
Сейчас он нравится мне больше всех юношей, которых я знаю. И это так глупо, т. к. он далеко не самый лучший из них. Со мною никогда ещё не было такого. Рассудочно, он совершенно не нравится мне, даже больше, внушает какую-то антипатию. В нём всё, что может оттолкнуть меня и наружность, и, главное, взгляд. Словом, это человек совершенно другого мира. Я знаю, что жить с таким бы человеком я никогда не смогла. И всё же, если бы меня кто-нибудь должен был поцеловать, я бы выбрала «бедненького».
Во втором отделении, между прочим, исполнялась «Лунная соната». Слушаешь, и делается сладко и больно, и так бы и слушала, слушала бы без конца.
* Музей нового западного искусства (также ГМНЗИ; 1923-1948) возник в Москве в результате объединения 1-ого и 2-ого Музеев новой западной живописи.
13 декабря.
Вчера читала Грабаря «Репин». Репин, между прочим, высказывает такую мысль: от смешения красок получается новый цвет, не похожий ни на первый, ни на второй. Из зелёной и жёлтой – синий. Меня это словно осенило. А, ведь, как просто!
19 декабря.
В техникуме я веселюсь по-прежнему. На днях Скорупский* вызвал Нину. Она сильно волновалась и, в результате, ошиблась самым комичным образом: вместо «Германия хотела провести колонизацию в Турции», сказала – «Германия хотела провести канализацию в Турции». Конечно, смеху было вдоволь. Недавно, опять на уроке Скорупского мы сильно повеселились. После звонка Скорупский никого не пускает в класс. Опоздавший должен идти за разрешением в учебную часть, где, разумеется, получает нагоняй. У нас одного урока не было, и я играла с Куликом в шахматы. Около нас стояли любопытные. Разумеется, мы прослушали звонок и Скорупский отправил нас в учебную часть. Нас опоздало около 8-ми человек. В учебной части никого не оказалось и пришлось идти назад ни с чем. Скорупский разрешил оставить дверь в коридор открытой. Мы, опоздавшие, столпились у порога и начали записывать лекцию. Кому-то пришла идея придвинуть скамейку. Теперь мы сидели, как в ложе со всеми удобствами. Вид был, конечно, комичный.
* Преподаватель истории Борис Александрович Скорупский.
28 января 1939 г.
Давно не писала, т. к. нахожусь в упадочном настроении. Самое плохое состояние, когда полностью отсутствуют какие бы то ни было желания.
9 февраля.
Сегодня купила альбом Коро (за 30 руб.). Чудная вещь! Я давно мечтала о нём. Коро – мой самый любимый художник-пейзажист (и ещё Левитан, конечно). Буду делать копии с его литографий, а потом, если разрешат, сверять в музее с подлинником. Вероятно, скопирую для начала «Замок Пьерфон» или «На опушке». Полна энтузиазма.
21 февраля.
Хотела бы я знать, отчего мысль, записанная на бумаге, теряет всю свою прелесть и становится ужасно глупой. Поэтому я всегда стараюсь в дневнике в дневнике вести как можно меньше рассуждений.
22 февраля.
Вчера вечером у нас был пианист Аджемов*, с которым Кира познакомилась на Кавказе. Приятно разговаривать с человеком, который выступает в Большом зале Консерватории. Кирина подруга Маня пришла специально, что бы посмотреть на него. Всем нам он очень понравился. Внешность у него такая, что будь он женщина, его бы назвали очаровательной. Черты лица не совсем правильные, но очень мягкие и симпатичные. Очень красивые глаза: голубые с длинными чёрными ресницами (по происхождению он армянин, хотя ни слова не говорит по-армянски). Особенно мне понравилось его обращение: со всеми одинаково любезен и разговорчив, и смотрит так, будто бы не может себе представить, что кто-нибудь может относиться к нему недружелюбно. Со мною он поговорил о Коро, поласкал мою Марэ. На каждый вопрос отвечал с большой готовностью. Он пригласил к себе Киру на 28-е (у него собирается кавказская компания) и, уходя, пригласил и меня. Когда он вышел, Маня сказала, что Шуре незачем идти провожать её, т. к. им с Аджемовым по дороге и убежала за ним.
*Аджемов, Константин Христофорович, (1911-1985) — пианист, педагог и музыкальный критик.
24 марта.
У меня чудесное настроение: всё идёт прекрасно, почти всё, что я хочу у меня есть; занятия идут прекрасно (по большинству предметов – отлично, по остальным – хорошо), наш класс необычайно дружен и время проходит очень весело, впереди (летом) – поездка на пленер на Волге, которая, если будет хоть в половину так весела, как наша прошлогодняя жизнь в Токареве, то это будет нечто замечательное. Затем я мечтаю, если заработаю деньги, о поездке в Крым к морю…
Сейчас у меня много книг, как русских, так и немецких. Моя Марэ – чудесная собачка – умная и привязчивая, она доставляет мне много удовольствия.
С завтрашнего дня я приступаю к новой общественной работе: я взялась распределять между студентами театральные билеты. Под прошлый выходной я с Колей С. поехала к нему на дачу кататься на лыжах. Мы выехали после занятий и приехали туда, когда уже стемнело. Нас собралась большая компания: я с Колей, 2 его дачных товарища и знакомая девушка. Снега было много. Я почти в первый раз каталась с таким наслаждением. Ночь была тёмная, т. к. всё небо было в тучах, и шёл снег. Мы ехали через поля, которые казались мне бесконечными, через леса, казавшиеся таинственными, спускались с гор, которые казались спусками в пропасть. Я уверена, что днём впечатление было бы совершенно другое, далеко не такое поэтичное. Нигде не было видно ни души, в деревнях далеко лаяли собаки.
На днях заходил за Кирой Аджемов, он выразил сожаление, что я не была у него на вечере, и сказал, что в следующий раз я должна обязательно прийти. Мне он очень нравится. Если он действительно такой, каким он мне показался за эти 2 раза, что я его видела, то такого хорошего человека я, действительно, ещё никогда не видела. Мне бы хотелось быть хоть чуточку похожей на него. Кира думает пригласить его на Шурины именины.
6 апреля.
9-го будет Пасха. Меня удивляет до чего быстро прошла зима. В мае начнутся экзамены, а в июне мы едем на пленер. На днях я была в Большом театре на опере «Иван Сусанин» в новой постановке. Билет мне предложил Юра Д., у которого много театральных знакомств, т. к. достать билеты в театральной кассе на эту оперу сейчас очень трудно. Опера, разумеется, подверглась в тексте сильным изменениям. О Михаиле Романове нет ни слова*. Артисты играли превосходно, особенно хорош Михаилов** (Иван Сусанин) эта роль к нему очень подходит. Последняя картина ставилась в первый раз, потом о ней много писалось в газетах. Она изображает ликование народа у кремлёвских стен по поводу освобождения от поляков. Под колокольный звон и пушечные выстрелы из Кремля выезжают на лошадях Минин и Пожарский. После музыкального вступления в ложу правительства вошёл Сталин. Начались аплодисменты. В первый раз я увидела его и притом так близко. Меня удивило, что он всё время держался в глубине ложи. Впереди находился Молотов. Сталин показался мне уставшим. Нам очень повезло, т. к. Сталин на открытых спектаклях появляется настолько редко, что об этом я ещё ни от кого не слыхала. Мы с Юрой ушли из Большого театра очень довольные. В антракте мы разговаривали на интересующие нас темы, причём выяснили, что сходимся во взглядах.
Я уже писала, что взялась распределять театральные билеты. Сейчас мне подбросили ещё одну театральную кассу, так что их у меня две. Пока что у меня раскупили все билеты, для чего я действую очень энергично, настолько энергично, что ребята даже почувствовали уважение к моей деловитости. Позавчера у нас проводилось зачисление в члены профсоюза. Я тоже подавала заявление, которое приняли на первом собрании, но теперь вздумала, что успею сбегать до собрания в театральную кассу. Там была очередь и я пришла в техникум, когда все расходились. Все встреченные ребята спрашивали, какие билеты я принесла, что меня очень удивило, т. к. откуда они могли знать, что я возвращаюсь из кассы. Оказалось, что на собрании, когда очередь дошла до моего заявления, а меня налицо не оказалось, Нина сказала где я, и после недолгих споров, решено было пойти против правил, и, несмотря на отсутствие, принять в члены профсоюза. Это было с их стороны очень мило, т. к. иначе мне пришлось бы ждать до следующего года.
Не так давно у нас был вечер, я осталась им очень довольна.
* Изначально в основе сюжета оперы (либретто Е. Ф. Розена) лежал рассказ о том, как крестьянину Ивану Сусанину удалось спасти царя Михаила Федоровича Романова, отдав жизнь за него.
**Михайлов Максим Дормидонтович (1893-1971) — русский советский певец (бас-профундо), актёр кино.
26 апреля.
Я веду рассеянный образ жизни. Вечерами бываю часто занята. Недавно была с Юрой на чудном концерте (Барсова*, Михайлов, Власова**, Гедройц***, Хромов и др.), была в малом театре на «Отелло» — играл Остужев**** (исключительно), на «Дядюшкин сон» (Хмелев*****), на «Принцесса Турандот». Завтра Юра пригласил меня на концерт в Доме Учёных. Вагнер и Бетховен. Мои самые любимые композиторы.
В техникуме, по-прежнему, у меня самые разнообразные истории. На прошлой шестидневке меня вызвал Скорупский. Я накануне была 2 вечера подряд в театре и ничего не учила. Что было делать? В случае отказа, Скорупский ставит «плохо», отвечать – ещё хуже. Я обмакнула руку в чернила, провела по щеке и вышла отвечать. Разумеется, ребята начали хохотать. По моей щеке шли чёрные полосы. Я извинилась, что не могу отвечать и попросила разрешения выйти. Щёку я вымыла в одну секунду и побежала смотреть на часы. До конца оставалось 25 минут. Возвращаться в класс было бы то же самое, что броситься в пасть акулы. Через некоторое время Скорупский стал тревожиться и послал за мной Нину. Я поручила ей передать, что мне нездоровится и, что прийти не могу. На 2-й урок я отпросилась, на всякий случай, у Ильюшина, и просидела весь урок, болтая с натурщиком. Ребята были в восхищении. Нина говорит, что на первом уроке они всё время спрашивали, через каждые 5 мин.: что со мной, не протёрла ли я щёку, а Петя высказал мысль, что я уехала в Сандуновскую баню. Мы все много смеялись. Впрочем, если бы на месте Скорупского был кто-нибудь другой, или, если бы он не относился ко мне хорошо, дело могло бы кончиться выговором. Сегодня Скорупский вызвал меня (разумеется, я подготовилась) и ехидно спросил, не нужно ли мне и сегодня отмывать щёку. Ответила я, как всегда, на «отлично».
Вчера я привела в ярость «бедненького» и мы с Никой были от этого в восторге. Началось с того, что на рисунке он захотел зажечь лампу, которая раньше не горела. Наша компания начала протестовать. Лампу то зажигали, то тушили. Я с Ниной шумели больше всех. Кончилось тем, что мы одержали верх. На следующий урок он опоздал (т. к. Веселовского не было). По обыкновению дверь была заперта. Он постучал. Кто-то предложил позлить его и не открывать. Громче всех кричали, что бы не открывать, снова я и Нина. Так его продержали минут 5. Он вошёл совершенно в ярости: бледный со сверкающими глазами, и напустился на бедного Кулика, который сидел около двери. Борис объявил, что мы достигли того, чего хотели, и что Сеня в бешенстве. Меня и Нину всё это очень забавляло, и когда он взглянул на меня, я ответила ему тем же, продолжая смеяться. Садясь на место, он громко сказал: «Нашим девушкам всё смешно. Какие-то пустые пузыри». Я живо возразила: «Зато вы, без сомнения, полный, но чем? Это ещё вопрос». Он не нашёлся, что ответить, а ребята встретили мои слова взрывом хохота. Мы торжествовали.
*Барсова Валерия Владимировна (настоящая фамилия — Владимирова; 1892-1967) — русская и советская оперная певица (лирико-колоратурное сопрано), педагог.
**Власова Ольга Николаевна (1906-1993) — советская российская актриса оперетты, театральный педагог, народная артистка РСФСР.
***Гедройц Игнатий Игнатьевич (1901-1961) — советский артист оперетты. Часто выступал в концертах совместно с О. Н. Власовой.
****Остужев Александр Алексеевич (настоящая фамилия – Пожаров). (1874-1953) — русский и советский актёр. Народный артист СССР (1937). Лауреат Сталинской премии первой степени (1943). Остужев стал ведущим актёром Малого театра в 1898 году.
*****Хмелев Николай Павлович (1901-1945) — советский российский актёр, театральный режиссёр, педагог. Народный артист СССР (1937). Лауреат трёх Сталинских премий первой степени (1941, 1942, 1946 —- посмертно).
1 мая.
29-го числа А. Ф. принесла мне билеты в Дом Учёных. Мы пошли вместе с Кирой. Был великолепный концерт: Максакова*, Хромченко**, Качалов***, Журавлёв**** и др. Около 12-и концерт окончился, и начались танцы. Я много танцевала. Встретила многих старых знакомых. Один молодой человек усиленно приглашал меня пойти 1-го или 2-го мая на концерт или в театр. Но, нет ничего хуже, чем идти с человеком, который не нравится, поэтому я отказалась. Если сравнить этот вечер с тем, на котором я была в первый раз, то разницы нет никакой. Все эти вечера удивительно однообразны. Но, какая разница в моём восприятии. В каком восторге вернулась я с того вечера, не могла заснуть… А, теперь я была там с удовольствием и только. Опять же, однообразные комплименты, те же похвалы тому, как я танцую, опять всё то же.
Домой нас провожали 2-е молодых людей и профессор Аврамов. Мы вернулись в 6 ч. утра.
30-го я с Шурой поехали на дачу к Куликовским. День был чудесный. Я чуть ли не на каждом шагу жалела, что со мной нет этюдника. Много прелести в этой ранней весне с голубым чистым небом, с белыми, ещё безлистными берёзками. У Куликовских мы пообедали, и, затем, пошли гулять к Святому и Белому озеру*****. Шура захватил с собой лейку-лилипут****** и Дм. С. 2 аппарата. Так, что мы много снимались. Маруся оказалась необычайно милой (да и вся их семья такая же). Мы сговорились с нею ехать летом в Крым.
Сегодня я пошла на демонстрацию. Но, ночи неполного сна сказались. Я сильно устала, а Юра подбивал меня уйти. Дойдя до Колхозной площади, мы с ним незаметно смылись. Дошли до метро и он проводил меня до дома.
* Максакова Мария Петровна (1902-1974) – советская, российская оперная певица (меццо-сопрано), педагог.
** Хромченко Соломон Маркович (1907-2002), певец и педагог. В 1934–57 гг. был солистом Большого театра. В 1947 г. получил звание заслуженного артиста РСФСР.
*** Качалов Василий Иванович (1875-1948) — ведущий актёр труппы Станиславского, один из первых Народных артистов СССР (1936).
**** Журавлёв Дмитрий Николаевич (1900-1991) — советский российский актёр, мастер художественного слова (чтец), режиссёр, педагог. Народный артист СССР (1979). Лауреат Сталинской премии второй степени (1949).
*****Значит, дача находилась в районе Косино.
****** Лилипут — простейший советский плёночный фотоаппарат, производившийся Государственным оптико-механическим заводом в конце 1930-х годов.
23 мая.
Да, как-никак, а май уже кончается. В этом году я не сдаю экзаменов, т. к. в году у меня не было отметок ниже «хорошо», а из амбулатории я достала справку о плохом состоянии здоровья. К сожалению, с 19-го я слегла в постель из-за ангины. Температура была всё время высокая (39 и выше), и я чувствовала себя отвратительно. Зато, вчера утром температура резко упала (36,9), а сегодня я встала и вечером пойду в театр. Вчера у меня побывало много друзей. Утром приехала Нина Синявская. Мы с ней вспоминали Крым, он звала меня на лето к себе на Волгу, как, вдруг, раздался звонок, и пришла Ника. С ней мы тоже долго болтали о наших летних планах, и она тоже звала меня на лето к ним на дачу. Когда она ушла, и я засыпала, пришла Марина. Мама поговорила с ней, и она ушла. Затем пришёл Юра. Он просил маму передать мне, что в выходной они переезжают на дачу, но, что он зайдёт ко мне 26-го. Затем, уже в 5 ч. вечера примчалась Ира Вертепова. Мы не виделись с ней уже с прошлой весны, и я удивилась, как далеко разошлись наши пути, и как мало общего лежит между нами.
24 мая.
Да и, вообще, может ли долго длиться дружба? Нет, только до тех пор, пока есть общие интересы. Примером может служить Галя. Мы с нею были закадычные друзья. Потом умер мой папа. Летом я гостила несколько недель у Галины. И уехала с полным сознанием, что дружба кончена. Она мечтала о веселии, о замужестве; у меня же были другие интересы. Между нами не осталось никаких точек соприкосновения.
Теперь я потеряла и Иру. В школе у нас были общие интересы, теперь их нет. Я продолжаю учиться, она начала служить. У неё всегда было стремление полностью использовать жизнь. Я считала, что она права и соглашалась с ней. Она рассказывала о забавных приключениях, о невинных прогулках по тёмному городу, о поцелуях под старыми бульварными липами. Что здесь плохого? Ведь на это и дана молодость. И кто может судить поступки, которые никому не приносят вреда? И, все мои подруги так же смотрят на это дело: и Таня, и Наташа и многие другие. Для меня же, закрыта эта дорога легкомысленного флирта. До сих пор я никого ещё не целовала и твёрдо уверена, что никогда и не поцелую без сильного чувства, т. к. меня удерживает инстинктивная брезгливость, которую нельзя побороть. Но понять Иру я всё же могла. Однако куда завело её это стремление к полной жизни? Все её мысли были заняты тем, что завтра к ней на службу придёт жена её друга, что бы устроить скандал. Она сделала это уже один раз. Женщина эта – грубая, наглая и простая, да и он тоже, можно ожидать, далеко не находка. Здесь я не могла ни понять, ни оправдать её. Только глубокая, бесконечно сильная любовь могла бы оправдать её; только тогда её положение не было бы падением. Но, насколько я знаю Иру, она не способна к такому чувству. Я старалась войти в её положение. Целых 2 часа мы обсуждали с ней варианты, как ей избегнуть встречи с женой. Бедная Ира! Она вся поглощена этими вопросами. Нет, я не позвоню ей и не приду к ней.
30 мая.
Сегодня утром я в первый раз за этот год была в Парке Культуры. Настроение было чудесное. Ещё на Крымском мосту услышала радио, доносившееся из Парка. Соловьём заливалась Джильда*, затем тенор запел арию герцога. «… можно браниться, можно сердиться, но не влюбиться никак нельзя…». Я шла по кирпичным дорожкам. Здоровая, молодая зелень: небо у горизонта в белых барашках облаков. Как и всегда, я пошла к своей любимой веранде на крыше. К ней пристроили 2 белых удобных лестницы. Всё только что выкрашено и побелено. Много кресел и, к счастью, мало народу. Я удобно устроилась на солнышке. Посидела часа полтора и, зайдя в закусочную, выпила стакан сливок с булочкой. Но, Боже мой! В каком виде я вернулась домой. Красная, как мак.
*Дочь Риголетто.
22 июня.
С 15 июня я переехала с Марьей Константиновной на дачу в Покровское-Стрешнево. Мы живём в старинном барском доме, который был построен ещё при Елизавете и служил ей охотничьим домом. После революции дом этот был превращён в дом отдыха для пионеров. Теперь же в нём находятся частные квартиры. Грустно видеть, в каком печальном состоянии находится он сейчас. Если старое, заброшенное здание, разрушающееся от времени и от действия сил природы, носит на себе печать живописности, то совершенно иное происходит, когда здание разрушается от безхозяйства живущих в нём людей. Дом этот вызывает во мне чувство горькой обиды за всё то, что здесь было так красиво, и, что разрушается теперь без всякой жалости: облупленный фасад; разбитая мраморная лестница; обвалившиеся камни террасы; колонны, заменённые столбами; десятки уборных и кладовок, точно гнёзда, прилепившиеся к белым стенам; сирень, объеденная козами; бельё на верёвках. Грустно!
Я с Макой* ушла на моё любимое место: крутой берег над речкой Химкой, заросшая аллея, старые липы, скамейка. Здесь такое же запущение, как и везде. Сейчас взглянула на рябину, которая растёт напротив меня. На гладкой коре отчётливо вырезано неприличное слово.
На днях я встретила здесь старика. Он будто искал что-то и долго ходил по заросшей аллее, опираясь на свою палку, затем он пошёл к дому. Дворник давал ему объяснения. Потом Ира видела его у ручья. Кто знает, кто он? У него было интеллигентное, благообразное лицо. Может быть, он видел лучшие дни этой усадьбы.
По вечерам здесь поют соловьи и заводят концерт лягушки. Впрочем, комаров здесь тоже много.
Цветут липы, весь воздух наполнен ароматом.
Познакомились с одним артистом. Делаем чудесные прогулки. Купаемся. Мака всегда со мной. Этюды пишутся легко.
*Наверное, сокращение от «Марья Константиновна»
27 июля.
Сегодня в 1 час ночи уезжаю в Крым. Билет я заказывала по телефону. Чудесно! Снова увижу море.
Сима заболел дизентерией и не может ехать со мной. Думаю, что ко мне в Симферополе присоединится Рина. Сейчас я совсем без ног. Уложила этюдник и 10 кг. сахара для Синявских (В Симферополе его нет). Везде разбросаны вещи. Ужас. Я счастлива беспредельно.
29 июня.
Я в Крыму. Наконец-то, о чём я мечтала целую зиму, исполнилось. Мой поезд пришёл в 6 часов с опозданием на 1 час. Прошлые годы я проезжала Запорожье, Мелитополь и Сиваш ночью. На этот раз днём. Таким образом, для меня всё было очень интересно: и ставни, и аисты, стоящие на одной ноге, и удоды, похожие на разноцветных бабочек, и волы, впряжённые в телеги. Сиваш мне не понравился; вода грязная, покрытая соляной пеной, какая-то мёртвая. Ночью он эффектней, больше похож на море. В первый раз заметила памятник бойцам, павшим у Перекопа.
До Симферополя развлекалась со своим соседом игрой в шахматы и шашки. Встретила меня Рина. До дому доехали в линейке. У ворот нас поджидала тётя Нина с Алеком. Алек прелестный мальчуган, страшно вырос. Тётя Нина устроила меня в отдельной комнате. Сказала, что бы я высыпалась, сколько хочу. Я умылась, улеглась в постель и пишу теперь дневник. Как приятно иметь собственную комнату. Конечно, заселённость в нашей Москве совершенно ненормальная.
30 июня.
Вчерашняя ночь для меня прошла куда хуже, чем началась. У меня совершенно расстроился желудок, и я чувствовала себя прескверно. Проспала я до 3-х часов дня (отсыпалась за 3 бессонные ночи в вагоне). Написала письма, пошла с Риной на почту и послала маме телеграмму. Потом мы зашли на станцию и узнали, что рейс на Судак пока отменён. Придётся ехать на Феодосию проездом, а оттуда на автобусе до Судака. Я была очень огорчена. Придя домой, застали гостей: мужа и жену, сын которых Митя работает сейчас в Судаке. Так, что если он окажется славным, то для меня будет компания. Завтра пойду брать билет в Феодосию.
Сегодня весь день сидела на диете. Что-то будет ночью?
31 июня.
Сегодня я проснулась в 6 ч. утра. После чая, вместе с Риной пошла на гор. станцию (Купили билет на Феодосию – 17 р.), а потом на базар. Придя домой, приняла душ. После обеда лежала в гамаке и болтала с Риной. Потом поливала тётины фруктовые деревья. Вылила 40 вёдер. После чая болтали с Риной о всякой всячине, о всём том, о чём любят говорить женщины. Завтра ночью я с тётей едем в Феодосию.
…
Ночь провела в Феодосии, и через Старый Крым автобусом доехали до цели своего путешествия – Судака.
Судак – это очень живописное местечко, несколько дикое, окружённое со всех сторон высокими голыми скалами. На одной из них, над самым морем, расположена генуэзская крепость, которая была построена ещё в 1380-м году. Самая верхняя башня называется Дозорной или Девичьей, и о ней ходит много красивых легенд. Путь к ней затруднён, т. к. тропинка очень крута и идёт по гладким и скользким камням, тогда, как далеко внизу расстилается море.
Далее страницы вырваны.
10 сентября 39 г.
Последний раз я писала 20 августа; перерыв не велик, а сколько изменений произошло за это время. Тётя Нина уехала, вместо неё приехала Рина. Мы вместе с ней гуляли, загорали, вечером танцевали. Знакомых было много, но мало интересных. 26-го мы выехали из Судака в Феодосию, в этот же день мы узнали о заключении договора с Германией. Известие это поразило нас, как гром среди ясного неба. В Судаке мы почти не читали газет, и это явилось для нас полной неожиданностью. В этот же день Рина выехала из Феодосии в Симферополь. Я же переночевала в Феодосии, т. к. у меня был билет на 27-е. Побывала в галерее Айвазовского, скупалась на пляже.
До Москвы я ехала очень весело, т. к. в моём купе была сплошная молодёжь и мы развлекались играми. Через вагон ехал Джон, студент нашего художественного техникума. Он постоянно заходил ко мне и заботился о моём удобстве. Но особенно симпатичным был студент ленинградского медицинского института по имени Рома. В Харькове он уговорил меня выйти из вокзала и пробежаться по улицам (поезд стоял 25 мин.). Таким образом, я могу похвастаться, что побывала в Харькове. В поезд, однако, мы вскочили на ходу и не в наш вагон. Там мы простояли, вероятно, больше часу у окна, едя мороженое и разговаривая о всякой всячине. Когда мы вернулись в наше купе, там была уже паника. Думали, что мы не успели сесть, кто-то даже видел это, хотели дать телеграмму в Харьков на следующей остановке.
1-го я уже была на занятиях. Первым огорчением было то, что нашу группу разбили на 2: одну, оканчивающую в этом году (туда попали великовозрастные, семейные и плохо успевающие), в другую – оканчивающие в будущем году. Сюда попали и я с Ниной (Мы обе отличницы, премированные весной). Юра, непонятным образом, попал в ту группу, хотя ему ещё 20 лет, он не семейный и отличник. Туда же попал и «бедненький». Обоими этими обстоятельствами я была очень огорчена.
В эти дни развёртываются с головокружительной быстротой события в Польше. 8-го была взята Варшава. У нас начали ходить слухи о мобилизации всех от 20-и лет и старше.
По Юриной просьбе его перевели в нашу группу. Он несколько раз ходил провожать меня до дому, а 8-го написал мне письмо, несколько путаное и сбивчивое, о своём одиночестве, о том, как дорога ему моя дружба и, наконец, о том, что он любит меня. В этом письме много восторженного, мне кажется, что, вероятно, он сильно идеализирует меня. Он просил меня ответить на него. Я не ответила, но, зато, на следующий день предложила выйти из техникума вместе, и по дороге мы мило беседовали на разные темы. Наконец, он спросил, не сержусь ли я за письмо, я ответила, что нет. О любви ни он, ни я не сказали ни слова. Я спрашиваю себя, честно ли я поступаю? Он очень милый, интеллигентный, умный, способный и мечтательный юноша. Он очень славный, и он мне нравится. Но, полюбить его, влюбиться в него я не могу. Я прекрасно знаю все его достоинства, очень ценю его, но не больше. Иметь такого друга я очень рада, но если он будет говорить о любви, он станет для меня невыносим. Впрочем, я уверена, что он слишком скромен и тактичен, что бы быть навязчивым в этом отношении. Поэтому, возможно, я сумею сохранить его дружбу. Но будет ли это честно по отношению к нему? Не поселю ли я в нём желаний, которые не смогут осуществиться! Мне кажется, что это не так плохо. Он влюблён в первый раз, он ещё очень молод, потом это чувство пройдёт ещё до тех пор, как он встанет на собственные ноги и сможет требовать от меня ответа, и ему останется приятное воспоминание, такое же, с каким я вспоминаю свои первые увлечения. И потом, ведь, я ничего ему не обещаю, а знать, что кто-то думает обо мне с таким обожанием, всё же приятно.
С «бедненьким» у нас был полный разрыв дипломатических отношений после того, после того, как в прошлом году я нарисовала на него довольно удачную карикатуру. В первые дни мы даже не здоровались, но однажды наши группы занимались рядом. На перемене вышло так, что мы сели рядом. Он заговорил со мной, расспрашивал о том, как я провела лето, я – его. Позднее мы несколько раз разговаривали с ним ещё.
Что подумал бы Юра, который презирает Сеню, если бы знал, как он мне нравится. К счастью, он этого не знает, да и сам «бедненький» не подозревает этого. Какие они оба разные: Юра – типичный интеллигент, много рассуждающий, с «мировой скорбью» в душе, рассеянный идеалист и вечно неудовлетворённый. Сеня – активист, человек дела, несколько (а, может быть, и глубоко) испорченный, однако, никогда не теряющийся, смелый до наглости, в серьёзную минуту серьёзный и решительный, в то же время, он карьерист, и я не могу сказать, действительно ли он верит во что-нибудь или действует лишь под влиянием собственных интересов и выгоды. И, как это ни странно, он всё же мне нравится. Я бы никогда не вышла за него замуж, такая мысль совершенно нелепа и невозможна, но, в то же время, мне как-то смутно хочется, что бы он ухаживал за мной, даже нет… Что бы он поцеловал меня. Мне кажется, что тогда бы всё прошло. Впрочем, пройдёт и так…
Сегодня всех мальчиков вызвали на собрание и объявили, что им надо идти на военную службу. Вышел приказ о частичной мобилизации. Сегодня же их совсем освободили от занятий. Нас осталось в группе 5 человек: кроме меня и Нины, ещё одна девушка (бесцветная личность), мальчик 18 лет и горбатый Кулик. Ужасно. Настроение самое подавленное. Призывники ходят растерянные. Очень жаль их. Печально расставаться с теми, к кому уже привыкнешь. Я и не думала, что так успела привязаться к многим ребятам. Незаметно техникум сделался для меня чем-то очень важным, втянул в свою жизнь и теперь очень грустно. Кто теперь остаётся у нас? Девушки, да малыши. Хорошо, хоть Коля остаётся. Вероятно, все группы нашего 4-го курса сольют в одну и выпустят в этом году. Придётся заниматься с трещоткой Раппопорт, с Кленкиным… Невесёлая компания. На лестнице окликнула «бедненького», он куда-то торопился, пожал мне руку. Сказал, что мы ещё простимся, как следует. Юра снова проводил меня до дому. По дороге мы зашли в кино. Посмотрели цветные советские мультипликации (так ли это?) и «Кукарачу». Юра хочет хлопотать об отсрочке. Я думаю, что его может забраковать комиссия, т. к. у него слабые глаза. Завтра обещал прийти, что бы сняться и принести мне этюд на память.
30 сентября – 39 г.
Всё идёт, как прежде. Ничего нового у меня не произошло. Зато, много перемен (говоря газетным языком) на мировой политической арене.
За это время я побывала с Юрой на с-х. выставке, в кино на «Степан Разин», в театре на «Травиата», на «Весенний смотр», с Шурой была в театре Вахтангова на «Соломенная шляпка».
2-го Юра пригласил меня пойти в консерваторию на открытие зимнего сезона. В последнем отделении исполняются «Персифаль» и др. вещи Вагнера. Я очень рада, что мой зимний концертный сезон начнётся с моего самого любимого композитора.
То, что я уже давно подозревала, оказалось действительностью: Юра любит меня. Впрочем, сказать любит – будет, пожалуй, слишком сильно, вернее будет, если сказать – он влюблён в меня. Я надеюсь, и даже почти уверена, что это не вполне серьёзно. Конечно, в искренности его чувств я не сомневаюсь, но он слишком экзальтирован.
Вот, что он пишет мне: «Я люблю Вас, как музыку! Боже, какое это чудное и волшебное чувство! Если Вам неприятно всё это узнать, простите эту невольную исповедь. Я проговорился. К тому же это не может ни в чём наших отношений, я не хочу никакой перемены. Музыка и Вы совершенно слились в моём сознании. Когда я слышу чистую и светлую мелодию, передо мной встаёт Ваш образ, когда вижу Вас, я слышу ту же очаровательную мелодию»…
Дальше он пишет: «Бывают минуты, когда мне так трудно уверить себя, что моя «невидимая фея» была, хоть на мгновение, видима. Смотря на Вас, я не вижу Вас, а чувствую Вашу душу».
Всё это далеко не современно и мне кажется, что я совершенно не подхожу к роли «невидимой феи». Он влюблён в свой собственный вымысел, на который я похожу так же, как моя Мака похожа на белого лебедя.
1 октября.
Вот уже несколько дней, как я не хожу в техникум. Сегодня была в амбулатории и получила справку до 5-го. Докторша сказала, что у меня порок сердца. Я внутренне только смеялась, и чего только не выдумают эти врачи. Сердце у меня здоровёшенько и никогда я им не страдала. Сегодня я, вероятно, пойду в театр Станиславского на «Кармен» (я видела её уже 3 раза). Если встречу кого-нибудь из техникума, скажу, что был сердечный припадок. Чудесная идея…
17 октября.
Я всё ещё не хожу в техникум, зато часто хожу в театры и на концерты. Снова была на «Травиате» с участием Барсовой. До чего мне нравится эта опера, я вполне понимаю своего дедушку, который не пропускал ни одного спектакля «Травиаты».
Была недавно на вечере сонат Бетховена. Я слушала, как зачарованная.
Недавно у нас был Аджемов и много играл. Листа, Шопена и Скрябина. Скрябина я не очень люблю. Мне он кажется тяжёлым и поэтому скучным, вернее всего, что он для меня мало понятен. Больше всего я люблю Вагнера, затем Бетховена, Чайковского, Листа, Шопена. Я очень люблю Верди и Моцарта, но совсем по-другому. Наших современных композиторов я совершенно не выношу.
18 октября.
Вчера я не успела закончить, т. к. пришёл Юра с билетами в театр миниатюр. Мы провели очень мило вечер. Домой я вернулась в 1 ч. ночи.
Я хочу сказать ещё несколько слов о Аджемове. Он был у нас позавчера и гадал мне и Кире по руке (когда-то он увлекался хиромантией). Мне он сказал всё необычайно правильно, гораздо лучше, чем цыганка Любка в Крыму. Впрочем, он сказал больше о моём характере, будущее предсказать он не мог, кроме того, что я буду жить долго и спокойно, обеспеченно, но нравственно не удовлетворённо, что я, в любви очень доверчива и могу пострадать из-за этого. Только в семье я могу найти удовлетворение. Кире он гадал неудачно (хотя, он её хорошо знает) и характер её хорошо знает.
24 октября.
Позавчера Кире позвонил Аджемов и предложил ей билет на концерт Прокофьева; т. к. Кира уже взяла билет на этот концерт себе и Нине, то она отдала свой билет мне, а сама пошла вместе с Аджемовым. В первом отделении исполнялась 3-я симфония, во втором 1-й концерт для скрипки и сюита «Шут». В антракте мы ходили вместе и Константин Христофорович предложил провести нас в партер (мы сидели во 2-м амфитеатре), но я отказалась, т. к. игра не стоила свеч, в амфитеатре слушать даже лучше, чем в партере. Прокофьева я не люблю, и от концерта особого удовольствия не получила. Больше всего мне понравился концерт для скрипки. Назад мы шли все вместе. Кира предложила К. Х. зайти к нам. Дома была одна мама, т. к. Шура ещё не вернулся от товарища. Мы напились чаю, и К. Х. ушёл, т. к. было уже поздно. В этот раз он мне снова очень понравился.
Вчера я с Юрой снова была в консерватории на «Реквием» Моцарта, который произвёл на меня огромнейшее впечатление. С таким наслаждением я не слушала ещё ни один концерт в этом сезоне. Встретила много знакомых: Симу, Юлю, Маню, Нину. Здесь была так же и Кира с Таней, и Владимир Павлович. Придя домой, застала у нас Марусю К., за которой Шура начал немного ухаживать, но, кажется, тут ничего не выйдет.
На меня снова, кажется, нападает моя зимняя хандра. К. Х. правильно угадал по моей руке, что я редко бываю удовлетворена. Мне так хочется чем-нибудь увлечься, тогда всё пройдёт. Но я сейчас ко всему равнодушна и жизнь кажется ужасно пустой.
9 ноября.
За это время я несколько раз была на концертах и в театрах. Ко мне часто приходит Юра. Один раз он принёс мне билет на балет армянской декады «Счастье»*. Достать билеты на эту декаду было очень трудно, почти невозможно. В Большом театре в день спектакля продавали лишь 200 билетов, и очередь за ними устанавливалась чуть ли не с 12 ч. ночи. Юре, лишь благодаря знакомству, удалось добиться билетов, да и то он стоял за ними 6 часов. Впрочем, я совершенно не понимаю, почему москвичи так стремятся на эти спектакли, я посмотрела балет с удовольствием, т. к. интересно видеть то, о чём много говорят, но второй раз я бы не пошла. Юре тоже «Счастье» не понравилось. Говорят, Хачатурян написал музыку для балета в 6 месяцев. Может быть, это может послужить извинением к тому, что музыка так примитивна, однообразна и порядочно-таки скучна. Танцы тоже ничего особого не представляют, и мне было странно смотреть на сцене Большого театра то, что могло бы с успехом пройти в самодеятельном колхозном театре. Несколько раз к нам заходил К. Х. Однажды Киры не было, и мне пришлось самой его занимать. Мне кажется, он не скучал со мной, хотя он такой светский, что нигде не будет скучать. Мы сговорились с ним пойти в зап. музей на армянскую выставку 8-го. Когда пришла Кира, то она тоже одобрила этот план. Мы условились, что он зайдёт к нам 8-го в 12 ч.
5-го вечером мы были приглашены к Симе. Народу было не много. Мы много танцевали и я осталась довольна.
*Первый балет А. Хачатуряна. Балетное либретто, о жизни и труде советских пограничников и колхозников, написано Г. Ованесяном.
11 ноября.
8-го, точный, как хронометр, пришёл Конст. Хр. Вместо того, что бы идти на выставку, он предложил поехать в Кусково. Погода была хорошая, тёплая и сухая. К. Х. был полон энтузиазма. Я сейчас же с радостью одобрила это предложение. Кира согласилась не совсем охотно.
Шура тоже присоединился к нам, причём захватил свою лейку. Я быстро перешила пуговицы в своей новой шубе (я на днях купила себе с необычайными трудностями меховое коричневое манто за 300 руб., а выглядит оно, как говорят, дороже 600 р.) и мы выехали. Необычайно удачно прошла наша поездка со всеми видами передвижения. Везде мы добегали в последнюю минуту и садились почти на ходу. Приехав в Кусково, мы сначала долго гуляли по парку, где снялись в самых разнообразных видах и бегали наперегонки, причём К. Х. прибежал первым, а Шура, тайно от нас, заснял нас на бегу. Потом мы зашли в музей, где собран российский, саксонский, датский и т. д. фарфор. Собрание это необычайно интересно, к сожалению, здание не отапливается, и в нём ужасно холодно и сыро, так что мы ужасно замёрзли (лучше всех было мне, т. к. я была в шубе), и нам, волей-неволей, пришлось ускорить осмотр. Больше всего мне понравился чудесный египетский сервиз, подаренный Наполеоном Александру I-му во время Тильзитского мира.
Назад мы доехали так же удачно, как и приехали сюда. К. Х. мне нравится всё больше и больше. Раньше я чувствовала себя с ним как-то неловко, не знала о чём говорить. Теперь же, особенно после того, как мы бегали наперегонки, моя застенчивость исчезла. Меня восхищает в нём умение нравиться, вероятно, у него это умение прирождённое. Всегда он найдёт повод сказать что-нибудь приятное, и, кажется, ставит себе задачей, что бы всем окружающим было весело. Я заметила, что стоит только сделать задумчивое лицо, как он сейчас же обращается с разговором. Заметив это, я делала так уже не случайно, а нарочно.
Он очень интересен, а глаза у него просто восхитительные: тёмные, бархатистые, с огромными чёрными загибающимися ресницами (Вот бы мне такие).
В тот же день Шура проявил ленту, а на следующий день мы отпечатали карточки, но оказалось, что Шура снимал с недостаточной выдержкой и снимки получились тусклыми-серыми. В самый разгар печатания пришёл Сима, которому пришлось сидеть в темноте, пока мы не закончили этого дела. Сима пригласил нас к себе потанцевать на 11-е (сегодня), но ни я, ни Шура не пошли.
На другой день вечером пришёл К. Хр. Киры снова не было дома, и я развлекала его, как умела. Шура предложил снять нас, и мы снялись, наклонившись над книгой, смотря в аппарат, и смотря друг на друга. В последнем случае мне стало так смешно, что у меня дрожали губы и, вероятно, снимок не удастся. К. Х. сказал, что в ближайшем времени он достанет билет на «Анну Каренину». Правда, места будут на ступеньках, но не всё ли равно, когда на «Анну Каренину» билеты до сих пор невозможно достать. К тому же. я в начале думала, что он достанет мне одной билет, а оказалось, что и он пойдёт. В таком случае, всё равно, где бы мы не сидели. Вдвоём не страшно. Потом К. Х. стал расспрашивать, на что я ещё хочу пойти, и, узнав, что я ещё не видела «Воскресенье», сказал, что достанет билеты и сюда.
В техникуме у нас скучно и пусто. Юра иногда провожает меня до дому. Сегодня я видела его в нашей церкви. Юра обещал достать мне работу по ретушированию (он говорит, что она очень хорошо оплачивается). Пока что я практикуюсь на своих карточках, выходит недурно.
Сегодня воспользовалась тем, что у нас не было последних уроков, и перечла в библиотеке «Искусство Помпеи». Мне хотелось уже давно сделать это, т. к. я читаю «Die letzten Tage von Pompeji» Bulwer* и там часто встречаются описания фресок, которые я не помнила, и которые с интересом посмотрела.
*«Последний день Помпеи» Эдварда Бульвер-Литтона.
14 ноября.
Вчера мы с Юрой были в Консерватории на «Освобождённый Прометей» Листа. Это произведение в Москве исполнялось в первый раз. Народу было много. Мне очень понравилось 1-е отделение и хор жнецов из 2-го.
Юра обещает мне достать халтуру – небольшие пейзажные панно, каждое – 80 руб. Завтра он даст окончательный ответ. Хорошо, если бы вышло.
Жду с нетерпением, когда К. Х. выполнит своё обещание.
От искусства Помпеи перешла к скульптуре Греции. Мы проходили её 2 года тому назад, и я успела многое позабыть. Думаю почитать историю Греции и повторить египетское искусство. К сожалению, времени мало, читать приходится урывками, пользуясь каждой свободной минуткой на перемене и в классе. Сегодня взяла в библиотеке «Der Erbe»*. Поначалу кажется, что роман интересный. С каждой прочитанной книгой, мне становится всё легче читать. Думаю, что уже близко время, когда осуществится моё желание: я буду совершенно свободно читать немецкую литературу, и тогда я примусь за французский язык.
*Наследие
18 ноября.
16-го ко мне пришёл Юра. Мы с ним сидели одни и болтали о всякой всячине. Вдруг, звонок. Я побежала открывать, и уже была совершенно уверена, что это никто иной, как К. Х. (хотя ни Кира, ни мама не ожидали его прихода). Действительно, это был он. В этот раз, вместо фетровой шляпы, он был в кепке. В ней он понравился мне меньше (хотя, всё же очень интересен). Он сейчас же объявил, что достал билет на «Анну Каренину» на 20-е. Я, конечно, просияла и пришла в полный восторг. Я предложила ему зайти к нам, но он стал отнекиваться, т. к. боялся, что я занята и он помешает. Я стала уверять, что я свободна, и что Кира дома, и будет рада его видеть.
Не могу скрыть, что я была в душе рада, что он не спросил о Кире. Значит, на этот раз, он пришёл специально из-за меня. Я сейчас же позвала Киру, но она ужасно долго не выходила, а Юра, вдруг внезапно, собрался уходить. Я удержала его и, с довольно большим трудом, поддерживала разговор, т. к. К. Х. разговаривал со мной, а Юру втянуть в разговор было трудно (он, кажется, не особенно симпатизирует К. Х.). Наконец, вышла Кира, и я вздохнула свободно, и опять забралась на диван и защебетала с Юрой. К моему удивлению, через ½ часа К. Х. поднялся, и собрался уходить. Он попросил меня дать ему книги, которые я обещала, и условился, где мы встретимся 20-го.
После его ухода я ещё долго сидела с Юрой, с которым условилась, что он зайдёт ко мне на следующий день, что бы дать окончательный ответ о халтуре, и, что я буду ждать его до 9 ч., после чего я уйду (я думала пойти к Людковским).
На следующий день, т. е. вчера, за мною приехал Сима, он звал меня на концерт в малый зал Консерватории. Я сказала, что поеду, если Юра не придёт до 9 ч. Без пяти минут 9 мы вышли, и встретили на лестнице Юру. Я стала очень извиняться, и думаю, что он не обиделся. Он сказал, что халтура обеспечена, и, что завтра я могу начать работать. Затем мы расстались, и я с Симой поехали на концерт.
Выступала пианистка Балк, ассистентка Консерватории и это навеяло меня на мысль о Аджемове. Знают ли они друг друга? Конечно, знают. Спрошу о ней у К. Х. В программе была соната и 24 прелюдии Шопена и 2-й концерт Рахманинова.
Сегодня мы с Шурой поехали к Васе на его новую квартиру, и я купила себе меховую шапочку, такую же, как и шуба.
19-е.
Юра передал мне письмо, которое меня очень огорчило. Из письма явно было видно, что он ревнует. Письмо было немного нелепое, неясное и какое-то детское. Между прочим, он писал, что т. к. у меня есть люди, которые за мной ухаживают, и которые, вероятно, более интересны, чем он, что, может быть, им удастся создать мне счастье (хотя, тут же он намекает, что это им не удастся, и что сделать меня счастливой может только он), и, что он должен со мной проститься. Всё это произвело на меня какое-то неприятное впечатление! Чего он хочет от меня? Если бы он спросил, люблю ли я его, я бы сказала – нет. Но, он не спрашивает, а пишет эти письма, на которые я не знаю, что я могу ответить, как будто бы он имеет право на меня. В то же время, у меня такое чувство, будто бы я виновата перед ним. Надо отдать справедливость, что он готов для меня на многое. Для меня он ездил несколько дней в Томилино договариваться о халтуре, для меня доставал билеты в театр и т. д. В тот же день он принёс мне работу. Спрашивал, когда я иду на «Анну Каренину» и видно было, что это ему неприятно.
20-е.
Я купила себе шёлковый шарфик для шубы и с нетерпением ждала вечера, хотя, в то же время, боялась, что Конст. Хр. будет со мной скучать. О чём я буду с ним говорить? Приехав домой из техникума, я стала торопливо собираться, т. к. времени осталось мало; погладила платье, сделала маникюр, причесалась и, вдруг, звонок. Шура пошёл открывать – это был Аджемов, он пришёл, что бы предупредить меня, что вместо 20-го, ему удалось достать билеты на 28-е, а на сегодняшний вечер он взял билеты на «Бедную невесту» Островского. Я спешно пообедала, одела моё меховое манто, шарфик и шляпу, а так же свои перчатки с крагами (которые я вышила накануне ночью, так, что они вышли очень нарядными и элегантными, и приняли совсем дорогой вид). И, наконец, мы вышли. Аджемов был очень мил и внимателен. Мы доехали до Никитской пл., затем пересели на другой трамвай, причём К. Х. хотел, т. к. времени было много, обязательно пройтись пешком. Мы встали у Зоопарка и, пройдя мимо пруда, на котором каталась Кити Толстого, пошли к Краснопресненской заставе. К. Х. знал только приблизительно, где помещается театр, а я не знала вовсе, поэтому мы свернули раньше, чем следовало и попали в какие-то пустыри. Погода была тёплая и тихая, хотя уже начало подмораживать. Под ногами скрипел, недавно выпавший, снег. Луна, то закрывалась облаками, то появлялась вновь. Всё было тихо и безлюдно. Мы шли под руку. Нам обоим нравилось наше положение, наши поиски. По крайней мере, мне казалось, что мы идём по какому-то заколдованному царству. Я не представляла ни куда мы идём, ни откуда мы пришли, и всецело положилась на способность ориентироваться моего спутника. На ледяных дорожках он поддерживал меня, а я скользила. Что мы говорили, не помню, но мне было весело. Наконец, мы прошли через какой-то сад, и встретили 2-х женщин, которые указали нам направление. Через некоторое время мы оказались перед театром, но не с фасада, а сзади. Видны были окна фойе с розовыми шторами, пожарная лестница уходила вверх. Здесь тоже не было ни души, и мы не знали, где найти вход. К. Х. толкнул какую-то дверь, и перед нами оказалась комнатка, хозяин которой очень любезно объяснил нам, как выйти на улицу. Когда мы вошли в театр, был уже звонок, а когда мы заняли свои места, начал гаснуть свет и занавес поднялся. Я не скажу, что бы вначале я смотрела бы с интересом. Я не очень люблю Островского и вначале, с большим интересом, наблюдала окружающую публику, чем следила за бесконечными разговорами женихов и свах. Публика здесь, в самом деле, была очень своеобразная, по-видимому, местная (фабричная). Очень шумная, громко выражающая своё одобрение или неодобрение иногда очень комичными восклицаниями; все они чувствовали себя, как дома и после антракта приносили с собой яблоки, пирожные и мороженое, которое доедали уже на своих местах. Во время антракта К. Х. спросил меня, — Вы заметили, как все смотрят на нас, вероятно, потому, что Вы такая интересная. Я ответила, что эти взгляды относятся так же и к нему. Каждый антракт он просил меня что-нибудь съесть, и, наконец, заставил меня съесть пирожное. Мне совершенно не хотелось, но пришлось есть, что бы не обидеть его. Конец пьесы мы смотрели с интересом. И, в общем, «бедная невеста» нам понравилась. К. Х. заявил, что он с удовольствием прошёлся бы пешком. Погода была действительно чудесная. Трамваев не было, народу было много, и, таким образом, мы шли остановку за остановкой, пока недалеко от Зоопарка нас нагнал трамвай. У Никитской он снова начал уговаривать меня пойти пешком хоть до Арбата. После некоторого колебания я согласилась. На самом деле мне очень хотелось идти пешком, но я считала неудобным показать это. На Арбате. К счастью, снова не было трамвая, мы подождали несколько минут и пошли дальше. К. Х. сказал, что ему хочется почаще ходить в театр, и, когда мы прощались у ворот моего дома, К. Х. настойчиво просил меня позвонить до 28-го, что бы куда-нибудь пойти. Я сказала, что ведь 28-го мы идём на «Анну Каренину» и раньше я вряд ли соберусь. На это он ответил, что это слишком долгий срок, так, что я пообещала. Тут он поцеловал мне руку, и мы расстались. Поднявшись по лестнице, я обнаружила, что забыла ключ от двери, и мне пришлось стучать полчаса, прежде чем мне открыли.
Вообще, вечером я осталась очень довольна, а мама, напротив, и на следующий день высказала мне много туманных намёков и мнение, что я могу пойти с Аджемовым на «Анну Каренину», но затем должна уклониться от дальнейших совместных хождений в театр, т. к. это может быть неприятно Кире. Кроме того, мама упрекнула меня, что у меня видны нехорошие черты, желание показать, что Аджемов предпочитает меня Кире. Мама не права. Правда, у меня появилась лёгкая тень этого чувства, но оно было так мимолётно, и оно вовсе не руководило мною, как это говорит мама. Просто я была очень рада, что человек, который мне так нравится, который так интересен, и имеет такую массу знакомых, может интересоваться мной.
