Дневник Анны Аллендорф (1908-1911 год)

1 января 1908 г. Вторник.
Вот пришёл и Новый Год. Что-то он нам принесёт? Что-то будет? Хотелось бы мне прожить этот год с большей пользой, чем предыдущий: развиться умственно и нравственно. Перебирала я вчера в своей памяти весь протекший год и мне сделалось даже грустно: что я сделала за год? Ничего, как есть ничего. Ничему я не научилась, никому я не принесла особенной пользы, внутренняя моя жизнь тоже не обогатилась ничем, ни одна прочитанная книжка не произвела на меня особенного впечатления. Вообще не было ничего, что бы оставило глубокий след в душе.

Встретили мы вчера Новый Год хорошо: было какое-то праздничное настроение. Зажгли ёлку. Эря с Зиной были весёлые и, вообще, было довольно оживлённо. Когда они ушли, мы гадали, потом я ходила с Владимировной на улицу спрашивать имена и мне ответили Демьян и Александр.
Сегодня вечером я собираюсь идти в Дворянское Собрание: там будет сначала ёлка для детей, потом характерные танцы, живые картины и, наконец, танцы для взрослых.

3 января 1908 г. Четверг.
Утром пришёл Вас. Вас. и сказал, что Архангельские зовут Нюльку к 5-и на кукольную ёлку и, что, кроме того, они спрашивают, не хочу ли я идти с ними 4-го января в кадетский корпус на спектакль. Я, конечно, была очень рада и согласилась.
Я с Нюлькой отправилась к Архангельским. Было очень тепло -3. У Архангельских было замечательно приятно: хорошие они люди, у них себя чувствуешь всегда так просто и хорошо. Нина показывала кукольный театр Красную шапочку, потом она с Надей рядилась и Нюлька была, конечно, в восторге.
Когда мы пили чай, пришёл Егоров и посидел с нами, и мы приятно поболтали. Он такой простой и мне с ним легко говорить. После чая я рассматривала картинки в стереоскопе и это мне тоже очень понравилось.

4 января 1908 г. Пятница.
В 7 ½ я отправилась к Архангельским, что бы вместе с ними идти в кадетский корпус. Там был сначала спектакль «Бедность не порок», играли неважно.
После спектакля мы выпили чай, а потом ходили по залу с Егоровым. Наконец, начались танцы. Вас. Вас. представил мне нескольких кавалеров, но довольно неинтересных, каких-то двух институтцев и гимназистика. С ними я потанцевала немного, но всё-таки мне было весело, потому что был Егоров. Он, оказывается, чудно танцует. Мы с ним танцевали вальс, и мне было очень приятно. Потом мы сидели всей компанией: Архангельские, Тропинские, Барановы, Егоров. Болтали, смеялись и, вообще, приятно провели время. Нравится мне в кадетском тем, что там гораздо проще, чем в институте.
Беспокоит меня то, что на меня кавалеры так легко производят впечатление. Стоит кавалеру лишь немного обратить на меня внимание, и кончено дело – он начинает мне нравиться. Так теперь и с Егоровым. Он очень любезно ко мне относится, он единственный кавалер, с которым мне легко говорить и вот теперь я уже много о нём думаю. Не знаю, хорошо ли это.

5 января 1908 г. Суббота.
Погода опять тёплая -1.
Много думаю о вчерашнем вечере, даже, пожалуй, слишком много. Объясняю я себе это тем, что я до сих пор совсем не выезжала на балы (только когда была девочкой и когда балы производили на меня мало впечатления).
Вечером у меня была Валя Миловидова и мы с ней гадали: лили воск и пускали ореховые скорлупки.

6 января 1908 г. Воскресенье.
Опять очень тёплая погода. Пошла гулять одна, мне очень хотелось встретить Егорова, но, конечно, не удалось.
После обеда зажигали в последний раз ёлку, а потом всё с неё снимали. Итак, праздник кончился!

8 января 1908 г. Вторник.
После обеда мама была у Эри и услыхала там поразительную новость: Лена Шепелева тайком от родителей обвенчалась с Пашей Запольским. Шепелевы, конечно, в отчаянии, да и ещё бы! Жалко их очень! Дмитрий Петрович совсем расхворался, ни за что не хочет видеть молодых, и они пока уехали в Горбатов.

15 января 1908 г. Вторник.
У мамы жар: 37,5, кроме того, захворала ещё и нянька.
Начала я читать книгу, которую ещё в ноябре мне прислала тётя «Histoire d une grande dame au XVIII siècle». Кажется, интересная книга. Во всяком случае, интересно познакомиться с тем, как развивалась и воспитывалась девушка в то время, когда женщины оказывали такое большое нравственное влияние на общество.

19 января 1908 г. Суббота.
Погода тёплая -2, но солнца нет.
Всё время, до завтрака, играла на мандолине с большим удовольствием: выучила вальс «Дунайские волны». Ах, хоть бы я научилась хорошо играть, как бы я была рада!
В Коммерческом училище будет бал, и Ваня с Пашей хотят к этому времени научиться танцевать. Бал будет, кажется. 2-го февраля.

20 января 1908 г. Воскресенье.
Идёт снег, но тепло -3.
Хочется мне перечитать «Анну Каренину», уж очень я люблю эту книгу.
Приходила к нам Оля Шепелева. Она страшно страдает благодаря истории с Леной, говорит, что ей жить совсем не хочется, что она никому не нужна, и что она совершенно потеряла веру в Бога.

22 января 1908 г. Вторник.
С большим удовольствием читаю я «Анну Каренину». Что за замечательный писатель Толстой, как он знает людей! Нашла я у себя схожую черту с Левиным: он тоже не пользовался настоящим, а постоянно ожидал чего-то особенного, какого-то счастья от будущего. Вот и я также: я постоянно мечтаю то о том, то о другом и не живу настоящим. Это, конечно, неправильно, Левин тоже чувствовал это и старался начать другую жизнь. Я тоже стараюсь, но не знаю, будет ли от этого успех.
С Алёшей Ермоловым урок прошёл, как обыкновенно, довольно оживлённо. С Таланцевыми тоже приятно было заниматься, потому что было, что делать и не приходилось постоянно придумывать темы для разговора.

3 февраля 1908 г. Воскресенье.
Чудный день! С утра я всё думала о вечере в Коммерческом училище, куда мне так хотелось.
После завтрака пошла к Таланцевым и с большой неохотой дала урок. Вернувшись оттуда, отправилась к Ваве Овен, предложить ей идти с нами в Коммерческое, так как Валя Миловидова решила идти в женскую гимназию. Вава, конечно, с радостью согласилась.
После обеда я отдохнула, а потом начала одеваться. Мне почему-то было весело и, вообще, настроение было возбуждённое, что я очень люблю. Пришла Вава и в 7 часов мы в возке отправились в коммерческое. Всю дорогу туда я болтала и чувствовала себя прекрасно.
Но, вот, мы и доехали. В швейцарской нас встретил Паша Тарасов и повёл наверх в зал. Сели мы сначала позади, но потом С. Провёл нас во второй ряд. Начался вечер. Особенно мне понравилась декламация учеников. Редко я слышала, что бы так хорошо говорили стихи.
Декламировали «Портной» Никитина*, «Белое покрывало» Гартмана** и «Из тьмы времён» Надсона. Потом играл ученический оркестр. Солисты на скрипках, а мелодекламировал Зуль, тоже очень недурно.
Но, вот, литературно-музыкальное отделение кончилось. Отодвинули стулья и начали танцевать вальс. Я не протанцевала ни разу и начала уже чувствовать себя несчастной и раскаиваться в том, что пришла. Потом затанцевали «Pas dEspagne» и меня пригласил Паша Тарасов. Тут мне представили ещё двух кавалеров, между прочим, коммерсанта Смирнова, который отлично танцует, и мне стало уже веселее.
В антракте между танцами я ходила то с Ваней, то с Пашей, и скажу, что мне с ними было очень приятно. Они вели себя очень мило, были очень любезны и занимали меня.
Около 12 пришёл из женской гимназии Александров, и тут мне стало страшно весело. Сначала мы с ним всё ходили по зале, так как был как раз антракт, между 2-м и 3-м отделением, и ужасно весело разговаривали и смеялись. Он настоящий кавалер и с ним так весело. Мне кажется, что и ему со мной не было скучно: он всё говорил, что страшно рад, что ушёл из женской гимназии, и что здесь ему очень весело. Танцевал он почти всё время со мной, и мы с ним много смеялись. Заранее он пригласил меня уже на мазурку. Было очень хорошо, но только, к сожалению, я скоро устала, так как мы носились, как безумные, и попросила отвести меня на место.
Ходили чай пить, смотрели, как танцуют новый танец «Гейшу» и при этом много смеялись. Мама всё хотела уходить, но я упросила её остаться до конца. Но, вот последний вальс, а за ним марш, и мы под ручку с Александровым спустились в швейцарскую. Ехали мы домой все вместе в возке пять человек и было тоже очень весело. Домой мы приехали в 3 ½ часа.

*Пали на долю мне песни унылые,
Песни печальные, песни постылые,
Рад бы не петь их, да грудь надрывается,
Слышу я, слышу, чей плач разливается…
(Иван Саввич Никитин (1824—1861))

**‎Позорной казни обречённый,
Лежит в цепях венгерский граф.
Своей отчизне угнетённой
Хотел помочь он: гордый нрав…
(Мориц Гартман (1821-1872) — австрийский поэт, журналист и политик; участник революции 1848 года)

_____________________________________

4 февраля 1908 г. Понедельник.
Мамино рожденье. Весь день были гости.
У меня, как всегда после бала, настроение было скверное: пустота какая-то, грусть, чего-то хочется, о чём-то всё мечтается. Ах, вот бы опять так потанцевать! Я только теперь, в 21 год вошла во вкус, что касается танцев, и после каждого вечера кем-нибудь увлекаюсь.
Вечером довольно рано легли спать, потому что все смертельно устали.

6 февраля 1908 г. Среда
Играла на мандолине и с радостью отметила, что делаю некоторые успехи. Может быть и удастся научиться играть как следует.
К Александрову приехал отец и поэтому Миша не обедал и не ужинал у нас. Должна сказать, что мне было жалко, что я его не вижу. Стыдно мне как-то за это чувство.
Вечером кончила «Анну Каренину» и начала «Hundert Jahre» Oppermann*. Не знаю, будет ли интересно.

* Генрих-Альберт Oppermann — немецкий писатель (1812-1870)

7 февраля 1908 г. Четверг.
Утром ходила с Леной в контору для рекомендации прислуги.
Погода ничего – 5, но, всё-таки, ветрено.
Вчера я прочла в газете, что умер Зандер, тот, который был с Женей в санатории и с которым Женя был в очень хороших отношениях. Всё-таки тоже не выздоровел, бедняжка, хотя и прожил ещё после Жени три года с лишним.
Вечером ко мне приходил Митрофанов и нашёл у меня некоторые изменения в лёгком, которому он и приписывал лихорадку.. Я была огорчена, потому, что мне не хочется теперь быть больной. Хочется жить, пользоваться жизнью и морлодостью. Как я переменилась. Ещё недавно я совершенно спокойно думала о чахотке, теперь всё не так!

8 февраля 1908 г. Пятница.
В 7 часов утра у Лены родился сын. Пока всё благополучно. Назвали его Евгений. Только бы всё шло хорошо, и Лена бы совсем поправилась! Весь день у меня страшно болели зубы.

9 февраля 1908 г. Суббота.
Лена чувствует себя довольно хорошо.
У меня зубы болят ещё ужаснее. Уговорили меня, какими-то судьбами, ехать к С. Я плакала, не решалась, но, наконец, всё-таки поехала. Осмотрел он мои зубы и сказал, что зуб непременно надо выдернуть. Ох, как я боялась! Но, вот, зуб выдернут, причём я кричала порядком.
Приехала домой, но боль всё продолжалась. Вечером пришёл Митрофанов и прописал мне какую-то мазь.

10 февраля 1908 г. Воскресенье.
Опять та же история: весь день зубы болят нестерпимо. Немного я только успокаивалась, если только мама сидела со мной и гладила меня. Вечером мне впрыснули морфий.

11 февраля 1908 г. Понедельник.
Мне стало немного лучше, но, всё-таки, зубы ещё болели. Уроков я, конечно, не даю.

12 февраля 1908 г. Вторник.
Утром проснулась с блаженным чувством, что зуб не болит. Весь день провели у Лены, которая, слава Богу, чувствует себя хорошо.
К Нюльке приходила в первый раз немка-фребеличка* и Нюлька занималась с ней хорошо.

*Воспитательница детей дошкольного возраста по методу немецкого педагога Фребеля.

13 февраля 1908 г. Среда.
Приходил Митрофанов и сказал, что мне нужно ещё долго носить повязку и таким образом, на масленицу я никуда не попаду: это всё-таки грустно!

16 февраля 1908 г. Суббота
Лена сегодня даже немного походила.
Заходила Н. К. Архангельская и Лена пригласила её крестить маленького Женю. Крестины, думают сделать во вторник.
Уехали у нас мальчики, все, кроме Алёши и, признаюсь не без стыда, что мне было немного жаль, что уезжает Александров. Вообще, я в себе не разберусь, и это меня беспокоит: что это за увлечение мальчишками и постоянное желание повеселиться и потанцевать? Оттого ли это, что раньше я уж очень мало времени обращала на всё это, и вот теперь пришло моё время – я уж, правда, и сама не знаю.

18 февраля 1908 г. Понедельник.
Утром сидела с Леной и вязала платок, а потом читала ей вслух стихотворения Надсона и была как-то особенно в ударе.
Вчера я выучила наизусть стихотворение «Я вновь один» и начала учить «За что?».
Погода теперь стоит солнечная и как-то уже пахнет весной.
Вечером пошла с Зиной в институт на детский вечер. Пришли мы немного поздно и не нашли в зале ни одного места. Таким образом, спектакля не видели, и всё время простояли в коридоре. Потом начались танцы в одной зале, и игры в другой, и я немного потанцевала с институтцем Стоговым, с которым познакомилась ещё в кадетском корпусе.

19 февраля 1908 г. Вторник.
Всё утро готовились к крестинам, после обеда немного отдохнули, а в 6 часов стали собираться гости. Пришли Архангельские, Шепелевы, Ермоловы, Бородин, Эря с Наташей, только Зина не пришла, и это вышло как-то неловко.
В 7 часов я начала одеваться, что бы ехать с Соней Ермоловой в дворянское собрание. По правде сказать, я немного побаивалась туда ехать, так как Соня, конечно, мне не кампания. Пришли и сели с Соней в 5-м ряду, но потом Соню попросили сесть в 1-й ряд, и я осталась одна. Представление мне понравилось: сначала была одноактная шутка «Спортсмэнки», затем чеховский «Трагик поневоле» и, наконец, оперетка «Сын мандарина» — всё было очень удачно.
Потом началист танцы. Я танцевала немного и, вообще, весь этот вечер не оставил во мне приятного впечатления. Самолюбие моё было как-то затронуто. Особенно разозлил меня Митя Шепелев, который ни разу со мной не протанцевал. В довершение всего я ещё потеряла браслетку. Домой пришла в 2 часа.

20 февраля 1908 г. Среда.
Много говорили с мамой о Зине с Эрей. Мама возмущена Зиной, главным образом тем, что она разыгрывает из себя какую-то несчастную жертву и мучает этим Эрю. Мама хотела поговорить с Зиной и всё ей хорошенько высказать, но я не советовала. По-моему, тогда наши отношения совсем испортятся, и Эря будет ещё несчастнее, чем теперь.
Чувствовала я себя весь день скверно, потому что у меня сделался флюс с другой стороны. Температура у меня поднялась до 37,5 и мама была этим очень огорчена.

22 февраля 1908 г. Пятница.
Вот уже и конец февраля подходит, а погода всё ещё зимняя: сегодня -8, солнца нет и идёт снег.
После обеда ко мне пришла Валя. Мы разговаривали, гадали, а потом решили танцевать. Мама зажгла лампу и села за рояль. Вдруг, вся лампа вспыхнула, потому что было налито слишком много спирту. Нюлька испугалась и закричала. Мама схватила одеяло и поспешила закутать лампу, так что таким образом всё кончилось благополучно. Слава Богу!

25 февраля 1908 г. Понедельник.
Вот наступил и Великий пост. Шесть недель без праздников и без особенных развлечений.
Встала я сегодня раньше, чем всё это время на масленицу, то есть в 9 ½ часов, но до завтрака ничем особенным не занималась.
Погода опять пасмурная, но теперь +2.
Приходил Миша Александров и, по правде сказать, я была рада его видеть и за обедом мы очень оживлённо разговаривали. Он говорил, что 2-го марта в дворянском собрании будет институтский музыкальный вечер и что даже предполагаются танцы, но мне что-то не верится, что бы в Пост стали танцевать.

3 ноября 1908 г. Понедельник.
Приготовившись утром к урокам, я отправилась на нижний базар за учебниками Глезер и Пецольд*. Туда я шла пешком и эта прогулка доставила мне большое удовольствие. К сожалению учебников не нашла и вернулась домой ни с чем.
Позавтракав, отправилась в прогимназию. Разговаривала там с m-me Васильевой, которая в отчаянии от II и III классов и совершенно не знает, что с ними делать. Я всё-таки рада, что от них отказалась.
Дала уроки в I и IV классах и, как обыкновенно, не осталась ими вполне удовлетворена: всё как-то я не успеваю сделать всё то, что заранее себе намечаю.
После обеда пошла к Таланцевым. Огорчило меня то, что Митя получил за немецкую работу неудовлетворительную оценку.

*Глезер П., Пецольд Э. «Учебник немецкого языка»

4 ноября 1908 г. Вторник.
Встала раньше обыкновенного, и пошла на первый урок. После урока выводила оценки I-му классу.
Узнали мы сегодня очень неприятную вещь про нашу немку: оказывается, она не совсем честна, и теперь, конечно, придётся ей отказать. Лена была у Бункевич и предложила Мане заниматься с Нюськой. Та согласилась и в четверг придёт в первый раз. Только бы Нюська к ней скорей привыкла и научилась бы говорить по-немецки!!

5 ноября 1908 г. Среда.
Готовилась утром к урокам, а после завтрака отправилась в прогимназию. Дала уроки в I и IV классах.
Кончила я читать «Экономическое развитие и общественный строй» Каутского* и некоторые вопросы этой книги меня тоже заинтересовали.

*Карл Каутский (1854-1938) — немецкий экономист, историк и публицист. Теоретик классического марксизма, редактор четвёртого тома «Капитала» К. Маркса.

6 ноября 1908 г. Четверг.
Сравнительно свободный день для меня, так как у меня нет уроков в прогимназии. Пришла к нам сегодня в первый раз Маня Бункевич. Пока Нюська очень довольна, и охотно с ней болтает. Ездили мы с мамой на нижний базар и купили мне и Лене платья и мне ещё на кофточку.
К маме приходила одна мама Тарасова и предлагала своего сына, ученика Коммерческого училища в пансионеры. Мальчик очень болезненный и поэтому изнеженный: возни с ним предстоит, кажется, порядочно. В субботу г-жа Тарасова придёт ещё раз и тогда уж мама даст окончательный ответ.
К обеду Вас. Вас. принёс не совсем приятную весть: Эря что-то не здоров и доктор Степанов сказал, что у него карбункул, и, пожалуй, придётся делать операцию. Эря об операции не хочет ничего слышать, я не знаю, можно ли будет обойтись без неё.
К Таланцевым пошла раньше обыкновенного, а вернувшись, отправилась с мамой в баню.

7 ноября 1908 г. Пятница.
Утром готовилась к урокам, занималась английским до завтрака. Затем отправилась в прогимназию и дала уроки в I и IV классах. После уроков был совет, который затянулся до 5-и вечера. Я эти советы очень люблю: приятно говорить со своими сослуживцами, а так обыкновенно между уроками говорить ведь почти не приходится. Я сидела вместе с Е. К. Раткиной и Васильевой, и мы много говорили между собой. Под конец мы вместе с Васильевой выставляли отметки II и III классам.
Мама была у Эри и уговаривала его пойти к доктору и, если нужно, сделать операцию под хлороформом. Эря, кажется, согласился, хотя операции он очень боится.

9 ноября 1908 г. Воскресенье.
Утром мы были с мамой в церкви. Вернувшись домой и позавтракав, мы собрались было к Е. А. Зененко, но нас задержал один господин, который пришёл переговорить с мамой насчёт своего сына: он хочет поместить его в здешнее Коммерческое училище и отдать к нам в пансион. Пока это дело не решилось ещё окончательно, потому что этому господину хотелось бы платить 300 руб. за пансион, а мама назначила 360 руб.
Когда он ушёл, мы отправились с мамой к Е. А. Зененко. И очень приятно провели время. Е. А. смотрела мою руку и предсказала мне, что в моей судьбе будет много перемен, и что моя жизнь после 30 лет будет счастливее, чем до 30-и.
Вечером мы были у С. И застали там трёх коммерсантов, которые сыгрывались к своему вечеру. По нашей просьбе они поиграли и при нас, и доставили нам этим большое удовольствие. З. играл на рояле, Ф. на скрипке, а Т. на виолончели.
После ухода коммерсантов мы просидели ещё довольно долго.

11 ноября 1908 г. Вторник
В прогимназию пошла на первый урок, дала его в I классе. Много злилась, по обыкновению, на Тихонравову, которую так трудно приучить слушать. Она и Монина – вот две ученицы, которые страшно отстают от других.
Перед пятым уроком отправилась на Покровку: купила там учебники Глезер и Пецольд и взяла билеты в театр на пьесу «Чёрт».
В IV классе ученицы у меня писали, и я должна сказать, что они пишут у меня плохо. Хочу теперь два раза в неделю с ними писать.
Вечером мы были в театре. Не скажу, что бы пьеса «Чёрт» мне понравилась. Смурский играл, правда, великолепно, но сама пьеса не даёт ровно ничего: все три действия «чёрт», являющийся в образе элегантного господина, старается натолкнуть женщину на измену своему мужу, что ему, в конце концов, и удаётся.

12 ноября 1908 г. Среда
Всё утро до завтрака готовилась к урокам и поправляла тетради. Затем отправилась в прогимназию. Мне всё хочется поближе сойтись со своими сослуживцами, но это как-то не выходит. Иногда мне даже кажется, что они как-то недружелюбно относятся ко мне, но, вероятно, это просто моё воображение.
До обеда я ходила с Нюськой на Покровку, а назад прокатила её на извозчике.
Спектакль в институте, который предполагался 14-го, отложили до 23-го. В Коммерческом вечер 21-го, и я много о нём думаю.

14 ноября 1908 г. Пятница.
По случаю праздника встала поздно и весь день наслаждалась свободой: начала читать книгу «Violette»* и она мне нравится. Ужасно люблю я читать хорошие романы: так интересно познакомиться с жизнью, чувствами и мыслями других людей!
Настроение у меня какое-то странное: чего-то я точно боюсь и, в то же время. Чего-то жду от жизни. Мне всё кажется, что теперь я ещё не живу, как следует, а что вся моя жизнь ещё впереди. Может быть, я жестоко ошибаюсь, и меня ровно ничего не ждёт в жизни.

*Может быть, это «Роман о Виолетте» А. Дюма. Весьма фривольная книга.

17 ноября 1908 г. Понедельник.
Уроками сегодня осталась более довольна, чем обыкновенно.
После обеда уговорила Лену отправится в театр, и она согласилась. Таким образом, я пошла к Таланцевым в 5 часов, а перед этим заходила ещё в театр за билетами.
Вечером были в театре: народу было очень мало. Между прочим был Миша Александров, который подходил и разговаривал с нами. Пьеса «Красный цветок»* мне совсем не понравилась. На сцене выводится сумасшедший и Орлов-Чужбинин** сыграл его очень хорошо, но идеи в этой пьесе, по-моему, нет ровно никакой.
«Свадьба Кречинского», по-моему, смотрится с большим удовольствием, особенно с такими исполнителями, как артисты «Медведевской труппы»***. Как хорош Смурский в роли Кречинского и Медведев в роли Расплюева!

*Автор — Иван Леонтьевич Леонтьев (псевдоним Щеглов; 1856-1911) — российский писатель и драматург
**Актёр Орлов-Чужбинин (настоящая фамилия Орлов) Яков Васильевич (1876 -1940)
***Пётр Михайлович Медведев (1837-1906) — актёр, режиссёр, один из самых известных русских антрепренёров.

21 ноября 1908 г. Пятница.
Сегодня вечер в Коммерческом училище! Что-то будет?! Будет ли мне так весело, как я того ожидаю? От волнения я даже есть не могу сегодня, и никакое занятие не идёт мне на ум.
Александров хотел к нам зайти сегодня, но пока его что-то нет, пожалуй. Что и не придёт. Только бы он был в Коммерческом, а то без него мне будет скучно!!
Незадолго до обеда к нам приходил Александров и принёс билеты на институтский вечер. Мы с ним довольно непринуждённо разговаривали.
До самого вечера я почти ничем не занималась, а в следующем часу уже начала одеваться. При одевании сердилась, потому, что к маме пришла m-me Тарасова и мама не могла мне помочь.
В Коммерческое мы приехали как раз к самому началу, и сесть нам пришлось довольно далеко назад. Сценка «Завтрак у предводителя» и литературно-музыкальное отделение прошли довольно вяло и скучно.
В 9 ½ всё кончилось, и, около 10 часов, начались танцы. Заиграли вальс, и я тут сделала маленькую неловкость с Беляевым-институтцем. Он пришёл пригласить Лену на вальс, она отказалась, потом он пригласил меня и я, не знаю почему, тоже отказалась. Сейчас же тут ко мне – Александров и с ним, конечно, я пошла танцевать. Беляев это видел и, вероятно, обиделся, потому что во весь вечер уже ни разу ко мне не подходил. Это мне всё-таки неприятно.
Начала я танцевать с Александровым, а потом пошла с ним смотреть новое помещение. Там очень хорошо: громадные классы, широкие коридоры, не то, что в старом помещении. Вернувшись оттуда, мы протанцевали с Александровым «Pas d,Espagne», а потом он меня оставил и танцевал с другими. Ко мне пришёл Ваня и я танцевала с ходила с ним. Кроме этих двух кавалеров я танцевала ещё с А. С. и больше ни с кем. В прошлом году мне на вечере в Коммерческом было гораздо веселее, потому, что Александров больше был со мной. Нравится мне он, ужасно нравится и мне обидно, когда он мало внимания обращает на меня.
Одно время мне на вечере было ужасно тоскливо и даже хотелось плакать, но потом сделалось лучше. В последнем антракте, перед нашим уходом, я ходила с Ваней, и к нам присоединился Александров. Мы очень весело болтали разные разности. Потом Ваня нас оставил, и мы пошли танцевать «венгерку». Потанцевав немного я попросила отвести меня на место и Миша остался возле меня, и мы продолжали с ним очень хорошо разговаривать: рассказал он мне про то, как ему везло на экзаменах и разные тому подобные вещи.
После «венгерки» мы с мамой отправились домой. Спать легли около 4-х часов.

22 ноября 1908 г. Суббота.
Встала я поздно, и настроение было ужасно скверное: много думала об Александрове и, как это ни глупо, но мне страшно грустно и больно сознавать, что он ко мне совершенно равнодушен. Что я питаю к нему? Неужели это серьёзное увлечение? Однако, как только я его вижу, я вся меняюсь, а видеть его с кем-нибудь другим мне страшно неприятно. Главная беда в том, что я никак не могу разобраться дурное ли это чувство или нет.
Весь день я всё-таки думала об Александрове, и настроение у меня было каким-то грустно-томительным.

23 ноября 1908 г. Воскресенье.
Весь день думала о предстоящем вечере в институте, и опять, по-прежнему, волновалась.
До обеда почти всё время провела с Нюськой, читая ей рассказы из «Задушевного слова»*. В 6 часов начала одеваться, а в 7 ½ мы поехали с мамой.
Приехали ещё довольно рано, и сели во второй ряд. Александров нас встретил и провёл в залу. Скоро начали играть балалаечники, а потом открылся занавес и начался спектакль. Великолепно играл Запольский, прямо, как настоящий актёр.
Во время первого антракта я ходила с Ваней и пила с ним чай. Александров тоже ненадолго забегал к нам и угощал нас. Потом я ходила с Ваней по занимательной, а Александров тоже ходил там же с Магдалиной Голян.
Во втором антракте я ходила с Зиной и с Эрей и, наконец, после третьего действия, начались танцы. Александров дирижировал, и первое время со мной совершенно не танцевал. Я была страшно обижена. Я танцевала с какими-то представленными мне институтцами, но мне это было совсем неинтересно. Наконец Александров пригласил меня на вальс, но я прошлась с ним только очень немного, и почти что с ним не разговаривала.
Теперь мне страшно досадно, что я показала ему свою обиду. Около часа мы ушли домой и, лёжа уже в постели, я плакала.

*Детский журнал, основан с 1877 г. в СПб. М. О. Вольфом.

24 ноября 1908 г. Понедельник.
Тоска, тоска, страшная тоска!!! Всё утро просто места себе не находила, так грустно было у меня на душе. Решила, что танцевать больше никогда не пойду, потому. Что это тасканье ко мне кавалеров ужасно неприятно. Да, моё время уже прошло. Когда мне было лет 18-18, я не танцевала, а теперь институтцам, конечно, гораздо веселее танцевать с гимназистками, чем со мной. Поэтому-то я и решила всё это бросить, хотя желание веселиться у меня очень велико. Вообще решила покончить со всем этим совершенно, а, главное, с глупым увлечением Александровым. Пока мне ещё это не удаётся, и мои мысли постоянно возвращаются к нему. Иногда мне эти мысли кажутся прямо унизительными: увлекаюсь каким-то мальчишкой, который не обращает на меня ровно никакого внимания, и поэтому я хочу всё это забыть!

25 ноября 1908 г. Вторник.
Пошла к первому уроку в прогимназию, а потом, после завтрака, к 5-му уроку.
После обеда мама играла на рояле, и музыка навевала на меня мучительно-сладостное настроение.
Насчёт бала в институте я решила так: пойти я пойду, но не в бальном платье и, вообще, не с тем, что бы танцевать. Кавалеров представлять мне никаких не надо, и, может быть, я протанцую несколько раз только со знакомыми, как с Александровым и с Ваней. Это решение меня как-то успокоило и, вообще, моё настроение несколько улучшилось.

26 ноября 1908 г. Среда.
Утром готовилась к урокам, а после завтрака пошла в прогимназию. Предполагаемый совет отложили до вечера, так что я вернулась домой, как обыкновенно.
После обеда я до 6-и читала, а потом отправилась к Таланцевым. От них поехала прямо на совет. Совет имел совсем неофициальный характер: говорили о предстоящей ёлке, о спектакле, затем о концерте К. в пользу нашей прогимназии. Я тоже принимала участие в разговоре и, вообще, мне было довольно приятно.
В 10 часов Васильева, Львова и я распростились со всеми и ушли. Я проводила немного Васильеву и Львову, потому что меня заинтересовал начатый нами разговор. Васильева говорит, что её удивляет отношение к нам, новым учительницам, Мудровой и, в особенности, Фаткиной. Они держатся от нас страшно далеко и совсем не посвящают нас в дела прогимназии. Я с этим вполне согласна, что их отношение несколько странное и мне очень приятно, что не одна я это заметила.
До сих пор я думала, что вина лежит, главным образом на мне, так как я не умею сближаться. Но теперь я вижу, что и другие замечают то же самое. Особенно Э. К. Фаткина страшно неприступна. С ней я, кажется. Двух слов не перемолвила. Васильева хочет как-нибудь им это всё высказать, и, по-моему, это было бы очень хорошо.
Домой я пришла около 11 часов и легла спать.

28 ноября 1908 г. Пятница.
После завтрака пошла в прогимназию и чувствовала себя там приятнее, чем обыкновенно. Как будто бы я уже там теперь не такая чужая, как раньше.
В первом классе я много сердилась, и потом мне это было даже неприятно: надо всё-таки больше сдерживаться. Монина. Тихонравова и Павлова ровно ничего не знают и я позвала их в субботу ко мне, что бы с ними отдельно позаниматься.
В IV классе урок прошёл приятно: мне приятно видеть, что ученицы меня всё-таки любят и охотно занимаются моим предметом.
После уроков я писала письмо В. Н. и поздравляла её с днём Ангела, а другие подписывались под моим письмом.
После обеда отправилась к Ремлер. Сидела я у них довольно долго и почти всё время они рассказывали мне про Гельсингфорс*, куда они собираются переезжать после Рождества. Странные всё-таки люди!

*Хельсинки

3 декабря 1908 г. Среда.
Утром готовилась немного к урокам, а потом всё время, с удовольствием, читала по-английски.
В прогимназии настроение у учениц, в особенности в IV классе было возбуждённое, благодаря предстоящему концерту.
К 5-и часам я отправилась к Таланцевым, а к 7-и часам уже вернулась домой. Одевшись, я отправилась в концерт.
Концерт мне очень понравился. Особенно хорошо пел Камионский* одну итальянскую арию, которую он повторил три раза. Хорош был так же итальянский дуэт Камионского и Брун**. Народу было порядочно и, говорят, что чистого сбору останется около 100 руб.
После концерта я разговаривала с нашими учительницами. С Львовой, с Мудровой, с Васильевой и они все были очень любезны.

*Оскар Исаакович Камионский (1869-1917) — оперный и камерный певец (лирический баритон)
**Бун (по мужу Камионская) Клара Исааковна, (1876-1959) — артистка оперы (лирико-драм. сопрано), концертная певица и вокальный педагог.

4 декабря 1908 г. Четверг.
Почти что праздник для меня, так как уроков в прогимназии у меня нет. До завтрака мы ходили с мамой на Покровку и покупали петербургским, да, отчасти, и нашим детям игрушки к Рождеству – это было очень интересно! Нюське мы купили двух куколок, мальчика и девочку, русскую печку и игру с разными животными, а Васютке каску, саблю и ружьё. Воображаю их радость при получении этих подарков.

5 декабря 1908 г. Пятница.
В прогимназии оставалась дольше обыкновенного, потому что занималась ещё с Брауде и Поляковой на шестом уроке. Домой пришла к самому обеду.
К нам переехал ещё новый пансионер Карпов, коммерсант из IV класса. Кажется. Что мальчик хороший и подходящий к нашему дому.

7 декабря 1908 г. Воскресенье.
Утром мы с Леной были в церкви, а потом приготавливали всё для прихода Рождественского дедушки: достали ему большую шапку, седую бороду, усы, очки и так далее.
К обеду пришли Эря и Зина с Наташей. После обеда пришли ещё Шверинские девочки, и тогда я отправилась наряжаться дедушкой. Костюм мой был очень хорош, и никто из детей меня не узнал. Нюська премило сказала немецкое стихотворение и после этого я раздала детям орехи с сюрпризами и маски. Дети, конечно, были очень довольны. Мама и Эря нашли, что я очень талантливо изображала дедушку.
После этого представления мы сидели в моей комнате, и я завела разговор о том, что недурно было бы поставить какую-нибудь пьеску на Рождество или на Масленицу. Зина, кажется, ничего против не имеет, но окончательно мы ни до чего не договорились, так как пора было собираться в институт.
В институте было приятно: концерт был хороший. В антракте ко мне подошёл Александров-отец и познакомил меня со своей племянницей Кассель. Сначала мы ходили с ней одни, а потом к нам присоединился Миша, и мы болтали разные разности. Во время второго отделения я сидела с Кассель и довольно хорошо провела с ней время.
18 декабря Прутченко устраивает бал в дворянском собрании. Я не знаю, пригласит ли он нас или нет, а, если пригласит, то я не знаю, идти или нет. С одной стороны мне хочется, потому, что там будут институтцы, между прочим, Александров, и, может быть, мне придётся танцевать. Но, с другой стороны, я немного боюсь: вдруг придётся танцевать очень мало, это было бы ужасно неприятно!

10 декабря 1908 г. Среда.
В 7 часов мы отправились на Покровку. Погода очень приятная: всего -2 и почти что совсем не ветрено. Были мы в «Кустаре» и накупили разных разностей для детской ёлки. Нюська была в восторге от всех игрушек, и мама купила ей и Васютке по маленькой игрушечной ёлочке. Рассматривали мы с ней там ещё книжки, и ей страшно понравилась книга «Медведь и пряничный домик», и она выразила желание, что бы ей подарили эту книгу на Рождество. Каково же было её удовольствие, когда мама купила ей эту книгу и тут же ей отдала!! Она страшно была обрадована, а, ложась спать, положила книгу под свою подушку, так как, никак не могла с ней расстаться.
Прутченко нас на бал, вероятно, не пригласит: мне всё-таки немного жаль.

18 декабря 1908 г. Четверг.
Погода замечательная: -8 и никакого ветра. После обеда позанималась у Таланцевых, а, вернувшись, начала одеваться. Причёсывал меня парикмахер и причёска вышла довольно удачно. Наконец. Около 9-и часов мы с Леной отправились.
В швейцарской нас встретил Александров, предложил мне руку и повёл меня наверх. Как раз был перерыв между танцами, и мы ходили с Александровым по зале и по коридору. Скоро заиграли краковяк, и мы отправились танцевать. Танцевали мы с ним довольно долго, а потом я попросила отвести меня на место недалеко от Лены. После этого я долго не танцевала, а сидела с Леной, с Дю Перре, Муфтиевым, Эрей и Архангельскими.Всей компанией мы отправились пить чай и за чаем все были очень оживлены, но я не скажу, что мне было весело, потому, что я ждала другого.
После чая я ходила по зале с Леной и увидела Егорова. Он поздоровался с нами и я пошла с ним по зале. Пробыл он со мной очень долго, и мы довольно приятно провели с ним время и даже раз протанцевали. Разговаривать с ним страшно легко: он такой простой и с ним как-то совсем не стесняешься.
Часов около 12 пришли Овен Додо и Вава, и присоединились к нам. Егоров ушёл курить, а я пошла танцевать мазурку с Додо. Танцует он очень плохо, и поэтому танцы с ним не доставляют большого удовольствия.
Перед тем, как уйти домой, я прошла ещё разок с Егоровым по коридору, Александрова же совсем больше не видела. Как это ни глупо, но он мне всё-таки нравится. Домой мы вернулись в 2 часа.
В прошлом году после каждого вечера я обыкновенно увлекалась кем-нибудь: сначала Чернобровцевым, потом Егоровым и, наконец, Александровым. Теперь же я была на трёх вечерах, но мне всё продолжает нравиться один только Александров.

19 декабря 1908 г. Пятница.
Встала после вчерашнего вечера довольно поздно, и до завтрака не успела ничем заняться.
Дала свои последние уроки в I и IV классах до Рождества, и осталась ими довольна. С ученицами ещё хорошенько не простилась, потому, что им не говорят, что в понедельник уроков не будет.
Вечером мама пошла провожать на вокзал Тарасова, а я сидела и читала по-английски. Все наши пансионеры, кроме Вани, разъехались – это очень приятно.

20 декабря 1908 г. Суббота.
Сегодня у меня 6-й урок, потом вечером совет, а затем я свободна. Ура! Ура! Ура!
Занималась на шестом уроке с одной только Брауде. Урок прошёл хорошо.
После обеда ходили с мамой и Нюськой на Покровку: купили леденцов, рождественских открыток, книгу «Ясное солнышко».
Вечером к нам пришёл Эря, и мне очень не хотелось идти на совет, но идти надо было, и я отправилась. На совете было очень хорошо: я чувствую себя теперь очень хорошо даже с Раткиной и, вообще, никого там не стесняюсь.
Мы составляли характеристики учениц, и это было очень интересно, потом говорили о ёлке, и о спектакле. Ёлка предполагается 1-го января, а спектакль 4-го.
Домой я шла с Мудровой и приятно беседовали. Мама обо мне уже беспокоилась, так как я вернулась в 12 ½.

21 декабря 1908 г. Воскресенье.
Свобода, полная свобода!! Как люблю я эти последние дни перед Рождеством: все эти приготовления, всю эту таинственность, а, главное, радость детей.
Днём мы золотили орехи в теперешней нашей столовой, то есть в «Пансионерской», а после обеда ко мне пришла Валя Миловидова. Я ей была очень рада после трёх месяцев разлуки. Она мне много рассказывала про свою петербуржскую жизнь, я ей про себя. По-моему, Валя развилась и, вообще, изменилась к лучшему: вот, что значит самостоятельная жизнь.

23 декабря 1908 г. Вторник.
Ужасно люблю я эти последние дни перед Рождеством, самое это хорошее время!!
Днём я вертела пирожное, раскладывала его на листы, и снимала, когда оно было готово.
После обеда мама, Лена с детьми и я отправились на Покровку. Погода была чудная -4, никакого ветра и снег. На улице всюду страшное движение: все торопятся и делают последние предрождественские покупки. Лена и дети скоро нас покинули и пошли домой, а мы с мамой пошли ещё в цветочный магазин, и мама купила мне чудную розу и две гвоздики: я была страшно рада. Ужасно люблю я цветочные магазины: так приятно видеть массу цветов.

24 декабря 1908 г. Среда
Чудный, приятный день!!! Дети с утра находились в возбуждённом настроении и с нетерпением дожидались ёлки. До завтрака мы украшали ёлку, затем устроили под ёлкой столики для детей, а потом разложили подарки и для взрослых, и закрыли их бумагой, что бы никто не мог видеть своих вещей. На этот раз мы как-то скоро покончили со всеми приготовлениями: никто не суетился, не торопился, а, главное, не сердился.
После обеда мы отправились в церковь и там, как и обыкновенно в этот день, было замечательно хорошо. Нюське тоже очень понравилось, и она совсем не соскучилась.
Скоро после нашего прихода из церкви к нам пришли Зина с Наташей и Таней, и можно было начинать зажигать ёлку.
Я уселась с детьми на лестнице, и вот, наконец, двери растворились, и перед нами во всей красе предстала зажжённая ёлка. Ах, как я люблю этот момент! Какой праздничный вид имеет вся комната с зажжённой ёлкой и со столиками, на которых разложены подарки. Дети сначала как будто бы стеснялись, но потом разошлись и были в страшном восторге. Васютка был вне себя от радости: он наслаждался и ёлкой и своими подарками. Девочки же обратили меньшее внимание на ёлку, но, зато, подарки произвели на них громадное впечатление.
Я в нынешнем году как-то особенно осталась довольна своими подарками: мама мне подарила чудную книгу, горшочек с ландышами и красивый ножичек для разрезания книг. Эря мне подарил «Северные сборники»* и «Литературные силуэты». Всеми подарками я была страшно довольна и, вообще, весь сочельник прошёл замечательно.
Очень интересно было открывать посылки. От дяди я получила 25 рублей и записную книжку, а от Саши с Лидой хорошенькую гребёночку.

*«Северные сборники» (Издательство «Шиповник», СПб) включали произведения современных писателей Запада.

27 декабря 1908 г. Суббота.
Днём читала, играла с Нюськой – вообще, чувствовала себя по-праздничному.
Вечером мы были у Эри, и очень весело провели там время. Кроме нас там были Архангельские, Дю Перре, Муфтиевы и М. И. Червинский – молодой учитель.
До ужина мы играли в «Свои соседи»*, пели хором и даже немного танцевали.
За ужином я сидела с Муфтиевым и болтала разные глупости, упрекала его в том, что он плохой кавалер, не имеет угощать и т. д. В конце концов, я в шутку обиделась на него за то, что он, опять-таки в шутку, не хотел пить за моё здоровье, взяла свою тарелку и села рядом с Червинским. Как оказалось потом, Муфтиев думал, что я серьёзно обиделась и его насилу удалось разубедить в этом.
Вернулись мы домой около 2-х часов.

*Карточная игра

28 декабря 1908 г. Воскресенье.
Днём ходили с Леной в театр за билетами для меня с мамой на вечерний спектакль «Орлёнок»*.
После обеда Лена с Нюськой отправилась на ёлку к Муфтиевым, а мы с мамой сидели в моей комнате и играли в карты.
К восьми часам поехали в театр. Пьеса крайне скучная и растянутая. Всё время Орлёнок ноет, хочет что-то сделать, но ничего не делает. Мне очень жаль, что мама попала именно на такую пьесу, которая ей. Конечно, очень не понравилась. Пятого действия мы не дождались и ушли домой.

*пьеса Э. Ростана

29 декабря 1908 г. Понедельник.
Утром покупали с Леной последние вещи для ёлки, а потом весь день возились: приготавливали мешочки для детей, завёртывали подарки.
К обеду пришли Зина с Эрей и Миша Ермолов. Много говорили о вечере педагогов.
После обеда собрались дети, и мы зажгли ёлку. Я нарядилась дедушкой и принесла мешки с подарками, хлопушками и лакомствами. Дети подходили к мешку и вытаскивали оттуда вещи: по-видимому, это всем очень понравилось.

31 декабря 1908 г. Среда.
Последний день старого года! Как-то страшно становится, когда заглядываешь вперёд и думаешь, что-то принесёт новый год.
1908-й год мы прожили, в общем, очень хорошо, дай Бог, что бы и следующий был не хуже. Обыкновенно надеешься на что-то лучшее, и всё кажется, что это лучшее где-то впереди.
В общем, мне кажется, что я развилась за этот год: стала самостоятельнее в своих суждениях и поступках, и, вообще, немного созрела.

1 января 1909 г. Четверг.
Очень весёлый и приятный день!
Днём мама играла на рояле: проиграла все танцы, что бы ей легче их было играть вечером.
В 6 часов Лена с Васей уже отправились в институт, что бы помочь Дю Перре в приготовлениях к вечеру. Мы же с мамой остались дома и начали одеваться только в десятом часу. У меня было страшно возбуждённое настроение, и я как-то боялась предстоящего вечера.
В институте почти все были уже в сборе: Лена сейчас же всех представила, и я сразу почувствовала себя, как дома. Начали мы играть в «Кошки-мышки», потом в «Рекрутский набор»* с танцами, в «Свои соседи».
Когда всё это уже надоело, предложили кадриль. Я танцевала с П. Д. Егоровым, и мне было весело. После кадрили мы танцевали ещё разные лёгкие танцы, и я почти что не присаживалась.
Наконец. Попросили садиться за ужин. Я сидела с Егоровым, а тут же возле нас сидели Володя и Вера Пестова**, Зина с Эрей и Лена с Муфтиевым. Ужасно мне нравится Муфтиев. За ужином было весело: я пила много вина и очень оживилась: мы провозглашали разные тосты, много хохотали и дурили. После ужина стало страшно весело: все оживились, развеселились и пустились танцевать: со мной очень много танцевал Гостев, с которым мы болтали разные глупости. Предложили устроить кадриль-монстр***, и меня опять пригласил Гостев. Дирижировали Лена и Муфтиев, и было очень хорошо.
Гостев танцует недурно, особенно вальс, и нам обоим страшно приятно было танцевать этот танец. После котильона мы все сели отдохнуть, однако, было уже 4 часа, и начали прощаться. Уходить мне страшно не хотелось и мы, на прощание, прошлись ещё с Гостевым вальсом.
Чудный, весёлый вечер!! Спать мы легли в пятом часу.

* Играющие разделяются на две половины. Девушки садятся на стулья, имея при себе каждая один пустой стул, предназначенный только для «своего» рекрута. Юноши уходят в особую комнату и ожидают призыва. Между тем каждая девушка, загадав одного из рекрутов, ожидает с любопытным нетерпением его выхода. Стоящий у дверей часовой требует рекрута. Рекрут выходит и садится подле избранной им девушки. Если она не любит, не желает его, то она начинает хлопать в ладоши, а за нею и все, и с юноши берут фант за то, что он не угадал ее желания.
**Родные брат и сестра Николая Евграфовича Пестова (1892- 1982) — богослова, историка православной Церкви, доктора химических наук, профессора.
*** Фигуры и техника их исполнения в этом танце объявлялись распорядителем, который старался сделать танец как можно более веселым, добавляя в него игровые, развлекательные элементы, перемешивая между собой фигуры, танцоров и т.д.

7 января 1909 г. Среда.
Первый день учения! С каким страхом я думала об этом дне в начале рождественских каникул, а теперь, когда я отдохнула, мне почти совсем нетрудно приниматься опять за дело.
Встала я в 8 ½ и до завтрака готовилась к урокам. Настроение у меня было очень хорошее, светило солнышко и на душе было как-то радостно и весело.
В I классе пришло только 7 учениц и заниматься было очень хорошо, тем более, что не было Тихонравовой.
Когда я пришла домой, меня опять охватило весёлое настроение, главным образом потому, что и мама и Лена были как-то особенно довольны и веселы. К обеду пришёл Вас. Вас. и передал приглашение И. С. Баранова на субботу.
После обеда мы ходили с Леной на Покровку, и я купила себе книгу «Доктор Штокман»*

*В оригинале «Враг народа» (норв. En folkefiende) — пьеса Генрика Ибсена.

8 января 1909 г. Четверг.
Настоящий праздник для меня, так как уроков в прогимназии у меня нет, а с Таланцевыми я ещё не начинала заниматься.
После завтрака мы ездили с мамой на Иордань*, и мне там очень понравилось: преобладают, конечно, деревянные игрушки и, вообще, Семёновские изделия**. Мы купили детский диванчик и потом для Нюськи, Васьки и петербуржских детей разной деревянной посуды и игрушек. Особенно мне понравились мелкие-мелкие бирюльки, тщательно и искусно сделанные.
Дети были, конечно, в страшном восторге от принесённых им вещей.
Приходили к нам с визитом Кревин и Розенштейн. Первый мне очень понравился: он отлично умеет себя держать и, вообще, видно, что он человек неглупый. Розенштейн тоже ничего, да только уж очень он красноносый.

*Место в Новгороде на Софроновской площади (сейчас — площадь Маркина). Главной особенностью площади в XIX в. была так называемая «Иордань» — крещенский кустарно-щепной торг, устраиваемый ежегодно с 6 по 9 января. На небольшом пространстве располагались скамьи, лари, навесы со всевозможными кустарными изделиями и поделками. Здесь можно было найти все предметы крестьянского обихода, в том числе игрушки, которые нередко покупали и благородные господа. Угощали здесь Городецкими пряниками и Балахнинскими коврижками.
**Хохлома

21 января 1909 г. Среда.
Утром всё время поправляла тетради и еле успела покончить все свои дела к завтраку. В прогимназии мои уроки прошли довольно хорошо, то есть, я осталась ими более или менее довольна, что со мной случается очень редко.
После обеда мы ходили с Леной на Покровку: зашли сначала в нотный магазин и купили там мазурку, вальс и польку. Владельцы этого магазина оказались очень любезны: сам Дианин* проиграл нам на рояле вальс и польку, которые мы хотели взять, предложил нам разные другие танцы и, вообще, всё время занимал нас разговором.
Из магазина мы отправились в театр за билетами на пьесу «Сон на Волге»**, которая идёт в четверг. В театре было очень много народа и нам пришлось бы довольно долго ждать, если бы мы не увидали Франца Инге, который тоже брал билеты, и не попросили бы его взять билеты и для нас.

* Владимир Васильевич Дианин — редактор-издатель журнала «Нижегородские музыкальные новости».
** Воевода (Сон на Волге) — комедия в пяти действиях, с прологом, в стихах Александра Островского. Написана в 1865 году.

29 января 1909 г. Четверг.
В прогимназии дала два первые урока в I и IV классах. Уроки прошли довольно хорошо, но мне всё-таки постоянно кажется, что я очень малого достигаю.
Заходил к нам домой Паша Егоров извиняться, что он не может быть у нас в субботу, так как уезжает в Москву. Всё-таки жаль, что его не будет, так как он, по крайней мере, танцор.

31 января 1909 г. Суббота.
Приятный, хотя и богатый волнениями день!
Всё время мы возились с устройством комнат: из зала почти всю мебель вынесли, столовую устроили в пансионерской, а в нашей спальне расставили карточные столы.
К 6-и часам начали накрывать столы для чая, вообще делать последние приготовления.
В 8 часов я только начала одеваться, а уже начали собираться гости: пришёл Розенштейн, Червинский, Муфтиев, а потом Зина с Эрей. Я вышла к ним и тут уж, мало по малу, начали собираться все гости.
Сначала мы пили чай, а потом желающие сели за карты, а мы начали играть в разные игры: в шарады, в киданье платка и так далее. Было очень оживлённо.
Муфтиев хотел раной уйти, так как ему на следующий день предстояло раннее дежурство, но мы страшно уговаривали его остаться, и, в конце концов, он согласился. Я была этому страшно рада, так как Муфтиев мне очень нравится. Ему самому, по-видимому, было приятно, что мы так усиленно уговаривали его остаться, да и уходить ему, правда, кажется, не хотелось.
За ужином я сидела рядом с Червинским, но мне всё казалось, что я как-то не умею разговаривать с кавалерами.
После ужина началось настоящее веселье: многие тут ушли, а остались только: Муфтиев, Червинский, Гостев, Эря с Зиной и Архангельские. Мы всё время танцевали и при этом бесились неимоверно. Протанцевали мы так до 2 ½, потом сидели и отдыхали немного, а в 3 все разошлись. Муфтиев пригласил нас всех к себе на субботу, я этому очень рада.

2 февраля 1909 г. Понедельник.
Весь день ничего особенного не делала: читала «Царь Фёдор Иоаннович» А. Толстого, так как мы с Леной собираемся вечером на эту пьесу, вязала, играла с мамой в карты.
Вечером были в театре. Играли хорошо, но только две сцены были совершенно пропущены. Сидели мы рядом с Алёшей Ермоловым и он смешил нас разными глупостями.

3 февраля 1909 г. Вторник.
После завтрака я хотела идти с Леной в магазин, и отправилась в свою комнату за деньгами. Открыв шкатулку, где хранятся обыкновенно мои деньги, я нашла там только одну десятирублёвую бумажку, а 40 рублей там не было.
Первым делом я спросила маму, не взяла ли она их, оказывается, что нет, и нужно было предположить, что кто-нибудь их украл. Подозрение могло упасть только на полотёров, которые работали у нас в этот день, и мама сейчас же отправилась их отыскивать. Вернулась мама только обеду, но, конечно, ни с чем.
Вечером Матрёна отправилась на розыски и выискала полотёра, который тут же и сознался в покраже, но денег у него уже не было, так как он их извёл.

4 февраля 1909 г. Среда.
Мамино рожденье! Днём мы были в театре на детском спектакле. Шла пьеса «Заколдованный петух и спящая красавица» волшебная сказка, очень подходящая для детей. Дети были, конечно, в восторге, особенно Нюська, которая просто не хотела уходить из театра.
К обеду пришли Эря с Зиной, а после обеда Нефедьева, Шепелева и Ермолова.

5 февраля 1909 г. Четверг.
Утром ходили с Леной на Покровку покупать маме чайник. Вернувшись оттуда, застали у нас пастора с пасторшей, которые просидели довольно долго.
Вечером собрались в клуб на бал-маскарад.
На лестнице нас встретил Гостев и Муфтиев, и повели в зал, который был весь декорирован, и должен был представлять из себя ледяной дворец. Толклтня была страшная, но мы всё-таки несколько раз прошлись по зале и рассматривали костюмы. В общем, было довольно интересно.
Муфтиев весь вечер не отходил от Лены и чуть ли не прямо показывал ей, что он в неё влюблён, так, что ей прямо приходилось от него бегать. Да и мне он ужасно нравится, для меня он интереснее всех остальных, и я не знаю, что бы дала за какой-нибудь знак внимания с его стороны!!
Около часу мы отправились ужинать. За ужином было довольно скучно и я была рада, когда мы наконец встали из-за стола и отправились в залу. Танцующих там было мало и вот, когда заиграли мазурку, Муфтиев пригласил Лену, и отправился с ней танцевать. Потом он и со мной танцевал несколько раз, но мы с ним почти что не разговаривали. Танцевала я ещё с Гостевым. Оставались мы в клубе до 3-х часов, до тех пор, пока не заиграли марш.
Когда я вернулась домой, у меня было очень тяжёлое настроение, и я в постели даже плакала. Мне так страстно хочется любви, а никто мне её не даёт!! Мне кажется, что я люблю Муфтиева, а он ко мне совершенно равнодушен!!

6 февраля 1909 г. Пятница.
Проснулась в 8 часов и никак не могла заставить себя опять уснуть.
В 1 час мы отправились к Эре на блины и застали там Муфтиева.
С Муфтиевым я совсем не говорила, но мне приятно просто видеть его и слышать его голос. Положительно я к нему неравнодушна, он именно такой мужчина, которого я могла бы полюбить. Может быть, у него и много недостатков, но всё-таки сразу видно, что он вполне благородный, честный человек, которому можно во всём доверять. Он замечательно искренний человек, всё, что он говорит, он и думает на самом деле, вот эту-то черту я в нём ценю больше всего. Кроме того, он человек умный и я бы могла смотреть на него снизу вверх и стремилась бы делаться лучше, что бы быть на него похожей.
Когда он ушёл от Эри, мне тоже захотелось уйти, и мы скоро отправились.
Весь вечер дома я думала только о Муфтиеве, и мне хотелось говорить только о нём. Настроение у меня было страшно возбуждённое, и я не могла хорошенько ничем заняться.
Вот и я ощущаю что-то вроде любви, но, к сожалению, о взаимности тут не может быть и речи, а любить без взаимности очень тяжело. Невольно вспоминается мне одно стихотворение:
Любить и не мочь никогда в том признаться,
Любить и при том равнодушной казаться,
Все лучшие чувства в себе погубить,
Любить, сознавая, что любишь напрасно,
И всё же любить так безумно, так страстно,
Нет, лучше тогда никогда не любить.

7 февраля 1909 г. Суббота.
Весь день радовалась при мысли о том, что буду у Муфтиева.
В 9 часов мы наконец отправились к Муфтиевым. Сначала пили чай, а потом играли в разные игры: в рублик, в пословицы, в омонимы и пр. Мне было очень весело, потому что Муфтиев был тут и мне всегда приятно, когда я могу его видеть.
За ужином я сидела с А. Э. Гебель, и Муфтиев несколько раз подходил ко мне, и пил за моё здоровье. Я знаю. Что он любезен ко мне только потому, что я Ленина сестра.
За столом подняли не совсем приятный разговор насчёт курсов и тех жён, которые оставляют своих мужей и идут учиться. Большинство высказывалось против этого, и мама высказала своё мнение даже довольно резко. Эря с Зиной приняли всё это как будто на свой счёт, так как ведь Зина собирается на курсы и, по-видимому, очень обиделись. После ужина они сейчас же ушли. Всё это оставило такое неприятное впечатление, что несколько испортило вечер.
После их ухода мы ещё танцевали кадриль, Лена с Муфтиевым, а я с Дю Перре. Мне было с ним довольно скучно, и я даже не старалась особенно разговаривать. Муфтиев несколько раз танцевал со мной. После кадрили мы немного отдохнули и в 3 часа отправились домой.
На душе у меня было грустно и тоскливо: вот прошёл и последний вечер, которого я ждала с таким нетерпением, и что же он мне дал? Ровно ничего, кроме чувства неудовлетворённости, да ещё отчасти уязвлённого самолюбия. Мне досадно, что за мной никто и никогда не ухаживал, и что я, следовательно, для всех представляю очень мало интереса. Лёжа в постели я долго плакала, главное. О том, что теперь всё кончено, что я долго, долго не увижу Муфтиева, да и что, вообще, всё это увлечение ничего не может мне дать кроме страшной тоски и печали.

8 февраля 1909 г. Воскресенье.
Страшно тяжёлый день! Мама была у Эри, и там происходили объяснения насчёт Зининого желания идти на курсы. При этом открылось много скверного и нехорошего. Зина, по-видимому, Эрю совсем не любит, и на курсы её влечёт вовсе не наука, а кое-что другое.
Нам всем Эрю страшно жалко: это глубоко несчастный человек, который любит свою жену и не имеет по отношению к ней никакой воли; поэтому он с ней поделать ничего не может, но разойтись с ней он тоже не в состоянии. Это ужасное несчастье!
Так печально закончилась масленица.

11 февраля 1909 г. Вторник.
Дала свои первые два урока в прогимназии и к 11 часам вернулась домой. Только что уселись мы завтракать, как вдруг пришёл Вас. Вас., и сказал, что мне нужно идти к мировому судье, где будет обвиняться Яков Стариков в покраже у меня 40 руб.
Идти мне страшно не хотелось, и я сначала отказывалась, но потом меня всё-таки уговорили. В суде пришлось довольно долго дожидаться. Самое дело продолжалось очень короткое время, так как Яков сейчас же сознался в своём преступлении, и его осудили на три месяца тюремного заключения.
Вернувшись домой. Я до обеда поправляла тетради, а после обеда ходила с Леной на Покровку. Гулять было очень приятно: тепло, в воздухе пахнет весной и потом этот великопостный звон – всё это создавало какое-то приятное настроение. Встретили мы Червинского, но не разговаривали с ним, а только раскланялись.
О Муфтиеве я всё продолжаю думать, и, в некотором отношении, эти думы имеют на меня хорошее влияние: мне страшно хочется быть лучше, как бы достойнее его, просто только в моих собственных глазах. Мне хочется быть прямой, искренней, делать и говорить только то, что я на самом деле думаю и чувствую, и не бояться прямо высказывать своё мнение. Кроме того, я решила прежде всего как можно честнее исполнять свой долг и дома, по отношению к своим, и по отношению к своим ученицам. Таким образом, я ясно вижу перед собой две обязанности: 1. Самосовершенствование и 2. Честное исполнение своего долга даже во всех мелочах.

20 февраля 1909 г. Пятница.
Чувствовала себя нехорошо и не пошла в прогимназию: читала по-английски, выбирала рассказы для Бори Таланцева.
После обеда мама, Лена и Нюська ушли на Покровку, а я сидела в своей комнате и читала «Юлиан отступник»*.
Мама и Лена купили игру для взрослых «Шалости Амура», состоящую из разных вопросов и подходящих к ним ответов. Вечером мы с Леной занялись этой игрой и было очень интересно.

*«Смерть богов. Юлиан Отступник» — роман Д. С. Мережковского, ставший первым в трилогии «Христос и Антихрист».

24 февраля 1909 г. Вторник.
Дала два первых урока в прогимназии, и прошли они у меня довольно хорошо.
До завтрака ходила к мировому судье, что бы получить деньги, оставшиеся от украденных Яковом Стариковым 40 рублей, но ничего не получила, так как приговор не вошёл ещё в законную силу, придётся идти ещё раз.
Узнала, что в воскресенье будет музыкальный вечер в институте и меня это очень радует: всё-таки хоть увижу Муфтиева и то уже приятно!!

28 февраля 1909 г. Суббота.
Васюткины именины и рожденье! Ему подарили лошадь, сани, шашки и он, конечно, очень доволен и теперь всё время играет. Кроме того, Маня Бункевич принесла ему ещё дудку и эта игрушка ему тоже очень понравилась. Соня Ермолова прислала ему конюшню с двумя лошадками и тут уже его восторги не знали границ.
После обеда прили Эря и Зина, и просили маму идти с ними к Наумову покупать обеденный стол и стулья. Я тоже пошла с ними, и мы выбрали очень хороший стол и красивые стулья.

1 марта 1909 г. Воскресенье.
Отвратительная погода! И что это за весна в нынешнем году – всё время холод, и даже на солнце не тает, несмотря на то, что уже март месяц.
Утром мы были с Леной в церкви, а потом до обеда я читала и работала. К обеду пришёл Эря один, так как Зина занята переездом на новую квартиру. Квартира их мне очень нравится: очень поместительная и удобная. Лена, глядя на Зину и Эрю, немного им завидует, так как ей тоже хочется жить своим домом; я это отлично понимаю и через год, может быть, уговорю маму переехать на маленькую квартиру и жить вдвоём с мамой. Не знаю, удастся ли это, но, по-моему, это было бы гораздо лучше и естественнее.

20 марта 1909 г. Пятница.
Юбилей Гоголя! Столетие со дня его рождения. Во всех учебных заведениях чувствуется его память. В нашей прогимназии тоже было «Гоголевское утро» и я присутствовала на нём.
В 1-м отделении Э. К. Раткина прочла биографию Гоголя, и это вышло немножко скучно и длинно, во 2-м отделении девочки читали отрывки из Гоголевских произведений, но далеко не все читали удачно.
После обеда мы с Леной ходили на Покровку, а потом в 7 часов отправились в баню.

22 марта 1909 г. Суббота.
Утром пошли с мамой в церковь , несмотря на то, что пришли рано, едва нашли себе место – такая масса народа была в церкви. Служба кончилась только в 1 ½ часа.
Погода сегодня, хотя ясная, но довольно прохладная: всего +3.
Вечером я читала «Воскресшие боги» Мережковского с большим интересом, потом играла с Нюськой в «трубочисты».

24 марта 1909 г. Вторник.
Погода немного теплее +3, но ветрено и пасмурно.
Посадила я сегодня в один горшочек косточку от апельсина, а в другой косточку от финика. Мне бы очень хотелось, что бы эти растения у меня принялись. Вообще, уход за цветами доставляет мне теперь большое удовольствие. У меня есть пеларгония*, туя и вот теперь я посадила апельсин и финик.
После завтрака мы ходили с мамой на Покровку за разными покупками. Мама купила Нюське к пасхе кубики, а Васютке часики.
Два раза видели издали Муфтиева.
Сейчас я хочу почитать по-английски, а потом мы пойдём в церковь.
Когда я вернулась из церкви, меня ожидала большая радость: мама подарила мне чудный розовый куст, на котором три бутона и ещё два горшочка с тацетами**. Последние очень хорошенькие на вид, но слишком сильно пахнут, что у меня немного голова болит от этого запаха. Розам я страшно, страшно рада!!!

*Герань
**Вид нарцисса

27 марта 1909 г. Пятница.
Утром были в церкви и причащались. В церкви я узнала, что 19-го марта скончался в Риге Тилинг. Это известие меня очень поразило, и я много думала о Лизе.
После завтрака мы красили пёстрые яйца почти до самого обеда, а в 6 часов я опять пошла в церковь. Служба была короткая и после неё я пошла на Покровку и купила Васютке мячик, Лене «Синюю птицу»* и Наташе яичко.

*Сорт карамели.

28 марта 1909 г. Суббота.
Утром лена водила детей причащать, а после завтрака мы почти всё время красили яйца. После обеда Лена с Васей пошли на Покровку, а я села писать письмо Лизе Тилинг, а когда они вернулись, мама, Нюська и я отправились тоже за покупками. На улицах было обычное предпраздничное оживление. Все идут нагруженные покупками, главным образом пасхами, куличами и цветами. Ужасно люблю эту субботу перед Пасхой, всю эту суету и приготовления к празднику.
Вечером мы нагревали на столе, а потом не ложились спать до заутрени. Из столовой был хорошо виден иллюминированный собор и ещё некоторые другие церкви. Очень люблю я эту минуту, когда в 12 часов вдруг ударят в церквах, и всегда жду её с большим волнением.
С вечера я приготовила для детей подарки: Нюське краски и тетрадочку для раскрашивания, а Васе мячик.

30 марта 1909 г. Понедельник
У нас назначен званый вечер. С самого утра я очень волновалась за его исход: мне всё казалось, что, пожалуй, будет скучно.
После завтрака мне надо было идти на поздравление в прогимназию и, надо сказать, что мне туда страшно не хотелось.
Пришла я туда первая и сидела сначала одна с Варв. Ник. Потом пришли все остальные, и мы довольно приятно поболтали между собой.
Около 3-х часов я вернулась домой и после обеда мы начали всё приготовлять к вечеру, а часов в 7 пошли одеваться. В 9 начали собираться гости. Сначала было как-то натянуто и не оживлённо, и я всё боялась, что, вообще, наш вечер не удастся. Лена принесла «Шалости Амура» и эта игра, кажется, понравилась и заняла наших гостей.
В 12 часов пошли ужинать. Я сидела с Пашей и Володей, и мы довольно оживлённо разговаривали. После ужина устроились танцы и закончились, конечно, кадрилью. Я танцевала с Володей Пестовым, который пригласил меня раньше Паши. Лена танцевала с Муфтиевым и он дирижировал. Пестов, оказывается, умеет много и интересно говорить. После кадрили мы ещё немного посидели, а в 3 часа все разошлись.
Муфтиев всё продолжает ухаживать за Леной, а я, как мне кажется, стала к нему более равнодушна.
После того, как гости ушли, мы ещё долго обменивались впечатлениями, и я заснула только в пятом часу.

31 марта 1909 г. Вторник
Отвратительнейшая погода! Всё время идёт мокрый снег и +1.
Нас очень испугала Лена: она почувствовала, что у неё готовится «выкидыш». Послали за Митрофановым, и он, к сожалению, подтвердил это, хотя и сказал, что вся эта штука может затянуться. Ужасно тяжёлое настроение было у нас у всех. Уж очень жалко Лену, которой так хочется веселиться!

2 апреля 1909 г. Четверг.
Чудный тёплый день! +10 в тени.
После обеда мы были с мамой у Карповых. Видели мы там Ольгу Петровну и она производит очень жалкое впечатление: несчастная теперь совсем уже не может говорить и только мычит. Даже Соня её редко понимает.
Вечером мы были у Барановых. Там мы очень много танцевали, но мне сначала было как-то не особенно весело, потому, что я всё боялась за Лену. Сначала Лена совсем не танцевала и отказала даже Муфтиеву, но потом она не вытерпела и всё-таки пошла.
Муфтиев был в этот вечер ужасно странный: возбуждённый, весёлый, но, как будто бы, не совсем естественный. Потом всё это объяснилось: оказывается. Он страшно обиделся на Лену за то, что она сначала отказала ему, а потом пошла танцевать с другим. Это его очень грызло и он стараясь скрыть своё настроение, был неестественно весел и развязен. Однако, после ужина он устроил кадриль, потанцевал с Леной и они объяснились.
Кадриль я танцевала с Павлом Дмитриевичем.

4 апреля 1909 г. Пятница.
Весь день радовалась предстоящему вечеру у Архангельских.
Около 8 ½ часов мы отправились. Сначала пили чай. Потом играли в «Почту», в лото, а потом почти всё время танцевали.
Муфтиев опять страшно ухаживал за Леной. Мы с ним ушли самые последние в 3 ½ часа. На прощание он болтал со мной разные глупости: говорил, что я в этот вечер его окончательно очаровала. На это я ему тоже отвечала шутками, и мы много хохотали. Во вторник мы собираемся вместе с Муфтиевым взять ложу и идти на оперу «Садко».
На Волге и Оке начался ледоход.

19 апреля 1909 г. Воскресенье.
Проливной дождик, который прекращается очень ненадолго, а потом принимается лить с новой силой. Первая гроза!
К 2-м часам дождь перестал, и стало как будто светлее. Тогда мы решились пойти с детьми в цирк. Представление детям очень понравилось, и даже Васютка совсем не соскучился, и не хотел идти домой, когда всё кончилось.
Мне лично нравятся только животные, особенно дрессированные собаки, которые поражают меня своим умом. Людей же, кривляющихся на арене, мне страшно жаль и даже как-то неприятно на них смотреть.
Под конец разыгрывались игрушки, но нам на наши билеты ничего не досталось.
Вернувшись домой, читала «Викторию» Кнута Гамсунга.

21 апреля 1909 г. Вторник.
Опять тёплый, почти что летний день!
В прогимназии давала два первых урока. В конце второго урока ко мне подошла Варв. Ник., и попросила придти ещё на 4-й и 5-й уроки, так как приехал попечитель округа Жданов* и Варв. Ник. ожидает его к себе в прогимназию. Ей хотелось. Что бы он послушал именно мой урок.
Жданов так и не приехал. 4-й урок я просидела в учительской и читала, а на 5-й урок пошла во II класс, где Васильева давала немецкий урок. Надо сказать, что учительница она довольно таки плохая! Во-первых, она сама не знает языка, часто делает ошибки и плохо выговаривает; во-вторых, она совсем не умеет вести урок и ученицы у неё совершенно не слушают, болтают между собой и ровно ничего не знают.
По-видимому, Васильевой было всё-таки неловко передо мной за свой урок, хотя у неё ещё очень счастливый характер в этом отношении: я бы замучилась, если бы у меня дело шло так, как у неё.
После обеды мы ходили с Леной на Покровку и взяли билеты на оперетку «Чары весны».
Там нас встретил Костя**, который пришёл один, потому что его жене что-то нездоровится. Сидели мы совершенно случайно рядом с Ермоловыми и Швериными, но в антрактах с нами всё время ходил Костя. Ах, как он мне нравится, но я только каждый раз, при свидании с ним, мучаюсь сознанием, что я ему так безразлична и неинтересна!
Оперетта была исполнена прекрасно и сначала лёгкая, весёлая музыка и прекрасная игра артистов увлекла меня, но очень ненадолго. Но, ненадолго. Под конец становится скучно, потому что всё уж слишком бессмысленно. Из театра мы вышли вместе с Костей, но я удивилась, что он не сообразил проводить нас до извозчика.

Любви, одной любви! Как нищий подаянья,
Как странник, на пути застигнутый грозой,
У крова чуждого молящий состраданья,
Так я молю любви с тревогой и тоской***

*Александр Маркелович Жданов (1858-1914) — русский астроном, был профессором Санкт-Петербургского университета. В 1907-1910 годах служил попечителем московского округа.
**Муфтиев
***С. Я. Надсон

30 апреля 1909 г. Четверг.
Давала два первых урока в прогимназии и в IV классе у меня писали. Написали все на тройки и мне немного досадно, что Судакова и Коринская не написали получше.
К 5-и я отправилась к Таланцевым и там меня ожидала очень большая неприятность: Боря получил единицу за пробную немецкую работу. Другие ученики написали, положим, тоже плохо. Вагин, первый ученик, написал на 3-, так, что, конечно, ясно, что работа была не по силам, но всё-таки мне это страшно неприятно. Теперь приедет Борин отец, и мне всё кажется, что он будет видеть вину Бориной неуспеваемости во мне. Ах, вот бы скорее кончились его экзамены, а то я совсем замучилась.
Вечером мы были в театре на «Сполохах»*. Играли, по-моему, прекрасно и пьеса страшно живая, остроумная и не бессодержательная. Было только досадно, что Кости с нами не было.

*пьеса В. А. Тихонова.

1 мая 1909 г. Пятница.
Чудный, тёплый день! В тени +18.
Наталья Николаевна попросила меня присутствовать в III классе в качестве ассистентки на репетиции по истории. Я, конечно, согласилась. Спрашивала Наталья Николаевна трёх учениц и все три ровно ничего не знали, так что было решено дать им всем трём экзамен осенью.
Вечером мы были в театре на пьесе «Большой человек»*. Играли опять прекрасно и пьеса местами интересна, особенно заинтересовало меня второе действие, где изображён приём у «большого человека». В «большом человеке» выведен Витте.
Народу было ужасно много, так что даже в оркестре места были проданы.

*пьеса Колышко Иосифа Иосифовича (1861-1938) , русского писателя, драматурга, публициста.

5 мая 1909 г. Вторник.
Погода сегодня довольно прохладная: всего +13, да и солнышко что-то скрылось.
Вечером я была на совете в прогимназии и вернулась домой только в 1 час.
Сначала выводили отметки и обсуждали успехи, а под конец я высказалась против того, что бы принимали учениц во II, III, IV и V классы безо всяких знаний и что бы составлена была программа, которой и руководствовались бы при приёме. Варвара Николаевна была против этого: ей хочется, что бы принимали всех. Говорили мы очень долго и, в конце концов, Варвара Николаевна дала мне полномочие принимать как я хочу и самой составить для этого программу.

6 мая 1909 г. Среда
Погода пасмурная и холодна: всего +9.
До завтрака мы ходили на Покровку и встретили m-me Муфтиеву с Маргаритой. Мы договорились, что Муфтиевы придут к нам сегодня после обеда. Я этому очень рада!
После обеда я пошла к Таланцевым и позанималась с Борей около часа. Вернувшись домой, я села с книгой к окну в столовой и скоро увидела, что идут Муфтиевы.
Время мы провели с ними очень и очень приятно: Костя был как-то особенно весел и оживлён, много разговаривал и смешил нас.
Просидели они у нас до 8 ½ часов, а потом мы отправились провожать их всей Покровкой до Благовещенского садика. Там мы немного отдохнули, хотели дождаться иллюминации, которая должна была быть по случаю царского дня*, но так и не дождались.
Костя приглашал нас к себе на 19 мая, для празднования своих именин. Я этому очень рада.

*День рождения Николая II

9 мая 1909 г. Суббота
Погода не особенно хорошая +9 и солнце то появляется, то опять скрывается за тучами.
Посылали узнавать в институт, состоится ли там гимнастический праздник, и узнали, что он будет.
К 12 часам Лена, Нюська и я отправились завтракать к Эре, а оттуда в 1 час на институтский двор. Народу было очень много, и, вообще, праздник надо назвать удачным. Институтцы проделывали замечательные штуки, и надо только удивляться, как это только удалось обучить их в такое короткое время такой ловкости. Большинство упражнений производились под музыку военного оркестра, и это выходило прекрасно.
Костю мы видели очень мало: он подошёл к нам только под конец и мы скоро с ним распростились.

15 мая 1909 г. Пятница.
Утром была на экзамене (письменная арифметика в IV классе) в прогимназии. Просидела там до 3-х часов. Много разговаривала с Мудровой и даже с Раткиной, с которой мы вместе пили чай.
Дома я узнала от мальчиков, что Боря Таланцев получил двойку за французскую письменную. Это известие меня страшно огорчило, так. Что я даже плакала. В 6 часов я отправилась к Таланцевым и там это известие подтвердилось. Мне было страшно трудно после этого заниматься с Борей и, вообще, настроение было самое подавленное. Когда я от них уходила, ко мне вышел сам Таланцев и отдал мне деньги. Он был со мной очень любезен и у меня не осталось того впечатления, что он видит причину Бориного неуспеха во мне.
Домой я пришла всё в том же печальном настроении и много плакала.

19 мая 1909 г. Вторник.
Утром была на экзамене русского языка в IV классе. Пробыла я там с удовольствием и только под конец устала, так как экзамен продолжался до 5-и вечера.
У Муфтиева произошли какие-то крупные неприятности с директором и этот последний, как всегда. Поступил возмутительно. Муфтиеву даже было предложено идти в отставку, но в конце концов это всё уладилось. Мама упрекает Муфтиева в недостатке мужества. Я Муфтиева очень защищала, хотя я и согласна, что он должен был вести это дело дальше. После этого разговора мама сказала Лене, что, по её мнению, я неравнодушна к Муфтиеву.
Узнала, что Боря Таланцев получил тройку, как общую экзаменационную отметку по французскому.

24 мая 1909 г. Воскресенье.
С утра погода пасмурная, но тёплая +16.
Я всё-таки пошла в прогимназию, что бы узнать, состоится ли прогулка. Придя туда, застала там Е. К. Раткину и Н. Н. Дьяконову. Варв. Ник. была ещё в церкви и поэтому нельзя было окончательно решить, поедем мы или нет.
Часов до 12 мы пробыли в прогимназии, а когда пришла Варв. Ник., то общим советом было решено ехать на Мызу*, и мы втроём, то есть Раткина, Дьяконова и я отправились вперёд к дому Раткиной, который находится у самого поля, что бы там нанять извозчика. Попалась нам там долгушка** и мы её взяли. Поехали мы вчетвером: Раткина, Дьяконова, Ал-др Ал-ч и я.
Ехать было отлично: дорога чудная, кругом простор – ярко-зелёные озимые поля, рощицы, прекрасный воздух, который вдыхаешь с таким наслаждением после городского. Всё это настроило нас очень весело, и мы всю дорогу шалили и смеялись.
Проехали мы Мызу и остановились в Александровке***. В одной избе нам пообещали поставить самовар, а мы, тем временем, отправились в лес.
Мне ни Александровка, ни Мыза не понравились: в лесу слишком сыро, да и пробираться трудно, потому, что всё уж очень заросло, а сама деревня Александровка довольно пыльная, так как посредине проходит дорога, по которой много ездят.
На Мызе дачки хорошенькие, но местность кругом мне тоже не нравится.
Нагулявшись по лесу, мы вернулись в избу пить чай, а потом, погуляв ещё немного, отправились на Мызу, что бы сесть там на пароход. Замечательно хороша была Ока: тихая-тихая, освещённая лучами заходящего солнца.
Домой я приехала в 7 часов и, нужно сказать, порядочно-таки устала от этого дня, проведённого на воздухе.

*Мыза — историческая часть Приокского района Нижнего Новгорода.
**Долгушка — колесный экипаж с кузовом, помещенным на длинных продольных брусьях, или же экипаж, пассажиры которого помещаются спиною друг к другу, опираясь на разделяющую их перегородку.
***Расположена была на берегу реки Зимарки. В настоящее время этой деревни уже нет.

25 мая 1909 г. Понедельник.
Почти весь день дождик!
В 1 час отправилась на совет в прогимназию. Все там были какие-то кислые и невесёлые, и совет прошёл не оживлённо.
После совета я получила деньги за июнь месяц и простилась со всеми, сказав. Что на экзамены я больше не приду. Таким образом, я теперь совсем свободна!!
После обеда дождь продолжался, а вечером началась ещё гроза.

3 июня 1909 г. Среда.
Погода жаркая.
Утром мы ходили с Леной покупать ей юбку, а после завтрака мама поручила мне укладку вещей. Я уложила всё, что должно ехать с нами на дачу.
После обеда уехал Вас. Вас. в Киев и Полтаву с кадетами.
Вечером я сидела в спальне и читала с большим удовольствием «Историю моего современника» Короленко.
Вечером была сильная гроза.

4 июня 1909 г. Четверг.
Ночь на сегодняшний день прошла с приключениями, которые, к счастью, окончились благополучно.
Часа в 4 Владимировна пришла нас будить и сообщила, что на дворе жулик подобрался к нашим вещам, сложенным с вечера на воз, и развязал Ленину корзину. Мы с мамой перепугались и сейчас же бросились в сени. Жулик, испуганный шумом, уже убежал, и мы начали осматривать вещи. К счастью, он ещё ничего не успел захватить, его вовремя увидела Матрёна и подняла шум. Слава Богу, что всё это так окончилось! Вещи снова увязали и мы с мамой пошли спать.
Погода после вчерашней грозы, опять жаркая +20, но барометр опять идёт налево.
Вещи наши утром уехали, а завтра, Бог даст, мы двинем и сами. По правде сказать, я всё-таки очень устала и буду рада, когда все хлопоты кончатся, и мы устроимся на даче.
Обедать мы идём сегодня к Эре и у меня есть маленькая надежда, не придёт ли туда и Костя.

5 июня 1909 г. Пятница.
Проливной дождик! Ехать на дачу нечего и думать. Так мы и остались на день без вещей и без Матрёны. Весь день сидели дома, слонялись из угла в угол и не знали, чем бы заняться.

6 июня 1909 г. Суббота.
Прекрасная погода! Ясно, но не жарко +14.
В одиннадцатом часу мы отправились на пристань, а в 11 часов на пароходе «Царица»* уехали из города. Ехать было прекрасно: мы всё время сидели на палубе и незаметно доехали до Работок**. Тут, по приезду, мы сейчас же начали разбираться и устраиваться. Наша квартира мне страшно нравится: комнаты большие, светлые, много воздуху. Нравится мне также крылечко перед домом, где поставили скамеечки.
Чудно хорошо на даче!!!

*Пароход пароходного общества «По Волге». «Царица» была заказана и построена в Англии. Предоставляла большие, по сравнению с пароходами общества «Самолет», удобства для пассажиров. Первый класс почти полностью располагался на палубе, а не в корпусе. На верхней палубе находился мостик для прогулки пассажиров. После революции «Царица» была переименована в «Чичерин» и ходила под этим именем до 1973 года.
**Работки — село в Кстовском районе Нижегородской области, пристань на Волге. Село находится на правом берегу Волги в 60 км к востоку от Нижнего Новгорода.

9 июня. 1909 г. Вторник.
Дождик! Очень жаль, что нельзя гулять, но всё-таки в комнатах на даче лучше, чем в городе.
До обеда я писала Саше письмо. После обеда писала ещё письма.
В 5 часов напились чаю, а потом, воспользовавшись проглянувшим солнышком, отправились погулять. Дошли до «Бариновой горки», испугались тучи и вернулись домой. Как только мы пришли, опять пошёл дождь. До ужина я вязала и читала. В общем, день прошёл уютно и приятно, несмотря на скверную погоду.

15 июня 1909 г. Понедельник.
С утра кругом тучи, так что я не ходила до обеда никуда и писала Эре письмо. После обеда, совершенно неожиданно, приехала тётя. Мы все были ей рады.

17 июня 1909 г. Среда.
Погода хорошая! Пообедали мы рано и в 12 часов отправились с тётей на пристань.
Грязь в Работках страшная, так что в одном месте наша лошадь увязла в грязи и извозчику пришлось её распрягать и с большим трудом вытаскивать. Мы с тётей вылезли и хотели идти пешком, но грязь положительно непролазная, так что мы дождались, пока наш извозчик справился со своей лошадью и, в конце концов, благополучно добрались до пристани. На наше счастье сейчас же пришёл пароход Волжской II линии, которые ходят только до Самары. Пароход очень скверный, маленький, грязный и с очень узенькой палубой. Мы получили каюту и почти всё время там просидели. Ели мороженое и пили чай.
В Нижний приехали в 5 часов.

18 июня 1909 г. Четверг.
С утра дождик! Напившись чаю, я отправилась на почту за деньгами, а оттуда на Покровку. На моё счастье дождь скоро прекратился, и я не успела даже промокнуть.
В 10 часов я покончила все свои дела и к 11 отправилась на пароход. Ехать было очень хорошо: я почти всё время сидела на палубе и совсем не скучала.

22 июня 1909 г. Понедельник.
Ясный день! Утром мама, Лена, ребята и я ходили в поле и познакомились там с дамой, которая живёт у Х. По-моему, она очень симпатичная. Я говорила с ней мало, так как пошла с мамой домой, а Лена посидела ещё там и познакомилась с мужем этой дамы.
В «Самолёте» приехал Вас. Вас. и Лена и дети были ему очень рады. Ребятам он привёз велосипед, и оба были в восторге.

23 июня. 1909 г. Вторник.
Опять ясный и довольно жаркий день! До обеда я сидела на «Двух братцах»*, любовалась зеркальной поверхностью Волги и немного читала. Очень я люблю эти свои одинокие прогулки, когда никто не мешает мне наслаждаться природой и думать о разных разностях. В нынешнем году я гораздо больше пользуюсь дачной жизнью, чем обыкновенно: раньше я никогда не гуляла одна, а теперь это доставляет мне одно из самых больших удовольствий. Вероятно, поэтому я теперь совсем не скучаю здесь, и мне даже жаль, что время идёт так быстро и опять лето промелькнёт так, что его и не заметишь.
После обеда и до ужина Тропинские, Маня и я играли в крокет.

*Я так понимаю, что это два холма у Волги.

27 июня 1909 г. Суббота.
Погода жаркая. Несколько раз собирались тёмные тучи, но дождя так и не было.
Сегодня Вас. Вас. мне рассказал, что теперь можно будет при округе держать экзамен на учительницу старших классов средне-учебных заведений. Вот было бы хорошо мне выдержать! Нужно будет всё узнать подробно: что требуется для этого экзамена и когда его можно держать. Меня теперь эта мысль очень занимает.
В 3 часа приехала Валя на «Надежде»* и я ей была очень рада. Погода сделалась совсем хорошей и мы после чая отправились с Валей на «Кабацкую гору», где долго сидели и болтали

*Пароход, принадлежавшей судовладелице Марии Капитоновне Кашиной, по биографии которой М. Горький написал свою «Вассу Железнову».

30 июня 1909 г. Вторник.
Моё рождение!
Как только я собралась вставать, в моей комнате раздались звуки музыки. Это мама подарила мне симфонион*. Я сейчас же прослушала все пьесы и была очень довольна этим подарком. От Лены я получила две очень красивые вазы для цветов: совсем в моём вкусе – безо всяких украшений, узкие и высокие. Вася подарил мне ручку и открытки. Я была довольна всеми подарками.
Напившись чаю, мы отправились с Валей на «Архангельскую дорожку» и читали там «Историю одной жизни» Вербицкой**.
До «Волжского» мы успели ещё сходить на берег и Валя там выкупалась.
В 2 часа пришёл пароход, и мы отправились встречать гостей. Приехали Эря, Зина и Наташа. Мы сейчас же сели обедать, а затем чай пить. Эря подарил мне «Близкие тени» Елпатьевского*** и «Пётр и Алексей» Мережковского. Последнюю я читала, и Эря мне переменит эту книгу.
Погода весь день была очень хорошая. Вечер мы провели очень приятно: много болтали и смеялись. Узнала, что Валя Шеффель выходит замуж за Протопопова. Свадьба 3 июля.

* Симфонион — музыкальная шкатулка, воспроизводящая звуки со специальных металлических дисков.
**Анастасия Алексеевна Вербицкая (1861-1928) — русский прозаик. Отстаивала общественную самостоятельность женщины. Предъявляла женщинам требование никогда не зависеть от мужчины и жить исключительно своим трудом.
***Сергей Яковлевич Елпатьевский (1854-1933) — народоволец, русский, советский писатель, врач.

3 июля 1909 г. Пятница.
С утра пасмурно и дождик принимался идти несколько раз.
После обеда мы все мыли головы и поэтому до чая никуда не ходили, а сидели дома и читали. После чая пошли на «Баринову горку» и тут разговор зашёл у нас о любви. Я рассказала Вале о моём увлечении Муфтиевым, и мы много об этом говорили. Мне было очень приятно говорить о нём, а в Вале я уверена, что она никогда никому меня не выдаст.
Есть у меня теперь маленькая надежда: 7-го июля в институте собрание строительной комиссии. Вас. Вас. поедет туда и, мне кажется, что и Муфтиев там будет. Может быть, Вас. Вас. уговорит его приехать к нам. Я была бы страшно, страшно рада его видеть.

7 июля 1909 г. Вторник.
Ясно, но ветрено и прохладно.
Утром мы ходили на «Баринову горку» и брали Нюську с собой. Вернувшись, отправились на берег и сидели там на камнях. Испугал нас набат в Работках и мы бросились бежать домой. Оказалось, что в одном доме выкинуло из трубы*, но, к счастью, пожар сейчас же удалось прекратить.
После чая Лена, Валя и я ходили в Работки на почту взвешиваться, а потом мы с Валей прошли ещё раз на «Баринову горку».
Приходил слепой скрипач и мне его музыка доставила большое удовольствие.

*«Выкинуло из трубы» (разг.) — выбросило загоревшуюся сажу.

25 июля 1909 г. Суббота.
С утра тепло и ясно, но в 1 час пошёл дождь.
В 2 часа на «Волжском» приехал дядя. Я, конечно, рада его видеть, хотя мне немного жалко своей свободы, теперь уже большую часть времени придётся проводить с дядей. Нюське дядя привёз заводную игрушку воздухоплавательный снаряд Цеппелина, а Васютке – солдатиков. Я получила карандаш, зеркальце, гребёнку и ногтечистку – всё в одном кожаном футлярчике.
До чая мы всё время сидели в спальне и разговаривали, а после чая дядя лёг немного отдохнуть, а я читала Лене вслух.

28 июля 1909 г. Вторник.
Ясно, но ветрено и довольно прохладно.
Нюськино рождение! Мы устроили ей столик с подарками, поставили туда 6 свечей, и она была очень довольна. Получила она крокет, мячик и барометр в виде домика, откуда выходит, при хорошей погоде девочка, а при дождливой – мальчик. Эту штучку подарил ей дядя.
Когда Нюська вдоволь наигралась своими подарками, мы все, в том числе и мама, отправились на луг, где Вас. Вас. пускал змея для ребятишек. Последние были очень довольны. Под конец, верёвку со змеем дали Васютке, и он как-то нечаянно выпустил её и змей, конечно, улетел.
На «Волжском» приехал Эря и мы все были ему очень рады. По правде сказать, приятно, что он без Зины, так как без неё он гораздо веселее и непринуждённее. Эря привёз Нюське книгу «Терем – золотые маковки» Фёдорова-Давыдова*, кажется. Очень подходящие сказки.
Чай мы пили в палисаднике, а потом начали приготовлять всё к вечерней иллюминации. Часов в 9 мы пошли в сад дедушки Константина и развесили там дядины разноцветные фонари. Собралось много детей и все они были очень довольны. К сожалению, под конец Нюська устала от массы разнообразных впечатлений и начала капризничать, так что её пришлось увести домой.

*Александр Александрович Фёдоров-Давыдов (1875-1936) — детский писатель, редактор, издатель.

29 июля 1909 г. Среда.
Ясно, но страшно ветрено.
До обеда мы ходили на «Баринову горку» и довольно долго сидели там, а теперь (3 часа) все отдыхают, а я присела за дневник.
Начинаю я теперь уже думать о предстоящем учебном годе, и о том, как мне удастся устроиться. Очень бы мне хотелось иметь только дообеденные занятия, но одних уроков у Новосильцевой мне мало. Мне хотелось бы взять на себя один класс, то есть быть в нём классной дамой, если бы Новосильцева за это платила. Тогда я была бы занята до 3-х часов, а после обеда могла бы заниматься своими собственными делами. Ах, как бы это было хорошо!! Я бы всей душой отдалась своему классу и старалась бы принести пользу девочкам.
После чая дядя показывал нам открытки тех местностей, где он путешествовал в нынешнем году. Я с интересом их рассматривала.

31 июля 1909 г. Пятница.
Отвратительная погода: пасмурно, ветрено и холодно.
Читала очень интересную повесть на английском. Там рисуется женщина, лишённая всякой женственности, которая во что бы то ни стало, хочет быть равноправной с мужчинами и отношение мужчин к ней. Мужчины не любят таких женщин: они уважают и ценят женщину-жену, женщину-мать, а женщина, перестающая быть женщиной, и превращающаяся в мужчину, им не интересна. Написана эта повесть очень живо и талантливо и читается с интересом.

12 августа 1909 г. Среда.
Серенький, но очень тёплый день.
Встали мы все рано, что бы успеть вовремя отправить вещи. Без особой суеты всё было сделано и в 10 часов мы сами отправились на пристань. Там мы ждали совсем недолго: в 10 часов 50 мин уже пришёл Любимовский пароход «Нижний Новгород». Мы получили две каюты и, таким образом, ехали более, чем удобно. Мы обедали, занимали детей, и время прошло довольно скоро.
В городе нам удалось довольно быстро найти извозчиков, и в 4 часа мы были уже в нашей квартире. Мама с Леной сейчас же начали разбираться, а я решила устроить свою комнату на следующий день.

14 августа 1909 г. Пятница.
Жаркий день!
Утром я отправилась в прогимназию и проэкзаменовала там Монину и Осипову. Покончив с этим, я пошла к Варв. Ник., и застала там Раткину и Львову. Говорили мы насчёт уроков и меня уговорили взять все классы. Я согласилась. Кроме того, Варв. Ник. предложила мне взять на себя исполнение обязанностей классной дамы I класса. Я тоже согласилась, но не спросила, полагается ли за это плата или нет. Без жалованья исполнять эти обязанности мне бы не хотелось. В понедельник я опять пойду в гимназию и тогда всё узнаю.
Все учительницы встретили меня очень радушно, и я надеюсь, что в нынешнем году мне удастся с ними ближе сойтись. Дай Бог только, что бы мне удалось хорошо выполнять свои обязанности и принести действительную пользу моим ученицам!!!
После обеда, часов в 7 мы отправились с мамой на ярмарку покупать мне на стол клеёнку. Было очень приятно идти через мост и смотреть на освещённый город.

17 августа 1909 г. Понедельник.
Жарко! Досадно, что хорошая погода установилась теперь, когда мы приехали в город.
Сегодня молебен почти во всех учебных заведениях, а у нас в прогимназии приёмные экзамены. До 1 ½ пробыла в прогимназии и чувствовала себя там очень хорошо. Все учительницы относятся ко мне гораздо лучше, чем в прошлом году, вполне считают меня за свою, и я с ними меньше стесняюсь.
Я диктовала задачу поступающим во II класс и присутствовала в классе, пока они её делали. Потом говорила с Варв. Ник. Она была со мной тоже замечательно любезна, но сообщила, что особенного жалованья за исполнение обязанностей классной дамы не полагается. Я сказала, что в таком случае ещё подумаю прежде, чем брать на себя эти обязанности, а завтра дам ей уже окончательный ответ. Я думаю, что я соглашусь, потому, что деятельность классной дамы меня очень прельщает.

18 августа 1909 г. Вторник.
Опять жарко!
Утром была в прогимназии, где было очень много дел: экзаменовала трёх учениц по немецкому, сидела в IV классе на арифметике, диктовала девочке, поступающей во II класс и так далее. Покончив со всеми этими делами, я в 1 ½ пришла домой.
Варв. Ник. я выразила своё согласие взять на себя обязанности классной дамы и она была очень довольна этим. Предупредила она меня только, чтобы я не попала под влияние Эм. Конст., но прибавила, что, по её мнению, я очень самостоятельная и вряд ли позволю собой верховодить. Постараюсь, что бы этого на самом деле не было, с самого начала надо себя хорошенько поставить и проявлять больше инициативы.
Вечером я составляла программы по немецкому языку для I и II классов.
Приехал новый пансионер Катин.

20 августа 1909 г. Четверг.
Молебен в прогимназии. Познакомилась с некоторыми своими девчушками из I класса, и во время молебна стояла рядом с ними.
После молебна пришлось экзаменовать одну девочку в IV класс.
В 12 часов я ушла домой, а завтра к 9 пойду уже на уроки.
Погода сегодня опять жаркая, хоть солнышко часто прячется за тучи.
После обеда мама, Лена, ребята и я ходили на ярмарку. Там дети купили себе игрушек, а мне мама подарила колечко с рубином и я ему очень рада.

21 августа 1909 г. Пятница.
Жаркий и совершенно ясный день.
Встала рано и пошла в прогимназию к 9-и часам. Познакомилась со своими первоклассницами: кажется, славные девочки, и я, вероятно, буду чувствовать себя среди них хорошо.
К 1 часу я была уже дома и, позавтракав, отправилась на Покровку. Я отдавала вставить в мой симфонион новую гребёнку, и зашла за ним к мастеру. Вернувшись домой, я вставила одну пластинку и оказалось, что симфонион стал играть хуже прежнего. Всё это так досадно! Попробую отнести его в тот магазин, где он был куплен.
Погода великолепная и мне страшно захотелось хоть на минутку перенестись в Чеченино.
Вечером была гроза с проливным дождём.

22 августа 1909 г. Суббота.
Пасмурно и несколько раз шёл сильный дождик.
К 9 я отправилась в прогимназию и пробыла там до 12 ½. У меня уроков не было, и я почти всё время пробыла в I классе. Девочки ко мне уже почти совсем привыкли и некоторые из них мне очень нравятся.
За третьим уроком меня попросили смерить у третьеклассниц рост и объём груди, и это заняло у меня целый час. После третьего урока я мерила своих первоклассниц.

28 августа 1909 г. Пятница.
Страшная жара!
В прогимназии пробыла до 2 ½ часов и дала 4 урока. Порядком-таки устала, но в общем, должна сказать, что пока я довольна своей деятельностью, не знаю, что будет дальше.
После обеда мы ходили в баню, и я с наслаждением купалась там в ванне.
Предвкушаю двухдневный праздничный отдых и возможность поспать подольше.
На днях мама подарила мне цветы: гвоздику, гелиотроп, фуксии и мирту, так что у меня в комнате теперь очень много цветов.
Вечером сидели и слушали симфонион, а потом я читала «Воскресенье».

31 августа 1909 г. Понедельник.
Немного прохладнее +17 и при этом солнце то и дело скрывается за тучи.
Завтра в прогимназии акт (???) и прогулка, но я не пойду. Настроение у меня довольно тоскливое: чувствую я страшную слабость и температура опять поднялась. Боюсь, не виноваты ли тут мои зубы, а идти дёргать их не хватает решимости. Ужасно это неприятная вещь!!
После обеда я ходила к Миловидовым, где был Коля Знаменский, и он гадал мне по руке. Наговорил он мне много хорошего, между прочим, что я выйду замуж в этом году. Посмотрим, сбудется ли это?!
Ездила с мамой на ярмарку. Были мы там очень недолго: купили только шёлковые одеяла, да ещё мама мне подарила серебряный кавказский браслет.

2 сентября 1909 г. Среда.
Опять жарко!
Утром пошла в прогимназию, давала уроки в III, IV и V классах. Уроки прошли ничего себе. Остальное время провела в своём классе, где мне много пришлось возиться, показывая детям употребление дневников.
Домой вернулась в 2 часа. После обеда мы с мамой поехали к С. Н. Зененко. Он переехал* в дом на Ковалихе** и вот, прежде чем осматривать меня, он повёл нас смотреть дом и сад. Дом великолепно устроен и снабжён всевозможными удобствами, но что особенно мне понравилось – это прекрасная терраса и небольшой, но красивый и оригинальный садик.
У меня Зененко не нашёл ничего особенного: прописал мышьяк и одобрил мысль пожить ещё некоторое время в деревне.

*Прежде д-р проживал в «доме Евланова» на Большой Печерской. Кстати, сам доктор происходит из династии тех самых Демидовых.
**Ковалиха — улица и одноименный исторический район в восточной части центра Нижнего Новгорода. Судя по всему, в незапамятные времена, там жили-трудились кузнецы.

12 сентября 1909 г. Суббота.
Пасмурно, но довольно тепло +12.
В прогимназии было 4 урока: я занималась в I и в III-IV классах. За арифметикой просматривала дневники, а за французским читала тем, кто не учится этому языку. Мои девочки доставляют мне много радостей: они привязались ко мне, в переменах я много с ними разговариваю, и они очень ласково ко мне относятся.
Вообще, я была бы вполне довольна своей деятельностью, если бы не III-IV классы. Сегодня у меня там случилась неприятность. Боброва ни с того, ни с сего начала плакать, я просила её выйти из класса, она не послушалась, и пришлось прибегнуть к помощи Алекс. Конст. Мне всё это было страшно неприятно, и я сама чуть не плакала. Вообще, занятия в этом классе меня пугают: что-то будет дальше?

13 сентября 1909 г. Воскресенье.
Ясный, тёплый день, но только очень ветрено.
Утром были с мамой в церкви и только недавно вернулись. Сейчас у меня настроение тяжёлое: мама страшно раздражительна, благодаря пансионерам. За завтраком произошёл спор с Вас. Вас., причём мама обошлась с ним страшно резко. Мне жаль Лену, каково ей это слушать! Теперь мама отправилась смотреть в Звездинский Садик, что там делают мальчики. По-моему, это тоже лишнее, и, вообще, вся эта возня с пансионерами в высшей степени мне надоела!!
К обеду пришли Эря с Зиной. Они были разговорчивы и веселы, так что не чувствовалось такой натянутости, как обыкновенно. Вечером я пошла их провожать, и уже совсем простилась с Зиной, так как завтра она уезжает учиться на курсах.

15 сентября 1909 г. Вторник.
Ясный, холодный, но тихий день.
Было у меня 4 урока во всех классах. У себя в классе сидела только на географии и читала. К пятому уроку пришёл новый учитель рисования Попов, с которым я виделась в прошлом году в институте. Должна сказать, что он меня всё-таки интересует и я рада, что он преподаёт у нас. Пятый урок ему назначили в моём классе, но, к сожалению, мне пришлось уйти в III класс, так, что я только его встретила и не могла присутствовать на его уроке.
Узнала, что приехал попечитель Жданов, пожалуй, заглянет и к нам в прогимназию.

16 сентября 1909 г. Среда.
Совершенно ясный, но довольно прохладный день +5.
Давала уроки в V и во II классах, а остальные два урока провела у себя в классе. После уроков Алекс. Конст. повела II класс на птичью выставку, и я пошла с ними. В общем, не было ничего интересного: масса кур, уток, гусей, голубей и тому подобного, но меня это мало заняло.
Вечером подсчитывала плату за право ученья, и составляла список тех, кто ещё ничего не внёс.

21 сентября 1909 г. Понедельник.
Утром встала, со страхом думая о предстоящем визите к Сыркину. В прогимназию не пошла и в 11 часов мы с мамой отправились.
Сыркин посоветовал сейчас-же выдернуть два зуба и не прибегать к хлороформу. Он уверял, что боли не будет никакой, но я не верила и страшно волновалась. Он впрыснул адреналин и, действительно, выдернул мне оба зуба без малейшей боли. Господи, как я была счастлива! Мне прямо не верилось, что все мои мучения кончились, и я не знаю, что готова была сделать от радости. Слава богу, слава Богу!!!
Теперь мне придётся выдернуть ещё два зуба и два запломбировать, но я уже почти не боюсь, и, вообще, чувствую себя бесконечно счастливой!!
То место, где выдернули зубы, немного побаливает, но это всё пустяки и я всё ещё не могу опомниться от радости, что моё мучение кончилось. Слава Богу!

24 сентября 1909 г. Четверг.
+14 в тени и ясно.
До 2 ½ была в прогимназии, давала уроки. В моём классе был первый урок рисование, и я на нём присутствовала. Ник. Павл. позволил ученицам рисовать, что им вздумается, что бы познакомиться с их способностями и у большинства получились совершенно невероятные изображения.
После обеда Лена, Нюська, Наташа и я ходили в Художественный Электрический Театр*. Девочки были очень довольны, в особенности Нюська была в восторге. Мне тоже картины понравились. Самый театр очень хорош: прекрасное фойе с красиво сделанным гротом, внутри которого находится аквариум. В аквариуме Нюську особенно заинтересовала черепаха. Представление продолжалось очень долго, и мы вернулись домой только в 7 часов.

*Синематограф

26 сентября 1909 г. Суббота.
Дождь!
Утром мы с мамой отправились к Сыркину: выдернул он мне опять два зуба, причём второй был очень трудный, и с ним пришлось много возиться, пока он, наконец, вышел. Я сильно волновалась, но, в конце концов, оба зуба были удалены всё-таки без боли. Очень довольная вернулась домой.

29 сентября 1909 г. Вторник.
Чудный, ясный и довольно тёплый день +13 в тени.
В прогимназии давала уроки в III-IV, во II и в I классах. Пришлось поставить Комаровой двойку; она, конечно, разыграла роль оскорблённой невинности и мне это было не особенно приятно, но, с другой стороны, мне хотелось показать ученицам, что мои уроки надо учить как следует.

10 октября 1909 г. Суббота.
Отличная погода! Ясно и прохладно +10 в тени.
Тяжёлый день в прогимназии. Ученица V класса Полякова почувствовала себя что-то нехорошо, и с ней сделался припадок помешательства: она без умолку смеялась, и её пришлось увести к доктору. Ужасно это на меня подействовало: на душе было страшно тяжело. Все ученицы плакали, да и я сама была близка к этому.
Вчера скончалась С. П. Гостева.

11 октября 1909 г. Воскресенье.
Ясно, но холоднее, чем вчера +7 в тени.
Утром пошли мы с мамой в церковь. Вернувшись домой, я позавтракала и пошла с Нюськой на экзотическую выставку, где показываются обезьяны, попугаи, черепахи, крокодил и тому подобное. Нюське всё это очень понравилось, в особенности обезьяны, и я с трудом уговорила её идти домой.
К обеду пришли Эря с Наташей.

12 октября 1909 г. Понедельник.
Ясно, но холодно +4 в тени.
В прогимназии много говорили о несчастной Поляковой: она теперь дома, продолжает дико на всех смотреть и смеяться. Сегодня её хотели отвести к Трайнину*, что-то он скажет?!!
После уроков ходила к Сыркину. Посмотрел он мои зубы и нашёл нужным поставить пять пломб. Советует начать пломбирование в пятницу и обещает закончить в воскресенье. Ах, как я буду рада, когда отделаюсь, наконец, от лечения моих зубов!

*П. Д. Трайнин – врач-психиатр, работал вместе с П. П. Кащенко во время пребывания последнего в Нижнем.

17 октября 1909 . Суббота.
Лена ночью почувствовала себя нехорошо и утром я увела Нюську к Архангельским не целый день. В 12 дня у Лены родился мальчик. Слава Богу, всё благополучно, ребёнок довольно крепкий и Лена чувствует себя тоже сравнительно хорошо. Весь день сидела у Лены, а в 5 часов отправилась за Нюськой. Она, конечно, в восторге, что у неё братец.
У Сыркина не была и решила отложить пломбировку зубов до более удачного времени.

21 октября 1909 г. Среда.
Опять ясно!
Утром ходила к Сыркину, от него на Покровку за покупками, а затем к Эре за Наташей, что бы взять её к нам на крестины. Замечательно было пройтись по солнышку. Вернувшись домой, накрывала стол для предстоящего угощения после крестин, а там вскоре пришёл батюшка с дьяконом и Барановы. Илья Семёнович был крестным отцом, а я крестной матерью. Крестника моего назвали Борей*.
Лена, слава Богу, чувствует себя хорошо, только бы и дальше всё шло так.
На днях Вас. Вас. говорил с директором насчёт казённой квартиры и Ник. Ник. согласен отдать её нам на таких условиях, как мы предлагаем. Только бы теперь не нашлось других претендентов. Мы теперь много мечтаем о переезде.

*Борис Васильевич Кукаркин (1909-1977) — советский астроном. Родился в Нижнем Новгороде, был третьим ребенком в семье учителя русской словесности Василия Васильевича Кукаркина и Елены Александровны, урожденной Аллендорф, дочери статского советника А. А. Аллендорфа. (Материал из Википедии — свободной энциклопедии).

25 октября 1909 г. Воскресенье.
Проснулась с радостной мыслью, что сегодня вечер в институте, и что я увижу Муфтиева.
К обеду пришли Эря с Зиной, и были довольно молчаливы, так, что с ними было не особенно весело.
Наконец в 7 часов, после того, как Зина с Эрей ушли, я начала одеваться и в 7 ½ отправилась сначала к Архангельским, а с ними уже вместе в институт.
Во время первого действия мы с Нат. Конст. сидели довольно далеко позади, а за несколько рядов от нас сидел Костя. Как страшно волновалась я при виде его!
За первым антрактом я ходила с m-me Гебель и с Зиной. Несколько раз видела Костю, но нарочно не смотрела в его сторону, потому, что уж очень волновалась. Наконец, во втором антракте мне пришлось проходить совсем рядом с ним, и тут уже нельзя было с ним не поздороваться. Со мной вместе шли Зина и m-me Гебель, но он только поздоровался с ними, и сейчас же обернулся ко мне, и мы стали вдвоём ходить с ним по коридору. Ведь я знаю, что он обращает на меня внимание только потому, что я Ленина сестра, но мне и это приятно. Приятно, что он тут рядом со мной, и, что я могу с ним разговаривать. Беда только в том, что я так страшно его стесняюсь, и поэтому часто теряюсь в разговоре. Милый мой, дорогой Костя, мне кажется, что я его люблю, хотя, может быть, это и воображение.
Ходили мы с ним довольно долго, наконец, я сама ушла на место, боясь, что Косте со мной скучно.
Домой я вернулась в 11 ½ и долго не могла заснуть, возбуждённая вечером.

27 октября 1909 г. Вторник
Выпал первый снег, но, к сожалению, его очень мало, да он и тает очень быстро.
В прогимназии пробыла только до большой перемены, а там ушла домой, потому, что чувствовала себя очень нездоровой: у меня заболело горло, и от этого поднялась температура.

28 октября 1909 г. Среда.
Опять выпал снег, но почти сейчас же растаял.
В прогимназию я не пошла, хотя с утра у меня жара не было, но горло всё ещё болит.
Незадолго до обеда заходила Мудрова и сообщила, что в прогимназии сегодня совет. Ужасно мне досадно, что я не могу на нём присутствовать: я так люблю эти советы, когда можно обменяться мнениями и поговорить о гимназических делах.
Теперь в городе много говорят об ужасном пожаре на Ковалихе, происшедшем в ночь на 26-е октября: сгорел дом, несколько служб и при том, в огне погибло 8 человек, да 5 человек настолько пострадали, что лежат теперь в больнице. Страшная вещь! Подозревают поджог, и теперь это дело расследуется. Какое всё-таки ужасное зверство!!

31 октября 1909 г. Суббота
Опять весь день просидела дома: читала, работала, сидела с Леной. Вас. Вас. получил телеграмму с извещением об опасном состоянии здоровья его матери. После обеда он собрался и уехал.

3 ноября. 1909 г. Вторник.
Зима, настоящая зима!! Снег валит хлопьями, всё бело и почти что не тает.
Ходила я за третьим уроком к Сыркину, и провозился он со мной страшно долго, но зато, сделал всё и я, по крайней мере, на некоторое время, разделалась с зубами. Ах, как это приятно!!
После обеда я ездила с мамой и с ребятами по первому снежку на Покровку. На улице совсем зимний вид: всё бело, извозчики все выехали на санях и в воздухе какая-то особенная зимняя тишина.

7 ноября 1909 г. Суббота.
В прогимназии занималась в I, во II и в III-IV классах. Пошла домой после пятого урока, заранее предвкушая отдых. Незадолго до обеда пришла мама от Барановых и рассказала, что в институте ходят разные сплетни, касающиеся нашего переезда в квартиру: будто бы Муфтиев считает себя страшно обиженным и рассказывает про нас разные небылицы.
М ы с Леной были страшно возмущены всем этим и много плакали. Особенно тяжело было думать, что Муфтиев поступил так скверно. В конце концов, мы решили послать за Эрей и посоветоваться с ним насчёт всех этих неприятностей.
Удивительно всё-таки я доверяю Эре: он всегда как-то умеет успокоить и всегда даст хороший совет.
Он говорит, что, по его мнению, право совсем на нашей стороне, и что нам нечего обращать внимания на то, что другие недовольны нашим переездом. Кроме того, он не верит тому, что рассказывают о Муфтиеве, это просто сплетни! Дай-то Бог.
Вечером мы уже спокойно всё обсудили и решили переезжать, не обращая внимания ни на что.

8 ноября 1909 г. Воскресенье.
До обеда сидела с Леной и вышивала. Заходила к нам А. Г. Званцева и говорила насчёт пансионеров и нашей квартиры. Может быть, она возьмёт всё это дело у мамы и переедет на нашу квартиру. Это было бы очень удачно!

10 ноября 1909 г. Вторник.
Вечером у нас было первое собрание педагогов, которые предполагают устраивать каждый вторник, что бы поболтать и почитать вместе. Было очень весело: мы страшно много хохотали, дурили, а кроме того ещё читали одну интересную статью из «Вестника воспитания»* «Противоречия в жизни и школе». Читала я. После чтения мы пили чай и разговаривали.

*«Вестник воспитания», педагогический научно-популярный журнал. Издавался в Москве в 1890-1917. Основан детским врачом Е. А. Покровским. Один из лучших дореволюционных педагогических журналов

13 ноября 1909 г. Пятница.
Лёгкий день для меня: уроки только в I и во II классах.
В пользу нашей прогимназии предполагается вечер в пользу нашей прогимназии в дворянском собрании 21-го ноября. Я взяла рисовать три программы. После обеда ходила на Покровку покупать всё нужное для рисования программ. Было очень приятно пройтись, и настроение у меня было хорошее.

14 ноября 1909 г. Суббота.
Тяжёлый, неприятный день!
У Алёши обнаружилась скарлатина, и мы все страшно перепугались. Весь день прошёл в сутолке и суматохе. Алёшу отвезли в барачную больницу*, его комнату дезинфицировали, детям прививали скарлатину.
Никому из нас теперь нельзя ходить в учебные заведения.

*Отдельная больница для заразных больных (брюшным тифом, малярией, скарлатиной, туберкулезом, корью, холерой, натуральной оспой).

16 ноября 1909 г. Понедельник.
Мороз -10.
В прогимназию не ходила. До обеда рисовала программы к нашему вечеру тушью Бэмовские силуэты*. Вышло недурно.
Приехала Алёшина мама и сейчас же отправилась к нему в больницу. У Алёши температура очень высокая, и он большей частью находится в забытьи. Бедный мальчик, только бы он поправился!

*Елизавета Меркурьевна Бём (1843-1914) — художница, рисовальщица, силуэтист. В 1875 году она создаёт альбом открыток «Силуэты», а в 1877 году — альбом «Силуэты из жизни детей».

22 ноября 1909 г. Воскресенье.
С утра волновалась по случаю предстоящего вечера и очень радовалась. Мама купила мне три гвоздики, что бы приколоть их вечером к платью.
К обеду пришёл Эря с Наташей и был очень разговорчив и любезен. Обещал прийти на концерт, и я была этому очень рада.
В 5 ½ часов Эря и Вас. Вас. отправились в институт ко всенощной, а я, вскоре после их ухода, начала одеваться. В 7 ½ часов мы с Леной отправились, и у меня было очень радостное настроение, так как я была почти что уверена, что Костя придёт.
Пришли мы довольно рано. Наших учительниц я увидала ещё до входа в зал, поздоровалась с ними и поболтала немного. Тут же был и Н. П. Попов.
Немного времени спустя после нашего прихода я увидела в толпе входящих Вас. Вас., и тут же поняла, что Эря с Костей не придут. Так и есть. Вас. Вас. подошёл и сообщил, что у Митряшева карточный вечер и Эря с Костей никак не могли отказаться от принятия предложения. После этого известия мне как-то сразу сделалось скучно, чуть не до слёз.
Скоро начался концерт и немного развеял меня: пение Шевелёва* мне очень понравилось, и некоторые вещи я слушала прямо таки с наслаждением. Фурдуева** и Дианин мне совсем не понравились.
После концерта начались танцы. Я попросила Попова представлять нашим гимназисткам кавалеров. Лена смотрела на танцующих, а я то сидела с ней, то болтала с нашими учительницами.
Пробыли мы на вечере до 1 часа. В общем, я не скучала, но, конечно, вечер этот не оправдал наших ожиданий, которые я на него возлагала.

*Шевелёв (наст. фам. Шевелюхин) Николай Артемьевич, 1874- 1929. Артист оперы (лирико-драматический баритон), концертный певец и вокальный педагог.
**Фурдуева А. А. — артистка оперы (сопрано) и концертная певица. Выступала на оперной сцене в Н. Новгороде.

26 ноября 1909 г. Четверг.
Уроки давала в V и в III-IV классах, а остальное время сидела у себя в классе.
Вечером мы были с Леной в театре на пьесе «Русская свадьба»*. Содержания в этой пьесе очень мало, почти всё время на сцене производятся разные старинные свадебные обряды, поются песни и т. д. Не могу сказать, что бы мне всё это нравилось – впечатления не оставило никакого.
Видели мы в театре Червинского, но не успели с ним поговорить.

*Пьеса Сухонина Петра Петровича (1821 — 1884), псевдоним А. Шардин — русского беллетриста и драматурга.

28 ноября 1909 г. Суббота.
Чудная погода -4 и при этом ясно! Деревья, покрытые инеем, замечательно красиво выделяются на бледно-голубом фоне зимнего неба.
Дала три урока в прогимназии. Совершенно неожиданно приходил ко мне в то время, когда я была ещё в прогимназии, Н. М. Таланцев* и просил опять заниматься с Митей. В 5 часов я отправилась к нему, и он страшно уговаривал меня взяться за этот урок. В конце концов, я согласилась, но с тем, что бы Митя ходил ко мне. Таланцев согласен на всё, хочет платить мне за полчаса в день 20 рублей в месяц, только бы я не отказывалась заниматься. Мне, конечно, всё-таки приятно, что мой труд так ценят.

*Кстати, о Таланцевых. Николай Михайлович один из троих братьев Таланцевых – предпринимателей и купцов из Чувашии. Владельцев винокуренных предприятий и Торгового дома “Братья Таланцевы”. В 1899 г. Таланцевы построили и пустили в ход Янибяковский маслобойный и олифоварочный завод. Владели 701 десятинами земли, несколькими механизированными водяными мельницами, образцовым Березовским сельскохозяйственным хутором, племенными и откормочными фермами, небольшим конезаводом, буксирно-пассажирским пароходом “Чайка”, оптовыми складами в Нижнем Новгороде, Лыскове, Васильсурске, Космодемьянске.

29 ноября 1909 г. Воскресенье.
До завтрака я не успела ничем заняться, а после завтрака, отправилась к Раисе* мерить. Оттуда мы зашли с мамой в нашу будущую институтскую квартиру. Приятно мне было там, масса воспоминаний охватывает меня, и мне как-то странно сознавать, что в этих стенах протекло моё счастливое детство, и что теперь опять я буду жить в этой квартире.
До обеда, вернувшись домой, я разбирала свои вещи, находящиеся наверху в жёлтом шкафу. Это занятие отняло у меня очень много времени.
После обеда к Нюське в гости пришли девочки Архангельские и Маргарита Муфтиева. M-me Муфтиева тоже была у нас, и просидела до 8 ½.
Вечером я была на концерте Кубелика**. Его игра произвела на меня громадное впечатление: я слушала с наслаждением и мне каждый раз было так жаль, когда он кончал свою игру. Слушая его, как-то невольно хотелось быть лучше, благороднее. Я вспомнила своё частое недовольство, раздражение и всё это казалось мне таким жалким и ничтожным.

*Раиса – портниха.
**Ян Кубелик (1880-1940) — чешский скрипач и композитор. Концертировал по всему миру с 1898 г. (трижды посетил Россию в 1909 году) Один из лучших скрипачей-виртуозов своего времени. Автор оригинальной музыки, в том числе шести концертов для скрипки с оркестром.

6 декабря 1909 г. Воскресенье.
Утром была с Леной в церкви. Вернувшись оттуда и позавтракав, отправилась к В. Н. Новосильцевой просить отпуска. К счастью, застала её одну и могла хорошо обо всём переговорить. В. Н., конечно, ничего не имеет против моего отъезда и таким образом, я теперь могу спокойно ехать в Петербург. Очень это всё-таки приятно!

7 декабря 1909 г. Понедельник.
В прогимназии сообщила своим сослуживицам о своём отъезде. Все они отнеслись к этому очень мило, и охотно взялись исполнять за меня работу в I классе.
После обеда ходила с Леной на Покровку. Везде уже выставили ёлки и ёлочные украшения.

9 декабря 1909 г. Среда.
Утром дала в прогимназии два урока, потом помчалась на Покровку за последними покупками, и на почту за деньгами, оттуда домой завтракать, а затем опять в прогимназию.
Прощание с моими девочками было очень трогательным: многие плакали. Учительницы проводили меня тоже очень сердечно и, таким образом, я увезла с собой самые приятные воспоминания о прогимназии.
Дома пообедала и в пятом часу мы с мамой отправились на вокзал. Место я получила в дамском купе, где, кроме меня, ехали ещё две дамы.
Итак, я отправилась в Петербург.
С моими спутницами я познакомилась, мы вместе пили чай и беседовали.
В 12 часов одна дама вышла на станции Новки, и мы остались вдвоём. Ночь я спала плохо и была очень рада, когда мы доехали до Москвы.

10 декабря 1909 г. Четверг.
Утром в Москве.
Переехала на Николаевский вокзал, проскучала там до 12, а в 12 ½ тронулась в Петербург.
Незадолго до отъезда поезда пришла Зина и немного посидела у меня в купе.
Ехала я одна в купе: спала, кушала, читала, под вечер скучала и, наконец, в десятом часу улеглась спать. Только что я начала засыпать, как ко мне постучалась дама из соседнего купе и попросила моего согласия открыть дверь, соединяющую наши купе, так как она очень боится. Я согласилась.

11 декабря 1909 г. Пятница.
В 6 часов утра в Питере.
На вокзале я выпила кофе, а в 7 часов отправилась к Саше. Тут все ещё спали крепким сном. Я переоделась, разобралась в своих вещах и около 10 Саша с Лидой встали, и очень радушно меня приняли.
С детьми я быстро познакомилась и они мне очень понравились, особенно Шура.
Весь первый день сидела дома.

12 декабря 1909 г. Суббота.
Утром отправилась с Сашей в музей Александра III*, но на этот раз картины не произвели на меня такого сильного впечатления.
Вернувшись, мы застали у Лиды её сестру Веру Владимировну, которая приехала с мужем из Твери. Я её сначала очень стеснялась, но потом немного освоилась.

*Государственный Русский музей

13 декабря 1909 г. Воскресенье.
Утром поехали мы с Сашей в St Petr Kirche*. Громадная церковь и поэтому какая-то неуютная.
Из церкви ездили за билетами в Малый театр.
После завтрака были у дяди Ади. Просидели мы там недолго, но в это короткое время дядя ужасно мне понравился.
Вечером были в театре на пьесе «Генрих Наварский». Играли отлично и обстановка великолепная, так, что я смотрела с удовольствием.

*Лютеранская церковь Святого Петра.

14 декабря 1909 г. Понедельник.
Во время завтрака ко мне пришла Валя и просидела до обеда.
Вечером были в Александринском театре на пьесе «Сполохи». Играли замечательно хорошо.

15 декабря 1909 г. Вторник.
Шура с Кирой захворали: у них жар и болит горло.
После завтрака мы отправились с Верой Владимировной за покупками. Очень интересно ходить по магазинам здесь в Петербурге: такая масса хороших вещей – просто глаза разбегаются!
Вечером мы были в театре на «Обывателях»*. Ужасно мне нравится Александринский театр.

*Наверное, «Господа обыватели» Антона Павловича.

17 декабря 1909 г. Четверг.
Ходили с Лидой в театр на «Старый Гейдельберг»*. Мне ужасно понравилось, особенно увлёк меня молодой артист Юрьев**. Да, столичные театры всё-таки нельзя сравнивать с нашими провинциальными.

*Пьеса немецкого писателя Мейер-Ферстер Вильгельма.
**Ю́рий Михайлович Ю́рьев (1872-1948) — русский и советский актёр, театральный педагог. Заслуженный артист Императорских театров, народный артист СССР, лауреат Сталинской премии.

18 декабря 1909 г. Пятница.
После завтрака отправились с Лидой за покупками. Я купила Наташе мозаику и Лене фартук.
Замечательно мне нравится Невский вечером, весь залитый электричеством. После обеда я пошла с Сашей ещё раз на Невский. Сначала в библиотеку, а потом смотреть панораму «Цирк Нерона»*. Мне понравилось.

*Здание кинотеатра «Колизей». Невский пр-т, 100. Панорама представляла собой сцену казни первых христиан на арене римского Колизея.

19 декабря 1909 г. Суббота.
Последний день в Петербурге!
Утром ходила с Сашей за покупками, после завтрака укладывалась, а затем пошла ещё с Лидой к Ж. Борману*.
После обеда играла с Кирочкой, а потом, напившись чаю, поехала с Сашей на вокзал. С Лидой мы очень нежно простились и я должна сказать, что за этот приезд я её очень полюбила. На вокзале была ужасная толпа, носильщика нельзя было достать. Наконец мы пробрались в вагон, я простилась с Сашей и в 9 часов поезд тронулся.

*Товарищество кондитерской фабрики «Жорж Борман».

21 декабря 1909 г. Понедельник.
Чудесный день!
На вокзале меня встретила мама, и я была страшно рада её видеть. Дома у нас все здоровы. Слава Богу!
Всю дорогу от вокзала я рассказывала маме о своей поездке, и не заметила, как мы уже стали подниматься по Зеленскому съезду. Как странно и приятно было мне ехать по Варварке и остановиться перед институтом, перед нашей квартирой, с которой у меня связано столько приятных воспоминаний. Ужасно рада я была видеть Лену и ребят, и страшно приятно мне было очутиться опять в нашей институтской квартире. Каждый уголок напоминал мне что-нибудь из моего счастливого детства, и весь день меня не покидало какое-то радостное настроение.
Напившись кофе, я начала разбирать свои вещи и показывать сделанные мною покупки. Много я рассказывала маме и Лене о жизни наших в Петербурге.
Вечером мы с мамой были в бане.
Ночью, просыпаясь несколько раз, и, видя из своей кровати, Карелинскую фотографию* и школу Даниловой, я с удовольствие вспоминала, что я опять в институтской квартире.

*Имеется в виду фотомастерская А. О. Карелина «Фотография и живопись».

22 декабря 1909 г. Вторник.
До обеда почти всё время писала письма, а после обеда ходила с мамой на Покровку. Как близко всё отсюда и как это приятно! Я всё ещё не перестаю радоваться, что мы опять тут – в старом гнезде.
Вечером золотили орехи, а я привязывала привезённые мною из Петербурга конфекты.

23 декабря 1909 г. Среда.
Разобрала свои вещи и ходила два раза на Покровку. Вокруг масса народу, все торопятся сделать закупки к Рождеству. Вечером мы привязывали леденцы и обжигали (???) свечи для ёлки.

24 декабря 1909 г. Четверг.
До обеда украшали ёлку и расставляли подарки под ней. После обеда отправились в церковь и взяли Нюську с собой, которая там немного соскучилась.
Вернувшись из церкви, зажгли ёлку и выпустили детей. Наши были поражены ёлкой и долго не дотрагивались даже до своих подарков. В конце концов, они разошлись, и тут восторгу не было границ.
Мне подарили очень много книг, и я была этому страшно рада. Эря подарил мне «Письма Чехова», Чеховский сборник и «Думы в сумерках» — избранные мысли из произведений Чехова.
В десятом часу пришли Ермоловы, и мы провели очень уютно весь вечер под ёлкой.

25 декабря 1909 г. Пятница.
До обеда у нас было довольно много визитёров, а к обеду пришли Эря, Зина, Наташа и Таня. Скоро после обеда мы все отправились к ним на ёлку. Дети там очень веселились, и их с трудом удалось увести домой. Мы ещё остались и играли в рамс.

26 декабря 1909 г. Суббота.
До обеда опять визиты.
В 9 за нами зашли Эря с Зиной, и мы отправились к Гебель. Там уже все были в сборе и Муфтиев тоже пришёл. До ужина он был ужасно мрачен, да мы его и мало видели, так как он уселся играть в карты. Мы, дамы, тоже играли в «Судьбу» с Гостевым и Вас. Вас. Наконец позвали ужинать. После ужина Муфтиев оживился, начал болтать глупости, мы танцевали, но, в общем, было всё-таки что-то не то, что в прошлом году.
В 2 часа мы разошлись и у меня, почему-то, осталось неприятное воспоминание об этом вечере.

30 декабря 1909 г. Среда.
Весь день мы оставались дома и отдыхали. Вечером мама предложила нам идти встречать новый год к Муфтиевым (они уже раньше приглашали нас, но мы отказывались) закостюмированными. Нам с Леной эта мысль очень понравилась и мы решили во что бы то ни стало достать где-нибудь костюмы.

31 декабря 1909 г. Четверг.
Весь день хлопотали из-за костюмов. Утром я была у Карповых и достала костюмы рыбачки и испанки. Однако мне хотелось нарядиться в боярский костюм и мы два раза ходили к парикмахеру, отдающему костюмы на прокат.
Пришла Зина в матросском костюме, Вера в испанском и Эря с Васей в домино. В 11 ½ мы отправились к Муфтиевым. Там нас сейчас же приняли, но, к сожалению, очень быстро узнали, так что мы скоро сняли маски.
Было очень весело: мы танцевали, гадали и все были оживлены. За ужином я сидела с Гостевым и всё время приятно беседовала. После ужина я гадала Зине на картах, и Муфтиев попросил, что бы я и ему погадала. Я исполнила это с удовольствием, и мы много с ним хохотали. Он сказал мне, что ему ужасно нравится моя манера говорить, и мне это было очень приятно.
Только в пятом часу мы ушли домой.

1 января 1910 г. Пятница.
Были мы с детьми на утреннем спектакле «Багдадские пирожники»*. Ребята остались очень довольны, особенно Вася, хотя в первом действии его пришлось увести из ложи, так как он испугался шума, раздающегося во время разных волшебных превращений.
В 6 часов я отправилась на ёлку в прогимназию, но пробыла там очень недолго, так как пошла на концерт Олениной д’Альгейм**. Её пение мне очень понравилось, поёт она с замечательным выражением, особенно тронул меня романс «Расстались гордо мы»***.

*«Багдадские пирожники, или Волшебная лампа» — пьеса Пётра Григорьевича Григорьева (1807-1854) — русского актёра и драматурга.
**Оленина-д’Альгейм — (урождённая Оленина; по мужу Д’Альгейм) Мария Алексеевна, (1869-1970) — концертная певица (меццо-сопрано). В 1918 г. эмигрировала (Франция). Вернулась в СССР в 1959 г.
***Расстались гордо мы;
Ни словом, ни слезою
Я грусти признака
Тебе не подала.
Мы разошлись навек…
Но если бы с тобою
Я встретиться могла!
Ах! Если б я
Хоть встретиться могла!

Без слез, без жалоб я
Склонилась пред судьбою.
Не знаю: сделав мне
Так много в жизни зла,
Любил ли ты меня?
Но если бы с тобою
Я встретиться могла!
Ах! Если б я
Хоть встретиться могла!

2 января 1910 г. Суббота.
Утром мы пошли с Леной гулять и встретили Муфтиева. Он уговаривал Лену пойти в театр, но она всё-таки не пошла, а повела Нюську на ёлку к Архангельским.
Мы с мамой были в театре, но нельзя сказать, что бы пьеса была очень интересная: слишком балаганна и, в конце концов, было скучно смотреть. Мы с мамой решили, что если эту пьесу «Мещанин-дворянин»* поставят днём, то мы поведём детей: для них она будет очень интересна.
В первом отделении к нам заходили Муфтиев, Гостев и Эря с Зиной. Мы походили немного по коридору и больше не виделись.
Когда мы пришли домой, у меня было очень грустное настроение: вот, собственно, кончились праздники, с Муфтиевым мы долго не увидимся — как это всё неприятно! Долго я так думала и, в конце концов, мне стало стыдно за свои мысли. Что за пустота! Жить только свиданиями с муфтиевым, а всё остальное считать неприятной обязанностью. Нет! Необходимо положить этому конец! Надо иметь какую-нибудь цель перед глазами – иначе жить очень трудно. И вот я решила стремиться к тому, что бы приносить как можно больше пользы, и не смотреть на свои занятия, как на скучную обязанность. Кроме того, необходимо следить за собой, а то, как раз пойдёшь назад и в умственном, и в своём нравственном развитии. Надо стараться совершенствоваться, делаться лучше, хотя это и очень трудно.
После всех этих мыслей мне стало как-то легче на душе, и я заснула.

*«Мещанин во дворянстве» Ж-Б. Мольера

7 января 1910 г. Четверг.
Первый день ученья!
Очень мне нравится ходить с этой квартиры в прогимназию. Выйдешь из дому, и сейчас же встречаешь целую толпу институтцев, да и дальше по Осыпной постоянно встречаются учащиеся. Все торопятся, все спешат, и как-то приятно чувствовать себя заодно со всей этой массой, так как и сама торопишься приняться за дело.

10 января 1910 г. Воскресенье.
Утром ходила в церковь.
После обеда, часов около 6-и я пошла в прогимназию, где собрались кроме меня Раткина, Мудрова, Ал-др Ал-вич и Алекс. Ник., и мы всей компанией отправились к хиромантке. Было очень весело: мы много хохотали и дурили.
Предсказала мне хиромантка много счастья и долгую жизнь.
— 12 февраля должен случиться в моей жизни какой-то значительный, но приятный для меня переворот.
— В мае или в июне я совершу длинное путешествие.
— Мной интересуется какой-то молодой человек, причём, я этого даже и не подозреваю.
— Я сама буду иметь одно очень сильное увлечение и, после многих препятствий, выйду замуж за любимого мною человека.
Посмотрим, исполнится ли хоть что-нибудь из всего сказанного. По правде сказать, я что-то мало этому верю.

12 января 1910 г. Вторник.
Давала 4 урока в прогимназии.
После уроков у нас произошла крупная неприятность с Варв. Ник. Отношения уже давно были натянуты, и вот тут произошёл взрыв. Варв. Ник. упрекала учительниц в том, что они отстранились от неё, не исполняют её приказаний, хотят вести все дела по-своему и так далее. Начала разговора я не слышала, а пришла только тогда, когда страсти уже разгорелись. Варв. Ник. в довольно обидных выражениях нападала на педагогический персонал, а Львова, старшая Раткина и я начали давать ей отпор. Когда дело зашло уже слишком далеко, и Варв. Ник. заявила, что так как просьбы её не исполняются, ей придётся прибегнуть к приказаниям, мы на это ответили, что на таких условиях мы служить не можем, и должны будем покинуть прогимназию. Младшая Раткина, Мудрова и Дьяконова к нашему протесту не присоединились, а Варв. Ник. под конец забылась до того, что назвала нас «живодёрами», не жалеющими её здоровья. Это были её последние слова, она пошла одеваться, и тут с ней сделался нервный припадок: она упала на руки Аннушке и начала дико кричать. Ужасное это впечатление произвело на меня, я убежала наверх и плакала. Софья Фердинандовна притащила мне воды, потом помогла мне одеться и я, простившись со всеми учительницами, ушла домой.
Да, вот так штука! Что-то будет дальше, чем вся эта история кончится? Если они никого не подыщут теперь для преподавания немецкого языка, то я, конечно, должна буду остаться, но только до конца года, а там уйду, потому, что под начальством Варв. Ник. я больше служить не могу.

13 января 1910 г. Среда.
Пришла в гимназию – настроение у всех ужасное. С большим трудом заставила себя пойти в I класс и дать урок.
За первой переменой пришёл Алекс. Алекс. и я, оставшись с ним наедине, просила передать Варв. Ник., что я после всего, что случилось, служить больше не могу. Алекс. Алекс. обещался передать мои слова, но предварительно старался мне доказать, что я не права.
Весь день в прогимназии настроение было крайне напряжённое. Мудрова нас избегает. Она явно держит сторону Новосильцевой.

14 января 1910 г. Четверг.
В прогимназии опять то же самое.
Решили собрать всех членов педагогического совета, объяснить им причины ухода Львовой и сообща решить, что нам делать дальше. Просили Алекс. Алекс. передать наше намерение Варв. Ник. и спросить у неё разрешение на собрание.
Дома я узнала, что подобное собрание начальница разрешить не может и, что, вообще, напрасно мы об этом говорили: надо было устроить его без ведома Новосильцевой.
Вечером мы были на концерте Ирины Энери* 12-летней девочки. Играет она очень хорошо и некоторые вещи произвели на меня довольно сильное впечатление.

*Энери (урожд. Горяинова, в замужестве Боровская) Ирина Алексеевна (1897 – 1980). Пианистка, педагог. Сценический псевдоним «Энери». В 1923 эмигрировала во Францию.

15 января 1910 г. Пятница.
Утром, перед первым уроком ещё. Пришёл Алекс. Алекс., и попросил меня зайти к Варв. Ник. По правде сказать, я шла не без трепета: меня этот разговор, с глазу на глаз, пугал.
Приняли меня, против моего ожидания, удивительно радушно и любезно. Варв. Ник. наговорила мне массу комплиментов, уверяла, что меня она особенно уважает, и поэтому ей больно, что я по-видимому, её совсем не понимаю, и неверно сужу о её поступках. После этого начался длинный разговор, во время которого В. Н. всеми силами старалась меня убедить, что она несчастная, больная женщина, обиженная всеми и представила мне весь инцидент 12-го января с такой стороны, как будто мы её совершенно незаслуженно оскорбили, а она только защищалась.
Выслушав её до конца, я со своей стороны заявила, что я всё-таки остаюсь при своём мнении, что с ней, после всего произошедшего, служить нельзя, и, что я ухожу. Тут только В. Н. поняла, что уговорить меня не удастся, и объявила, что в таком случае делать нечего, и лучше уходить сейчас же. Я заметила. Что это для меня же лучше, так как служба при теперешних условиях невыносима и распростилась.
Итак, всё кончено, и я покидаю службу!
Вернувшись, я передала своё решение и мой разговор с Варв. Ник. другим учительницам, а затем решила проститься со своими ученицами, и отправляться домой. Вот это было всего труднее. Те сначала даже не поняли в чём дело, а когда, наконец, сообразили, то подняли такой плач, что я прямо не знала, что с ними делать. Они уцепились за меня, не пускали и довели до того, что я сама расплакалась. Милые ребятки! Мне их, правда. От души жалко, так как и я к ним сильно привязалась. С другими классами я уже не стала прощаться, так как мне было слишком тяжело.
После обеда ко мне домой заходила Раткина и сообщила, что общее собрание педагогов не состоится, так как Новосильцева угрожает полицией. Вот тебе раз!
Часов в 7 зашёл Эря, и я ему рассказала всю историю. Он посоветовал мне сходить к директору училищ Бойчевскому и сообщить ему причину своего ухода, иначе, по Эриному мнению, Новосильцева может осветить всё это дело с другой стороны.

16 января 1910 г. Суббота.
До завтрака позанималась с Нюськой, а затем отправилась к Львовой. Её я застала пишущей доклад Бойчевскому, в котором ясно рисуется вся постановка дела в прогимназии, при которой давно уже служить было трудно, и, наконец, объяснение 12-го января, после которого всякая совместная работа с Новосильцевой сделалась совершенно невозможной. Я познакомилась немного с содержанием доклада, собралась уже уходить, как вдруг пришла ещё Е. К. Раткина, и тогда я ещё осталась.
Решили так: при первой возможности Е. К. Раткина и Львова пойдут к Бойчевскому объясняться насчёт всей этой истории, а пока мы все соберёмся для общих переговоров у Н. И. Мишенькиной.
Вечером была на собрании у Мишенькиной. Там была изложена вся суть дела, а затем постановили дождаться разговора с Бойчевским, а там уже решаться на что-нибудь. Собрание очень оживлённо и затянулось страшно долго до 1 ½ часа. Мама беспокоилась и, в конце концов, прислала за мной Вас. Вас.

17 января 1910 г. Воскресенье.
После завтрака явились некоторые из моих первоклассниц, но я не могла пробыть с ними долго, так как обещалась зайти к Е. К. Раткиной. Трогают меня всё-таки мои ребятки: опять они плакали и уверяли, что им страшно трудно без меня в прогимназии. Вместе с ними я отправилась к Раткиной, но тут по дороге меня встретила ещё целая толпа, направлявшаяся ко мне в гости. Я, побоявшись идти по Покровке с такой свитой, наняла извозчика. Раткиной не было дома, так как она отправилась к Бойчевскому.
Вернулась она ни с чем: Бойчевский не принял.

18 января 1910 г. Понедельник.
Теперь всё время настроение у меня крайне напряжённое, дела я никакого делать не могу и всё это, конечно, действует на нервы.
Заходила ко мне Львова от Бойчевского. Принял он её довольно хорошо, но не скрыл, что Новосильцева осветила ему всё дело совершенно иначе. В среду он будет ревизовать гимназию, и предложил всему педагогическому персоналу собраться после уроков там-же и высказаться при Новосильцевой. Ах, что-то только из всего этого выйдет!
Были у меня после уроков ученицы V класса и тоже возмущались порядками Новосильцевской гимназии. Они, конечно, все вместе вполне на нашей стороне и прямо не могут равнодушно говорить о начальнице.
Вечером было собрание у Раткиной: выяснялось, что мы будем говорить Бойчевскому. Собрание прошло оживлённо и весело: удивительным юмором обладает Мишенькина, я каждый раз начинаю смеяться, как только она открывает рот.
Позже всех пришёл Попов и рассказал, как он объяснялся с Новосильцевой, и объявил ей о своём намерении уйти из прогимназии. Итак, уже пять членов педагогического персонала покинуло это учебное заведение.
Ах, если бы Новосильцеву заставили продать прогимназию!
В первом часу я вернулась домой.

19 января 1910 г. Вторник.
Весь день никого не видела из наших «заговорщиков» и про прогимназию ничего не слыхала.
Вечером отправилась с Леной в театр на чеховский спектакль. Ставили «Дядя Ваня», играли прекрасно.

20 января 1910 г. Среда.
До 1 ½ часа не могла хорошенько ничем заняться, так как всё думала о предстоящем разговоре с Бойчевским. В 1 ½ отправилась к Львовой, а вместе с ней в прогимназию. Там, в учительской, мы застали Бойчевского, Новосильцеву и Мишенькину. Мало-помалу подошли все учителя и разговор начался.
Мы высказали Бойчевскому причины нашего ухода, и указали на то, что не хотели бросать детей, а предлагали заниматься до замещения нас новыми преподавателями, а в крайнем случае, даже до конца года, но предложение наше было отклонено. Это несколько поразило Бойчевского, вообще, мало-помалу, он начал понимать, что ему вряд ли удастся уладить это дело.
Новосильцева много себе напортила своей мелочностью: она постоянно отвлекалась от темы, начинала вспоминать разные ничтожные обстоятельства и этим раздражала директора. В конце концов, ему рассказали о бумаге, которую заставляли подписывать молодых учительниц, и которая, будто бы была нужна для Бойчевского. Это последнее оказалось ложью и страшно возмутило директора: он обратился к Новосильцевой и довольно строгим тоном попросил её впредь от его имени не распоряжаться.
— Мне посредники не нужны, — сказал он. – Свои распоряжения я всегда буду делать лично.
Ушёл он, по-видимому, утомившись разговором и поняв, что уладить дело невозможно.
Вечером мы все опять собрались. Обсуждали вопрос, послать ли нам письмо в редакции местных газет с объяснением причин нашего ухода или нет. В конце концов, решили послать.
Домой меня довёз Попов.

21 января 1910 г. Четверг.
Утром ходила в прогимназию за аттестатом и за жалованьем. В учительской видела Новосильцеву, которая была со мной очень любезна и на прощание даже благодарила за хорошую постановку моего предмета. Очень я была рада, когда, наконец, оттуда выбралась с тем, что бы при Новосильцевой туда не возвращаться.
В 5 часов начали к нам собираться мои сослуживцы, что бы обсудить вопрос о письме в редакцию «Волгаря» и «Нижегородского листка». Н. И. Мишенькина написала письмо, которое нам всем очень понравилось. Его переписали в двух экземплярах и решили снесть в редакции.
Н. Н. Дьяконова и Е. К. Раткина тоже ушли из прогимназии. Ученицы, узнав о их уходе, конечно, страшно плакали и были выгнаны начальницей на улицу. Там они бродили, дожидаясь своих учительниц, так как им было не разрешено проститься с ними в стенах гимназии. Прохожие на улице обращали внимание на то, что делалось перед гимназией, видели, как выбегала сама начальница и разгоняла воспитанниц. Хорошая картинка, нечего сказать!
Мои гости пробыли у меня часов до 9-и, а затем мы все вместе отправились в редакцию.

22 января 1910 г. Пятница.
В обеих газетах напечатано наше письмо. В «Нижегородском листке» с пропусками, поэтому привожу его тут полностью.
«В виду распространившихся в обществе слухов о недоразумениях, возникших в прогимназии г-жи Новосельцевой между начальницей и педагогическим персоналом, мы считаем своею нравственною обязанностью перед родителями учащихся выяснить истинное положение вещей и причину нашего ухода. Принципиальное различие взглядов на учебно-воспитательное дело между начальницей и нами, подтвердившееся рядом фактов, делает совместную работу на этом поприще невозможной. Для нас стало вполне очевидно, что скрытыми пружинами деятельности г-жи Новосильцевой; как начальницы прогимназии, были интересы весьма материального, и чисто-личного характера, а полное игнорирования в этом общем деле взглядов всей преподавательской корпорации, прямо указывает на желание преобладать, руководить и проявлять свой личный произвол. Никакой идейной стороны в деятельности г-жи Новосильцевой усмотреть не смогли. И, в свою очередь, не можем согласиться сочетать своё понимание долга и нравственной ответственности перед учащимися и их родителями с её коммерческим предприятием. Просим извинения у родителей учащихся в том, что вынуждены оставить дела раньше конца учебного года. С нашей стороны и в данном случае было сделано всё: все нижеподписавшиеся предлагали г-же Новосильцевой продолжать занятия до замещения их новыми преподавателями, но г-жа Новосильцева отклонила это предложение.
С. Ф. Зарембо. Н. П. Попов. Н. Н. Дьяконова. Э. К. Раткина. А. А. Аллендорф. Ев. К. Раткина. А. Н. Павлов. Н. И. Мишенькина. А. К. Львова.».
Весь день я никуда не ходила, мыла себе голову, а вечером мы все были в бане.
Мама купила довольно интересную книгу с гаданиями, которая, быть может, очень хорошо пригодится нам для того, что бы занять гостей на Васины именины.

23 января 1910 г. Суббота.
После обеда ко мне заходила Е. К. Раткина и просидела до 9 часов. Оказывается, Мудрова тоже ушла из прогимназии, причём сын Новосильцевой устроил скандал, не пускал Мудрову, пока, наконец, брат последней не заступился за неё. Итак, теперь все оставили Новосильцеву, и мне кажется, что, в конце концов, она убедится, что дело дальше идти не может и продаст прогимназию.

25 января 1910 г. Понедельник.
Ко мне пришла О. А. Вернер и предложила мне 18 уроков в своей школе, 8 немецких, а остальные для занятий с отстающими. Таким образом, мне нужно бы было проводить в школе 3 часа ежедневно, и за это я бы получала 15 руб.
По уходу О. А. Вернер, я поговорила с мамой и решила не браться за эти уроки, так как плата уж очень незначительная.
В 7 часов я сама отправилась к Вернер с отказом. Тогда m-me Вернер, которой, по видимому, очень хотелось, что бы я приняла её предложение, уговорила меня взяться за эти уроки на несколько других условиях: давать только 8 уроков немецкого языка, распределив их на 4 дня, так, что бы 3 дня в неделю я была совершенно свободна, и за это получать 10 руб. Конечно, эта плата грошовая, но я всё-таки согласилась, ввиду того, что и дел у меня будет немного.
От Вернер я пошла прямо в театр, куда скоро пришла и мама. Ставилась пьеса Островского «Волки и овцы». Мне она понравилась своей живостью и остроумием.

26 января 1910 г. Вторник.
Утром получила расписание от Вернер: по понедельникам и четвергам у меня там будет по три урока, по вторникам и пятницам 1.
В «Волгаре» и в «Нижегородском листке» помещено письмо Новосильцевой, в котором она пишет, что занятия в её прогимназии не прерывались ни на один день, а что касается учениц, то они скорее выиграли от перемены педагогического персонала, так как теперь приглашаются более опытные преподаватели.
Каково?! В том же номере «Нижегородского листка» корреспондент «Перо» очень удачно отвечает Новосильцевой. Он пишет, что, по его мнению, было бы гораздо лучше, если бы г-жа Новосильцева вместо того, что бы приглашать новых преподавательниц, пригласила бы кого-нибудь на своё место, так как всё произошедшее за последнее время, ясно указывает на её полное неумение стоять во главе такого ответственного дела.

28 января 1910 г. Четверг.
Утром встала рано и пошла в школу Вернер. Встретила меня сама Ольга Александровна и после звонка сама отвела в среднее отделение, где я должна была давать урок. По правде сказать, это отделение произвело на меня неприятное впечатление: много там шалунов-мальчиков, которые шалят, не слушают сами и другим мешают слушать. Боюсь, что там трудно будет достигнуть каких-либо результатов.
За вторым уроком я занималась в I классе, и там мне понравилось гораздо больше: ученики вели себя отлично, и я занималась с ними с удовольствием.
К завтраку пришла Раткина и сообщила, что вечером будет собрание у Мишенькиной, для того, что бы обсудить, что каждый будет говорить на предстоящей ревизии у Новосильцевой.

30 января 1910 г. Суббота.
В девятом часу начали собираться гости. До ужина было не особенно оживлённо: почти все мужчины играли в карты, а мы сидели и разговаривали. Начали было немного гадать по новой книге, но как-то не вышло.
За ужином я сидела с Егоровым и болтала с ним о разных пустяках, а после ужина мы немного потанцевали. С Муфтиевым я за весь вечер буквально не обмолвилась словом, и мне начинает казаться, что я становлюсь к нему равнодушной.
Совершенно неожиданное предложение сделала мне В. Н. Шверина: оказывается её тётка А. В. Дмитриева мечтает открыть гимназию, но не имеет на это прав; ей нужен человек с правами, который вёл бы учебную часть дела, и Вера Николаевна указала ей на меня. Я согласилась пойти переговорить с А. В. Дмитриевой.

31 января 1910 г. Воскресенье.
Встала, конечно, довольно поздно. Посидев немного дома, поехала к Ермоловым, а оттуда к Швериным. И те, и другие находят, что я могу взять на себя руководительство учебным заведением.
Вечером мы были в институте на балу. Сначала было не особенно весело: мы смотрели на танцующих, пили чай в компании с Муфтиевыми и Гостевыми, ходили по коридору. В конце вечера Лена, шутя, сказала Муфтиеву что-то такое, что ему показалось обидным. Во всю эту историю вмешалась его жена, и довольно резко заявила Лене, что она, вообще, очень часто позволяет себе оскорблять её мужа. На этой почве произошёл довольно неприятный разговор, в конце которого Ленины нервы не выдержали, и она расплакалась. M-me Муфтиева очень испугалась, сейчас же начала извиняться и успокаивать Лену, а Костя удалился и оставил нас одних.
Через некоторое время он вернулся, но Лена всё ещё не могла успокоиться, и поэтому я предложила Косте походить с ним по коридору. Мне хотелось выяснить этот инцидент, и я очень горячо, и откровенно поговорила с Костей. Сначала я никак не могла уверить его в том, что Лена ровно ничего против него не имеет, а часто говорит вещи совершенно необдуманно и потом раскаивается в своих словах. Он уверял, что ни в чём её не винит, но что, по его мнению, она умышленно хотела его обидеть. Видно было, что ему всё это страшно тяжело. Мало-помалу, однако, он начал сдаваться, и, в конце концов, окончательно поверил, что всё это было шуткой с Лениной стороны, и желал одного, что бы всё это скорей было забыто, и чтобы наши отношения стали лучше прежнего. Милый, дорогой Костя! В первый раз мне пришлось разговаривать с ним так задушевно, и этот разговор показал мне, что Костя, правда, прекрасный человек.
Говорили мы с ним очень долго, и он был мне очень благодарен, что я ему всё разъяснила, и что таким образом всё уладилось. После этого разговора настроение у всех сделалось удивительно мирно, и мы оставшуюся часть вечера провели на редкость приятно. Меня мой разговор очень сблизил с Костей, я как-то совсем перестала его стесняться, и он тоже относился ко мне прямо с нежностью. Мы ещё ходили с ним под руку по коридору. В зале в это время несколько раз с шумом разрывались бомбы, наполненные конфетти. Я каждый раз вздрагивала, так что Костя, наконец, спросил, — А вы, всё-таки, вероятно, очень взволновались всем происшедшим, и это подействовало на ваши нервы.
Да, действительно, я была взволнована, но, в конце концов, даже радовалась тому, что случилось, потому что, мне кажется, что наши отношения, после всего этого, сделаются гораздо лучше, чем прежде.
В третьем часу мы ушли домой, причём мне было очень жаль расставаться с Костей.

1 февраля 1910 г. Понедельник.
Все мои мысли заняты Костей. Вот уж не думала, что моё чувство к нему возобновится с новой силой.
Страшно не хотелось давать уроки, но делать было нечего, и я отправилась к Вернер.

2 февраля 1910 г. Вторник.
Утром приехал Саша и внёс в наш дом большое оживление. Целый день мы провели все вместе: много смеялись, разговаривали и, таким образом, время промелькнуло незаметно.

3 февраля 1910 г. Среда.
До завтрака сидела с Сашей, а затем пошла к А. В. Дмитриевой. Побеседовали мы с ней насчёт открытия прогимназии и решили начать действовать сообща. А. В. мне понравилась, жаль только, что она, кажется, не особенно энергична и, таким образом, мало мне поможет. Она просит меня руководить ею во всём, а я, по правде сказать, немного боюсь такой ответственности.

6 февраля 1910 г. Суббота.
После завтрака отправилась к Дмитриевой, что бы поговорить с ней о материальной стороне дела. Уговорились мы таким образом: я даю имя и свой труд, А. В. даёт деньги, а доход мы будем делить пополам. Мне кажется. Что это справедливо.
После обеда мы вместе были у Бойчевского. Он меня сейчас же узнал, но, в общем, принял нас очень сухо и официально. Насчёт открытия прогимназии он ничего определённого не сказал, советовал только прямо обратиться к попечителю. Одно, что он счёл своим долгом заметить, это то, что теперь минута для хлопот по открытию прогимназии, крайне неблагоприятная. Почему, он не сказал.
Вечером я была у Эри, и писала там прошение в округ попечителю.

8 февраля 1910 г. Понедельник.
Читала «Всякий человек – гений» Мастрюкова, и очень заинтересовалась этой статьёй. Основная мысль её такова: каждый человек, прежде всего, должен стремиться выполнять своё призвание, и тогда он будет счастлив. Призвание это есть знание своего настоящего места, и своего настоящего дела в мире.
«Человек должен всецело предаться избранному делу и тогда это дело сделается его призванием, или, сказать иначе, оно только тогда может быть названо призванием его, если он способен всецело предаться ему».

16 февраля 1910 г. Вторник.
Миша Ермолов дал мне знать, что Ваня Поливанов был у Исаенкова*, на что последний, конечно, пока ничего определённого ему сказать не мог. В Москву, по мнению Вани, мне ехать незачем, а надо вооружиться терпением и ждать, и ждать. В общем. Я довольно спокойно отношусь к этому делу: дадут разрешение – хорошо, тогда я постараюсь отдаться всей душой своему учебному заведению и поставить его на должную высоту. Не дадут – следовательно, я ещё не пригодна для такого ответственного поста и мне в жизни предназначена какая-нибудь другая деятельность.

*Владимир Дмитриевич Исаенков — помощник попечителя Московского учебного округа Александра Маркеловича Жданова. Московский же учебный округ включал в себя Московскую, Ярославскую, Костромскую, Владимирскую, Калужскую, Нижегородскую, Орловскую, Рязанскую, Смоленскую, Тверскую и Тульскую губернии.

21 февраля 1910 г. Воскресенье.
В церковь не пошла из-за сильного кашля, и по этому поводу была сильно не в духе.
Вечером пошла с Архангельскими в I гимназию на вечер, и, в общем, нескучно провела время. Литературное отделение мне очень понравилось, особенно отрывок из чеховского «Предложения», который был прочтён прямо талантливо. Но самое большое впечатление произвёл на меня хор, и мне было даже жаль, когда пение кончилось.

22 февраля 1910 г. Понедельник.
С большой неохотой пошла к Вернер, но уроками осталась на этот раз более довольна, чем обыкновенно.
Дома читала с большим удовольствием статью о Чехове «Человеческий путь»* Абрамовича и параллельно с ней чеховские рассказы.

* Николай Яковлевич Абрамович, псевдоним Н. Кадмин (1881-1922) — российский литературный критик, прозаик, поэт и публицист.

23 февраля 1910 г. Вторник.
Вечером был совет у Вернер. В первый раз я увидала там всех своих сослуживцев и поближе с ними познакомилась. Очень мне понравился О. В. Голубев, преподаватель географии и естественной истории. Человек он, по видимому, очень дельный, любящий свой предмет и, как мне показалось, прекрасный учитель. Мне бы очень хотелось с ним поближе познакомиться.
Совет был очень оживлённым и затянулся до 1 часа ночи.

24 февраля 1910 г. Среда.
Вечером мы были в театре на бенефисе Медведева. Шла пьеса «Отжитое время»*. Ни одна мне пьеса так мало нравилась, как эта: страшно грубо представлен в ней мир чиновников-взяточников.. У Медведева роль была очень не симпатичная , вообще. он очень потерял в моих глазах в этот вечер.
В заключении был дивертисмент, но и он мне не понравился.

* «Дело» («Отжитое время») — вторая часть драматической трилогии А. В. Сухово-Кобылина. Основана на биографическом материале. Закончена в окончательной редакции в 1861 году. До 1881 года была запрещена к постановке в России (трижды запрещалась).

25 февраля 1910 г. Четверг.
Масленица! Теперь я свободна до понедельника.
Сегодня вечером мы идём в клуб, и Муфтиевы тоже будут там. Не знаю почему, но меня что-то даже и не очень тянет туда, опять, вероятно, этот вечер ничего кроме страданий мне не принесёт.
На днях я читала в газетах, что вырабатывается новый законопроект о частных учебных заведениях и, до тех пор, пока он не будет утверждён, не будет разрешаться открытие таких заведений. Итак, теперь мне ждать больше нечего. Не могу сказать, чтобы это меня очень огорчило, так как я совсем и не надеялась на разрешение. Досадно только, что вообще никому не разрешат открыть прогимназию, и учебное заведение Новосильцевой будет процветать дальше.
После обеда совершенно неожиданно пришла m-me Муфтиева с грустными вестями: она сообщила, что Костя уехал в Горбатов, так как его отец умирает. Меня это известие очень огорчило: вот тебе и Масленица – радовалась я ей, а теперь даже ни разу не увижусь с Костей.
M-me Муфтиева просидела у нас довольно долго, и мы все были ей рады. Во всяком случае, она очень хорошая женщина.
После её ухода мы начали собираться в клуб, хотя нам совсем этого не хотелось, так как заранее можно было сказать, что будет скучно. Так и было: знакомых никого, представление на эстраде не особенно интересное, во время танцев толкотня. Так что, около часу мы уже пошли домой.

27 февраля 1910 г. Суббота.
Совсем настоящая весна: ясно и на солнышке сильно тает.
Ходила я сегодня к Д. Э. и взяла у неё английскую книгу «Home influence»*. Я читала это когда-то по-немецки и теперь, вероятно, с удовольствием прочту по-английски.
Перед обедом, совершенно неожиданно, пришла m-me Фролова с дочкой, и страшно просила нас прийти к ним вечером. Мы согласились, хотя и было очень странно идти в совершенно незнакомый дом.
После обеда Лена с детьми поехала к Муфтиевым, а мы с мамой к Ермоловым.
Вечером были у Фроловых и недурно провели время: довольно много танцевали, играли в «Трик-трак», слушали пение Лены и «реалиста» Гостева. Последний мне очень понравился: весёлый, простой юноша, который прекрасно танцует, поёт и, вообще, вносит большое оживление в общество.
Домой мы вернулись только около 3-х часов.

*Книга Грейс Агилар (1816-1847) — английская писательница, автор сентиментальных романов.

6 марта 1910 г. Суббота.
Погода тёплая +3, сильно тает, но солнышко не показывается.
Вечером мы были на лекции Корсини* «Индия». Картины были хороши, но лекция ровно ничего не стоила. Кроме того, в зале была такая духота от фонаря, и от громадного количества слушателей, что я всё время боялась за Лену. После первого отделения мы отправились домой и, кажется, мало потеряли от того, что не дослушали лекцию до конца.

*А. А. Корсини — преподавательница географии из московской гимназии. Путешественница. Ездила по стране с лекциями, которые сопровождались показом цветных (раскрашенных) диапозитивов. Рассказывала об Индии, Африке, Японии, Китае, Сев. Америке, Австралии, Египте (прочла лекцию о путешествии по Индии Л. Толстому в Ясной Поляне).

10 марта 1910 г. Среда.
Утром дала первый урок у Вернер, а, затем, пошла с Леной в церковь. Служба продолжалась очень долго, и мы ушли немного раньше конца.
До обеда я занималась с Нюськой и шила для Васютки куклу из лайковой перчатки.
Настроение крайне тяжёлое: страшно томят меня эти частые неприятности и недоразумения между мамой и Леной. Мама хочет помочь Лене, а Лене кажется, что мама слишком много вмешивается в её дела.
Вообще, в последнее время я часто мечтаю о том, что бы устроить свою жизнь иначе.
«Так и рвётся душа
Из груди молодой,
Хочет воли она,
Просит жизни другой»*
Хочется мне пожить своей собственной жизнью, а не быть вечно в зависимости от настроения других людей. Думаю я теперь и о замужестве, и, должна сказать, что хотела бы выйти замуж за человека, которого бы я сильно любила и уважала, и который меня бы тоже любил. Я часто мечтаю о том, как-бы мы хорошо устроили нашу жизнь Иногда мне кажется совершенно невозможным, что бы меня кто-нибудь полюбил. Иногда же, наоборот, я почти уверена в том, что ещё встречу такого человека.

* Алексей Васильевич Кольцов (1809-1842) — русский поэт.

14 марта 1910 г. Воскресенье.
Очень однообразно идёт моя жизнь, а, главное, нет у меня знакомых, к которым я могла бы пойти запросто: поболтать, посмеяться, поговорить по душам. Лично у меня нет никаких знакомых, я бываю только по приглашению у Лениных знакомых и это, конечно, совсем не то, что мне нужно.
Совершенно неожиданно для себя надумала вечером идти на концерт Плевицкой* и не раскаялась в этом. Редко пение производило на меня такое сильное впечатление, как в этот раз. Голос у Плевицкой очень грубый, и, пожалуй, даже вульгарный, а поёт она совсем не так, как это делают обыкновенно оперные и концертные певицы: местами она прямо говорит под музыку. Но, в ней столько чувства, что её пение прямо-таки хватает за душу. Особенно понравились мне грустные песни, и я с наслаждением послушала бы её ещё раз.

* Надежда Васильевна Плевицкая (1884-1940) — русская певица (меццо-сопрано), исполнительница русских народных песен и романсов. После революции эмигрировала во Францию, где пользовалась необыкновенным успехом. Её последним мужем был белый генерал-майор, корниловец Николай Скоблин. В 1930 году начала сотрудничать с советской разведкой. В 1937 была арестована и осуждена французским судом на 20 лет каторги за соучастие вместе с мужем в похищении из Парижа главы РОВС белого генерала Евгения Миллера. Одновременно с похищением Миллера, Скоблин бежал из страны и погиб при невыясненных обстоятельствах в Испании. Плевицкая умерла в женской тюрьме в Ренне

20 марта 1910 г. Суббота.
Ужасно хочется мне быть в состоянии заниматься хоть каким-нибудь искусством, и вот я решила приняться опять за рисование. Нарисовала для Нюськи на почтовой бумаге рисунок из «Светлячка». Хочу его раскрасить, не знаю только, удастся ли.

23 марта 1910 г. Вторник.
Погода пасмурная, сильный ветер, +3. Вчера на Оке была первая подвижка.
У Вернер дала в I классе первый урок и этот урок ободрил меня.

2 апреля 1910 г. Пятница.
Пасмурно и только +9.
За большой переменой я разговаривала с Шамониной и она рассказала мне, что в городском Троицком училище нуждаются в штатной преподавательнице немецкого языка на будущий год. Я решила узнать, каковы там условия.
Лёд на Оке прошёл окончательно, и там уже началась навигация, а на Волге выше Сормово лёд ещё стоит.

3 апреля 1910 г. Суббота.
Тепло, +11, но пасмурно и ветрено. Ах, как приятно, что наступила весна, и с каким наслаждением пойду я на откос смотреть на Волгу.
После обеда ходила на Большую Печерку в Троицкое училище, и узнала там следующее: на будущий год там будет три урока в неделю. Плата зависит от количества учениц. Заведующая предполагает, что будет учениц сорок, и тогда я буду получать 15 рублей в месяц. Плата за три урока, конечно, хорошая. Заведующая школой мне очень понравилась, условия довольно выгодные, и потому я, по всей вероятности, соглашусь взять на себя эти занятия.

6 апреля 1910 г. Вторник.
Пасмурно, но тепло, +12.
Была я сегодня в нашем садике, и при этом масса воспоминаний детства нахлынула на меня. Вот дорожка, казавшаяся мне когда-то такой широкой, где мы играли в крокет и в ленту. Вот клумба, которую я особенно любила и называла своей. Как всё изменилось с тех пор, а, главное, как я сама переменилась!
Около 4-х я пошла к заведующей четвёртого двухклассного* училища, что бы сообщить ей, что я берусь за уроки немецкого языка.

*С начала XX века распространился тип школы с четырёхлетним учебным курсом, двумя классами (по два отделения в классе) и двумя учителями — так называемая двухкомплектная школа.

10 апреля 1910 г. Суббота.
Настоящий летний день, +16. Ветра почти что нет и ясно. На сирени и на тополях уже большие почки, берёзы покрылись нежным, еле заметным зелёным пушком. Появилась свежая картошка, огурцы, салат – это в начале апреля, прямо, как-то не верится!
Сегодня приходил Митрофанов. Он выслушал Лену, нашёл у неё сильный бронхит и велел ей быть очень и очень осторожной, потому, что при её малокровии такой бронхит может быть опасным.

14 апреля 1910 г. Среда.
После обеда мы пошли с мамой в магазин Самойловой заказывать шляпы, а оттуда поехали в церковь. В это время надвинулись тучи, солнышко скрылось и начался дождь. Пока мы были в церкви, прошла первая гроза с проливным дождём, так что, когда мы вышли на улицу, мы были поражены теми потоками воды, которые неслись по мостовой и даже заливали тротуары. Наняв извозчика, мы поехали домой. Дома мы все вышли на террасу и наслаждались чудным воздухом, наполненным ароматом распускающихся почек. Какое чудное время года весна!!

18 апреля 1910 г. Воскресенье.
Чудный, тёплый день, +17 в тени.
Утром мы были с мамой в церкви, и я с удовольствием слушала проповедь пастора: говорил он замечательно горячо и убедительно. Вообще, всю страстную неделю, и, наконец, теперь в Пасху, служба в церкви производила на меня впечатление.

22 апреля 1910 г. Четверг.
Ясный, тёплый день, + 15.
К 10 часам я отправилась с Вас. Вас. на финляндскую пристань, куда собралась уже почти вся компания.
Ехать было хорошо, хотя, всё-таки, на воде немного холодно. Чудная теперь Волга – широкая и могучая! На пути туда я немного разговаривала с Муфтиевым, но как-то ужасно я с ним стесняюсь, и поэтому у нас разговор не клеился. Остальную часть пути меня занимал Шура Гостев, и мне с ним было приятно беседовать.
Приехав в Кстово, мы расположились около бывшей Эриной дачи, разложили привезённые съестные припасы и начали закусывать и пить чай.
Часов около двух отправились в лес. Погода была отличная, воздух кругом замечательный, дышать как-то легко и свободно.
В лесу мы гуляли долго, два раза снимались, и мне теперь очень интересно, как вышли эти снимки.
Часть дороги я шла с Муфтиевым, но наш разговор был настолько незначительным, что я теперь даже не помню.
Вернувшись из леса, мы опять пили чай, а, затем, мы, дамы, отправились гулять на «Барский луг», а мужчины уселись играть в карты.
В 7 ½ мы отправились в обратный путь. С Муфтиевым я больше почти не разговаривала и решила бросить мысли о нём, и относиться к нему совсем просто.
В 10 мы были уже дома.

24 апреля 1910 г. Суббота.
Чудный, жаркий день, в тени +18.
Весь день у нас были гости, пришли к часу, потом большинство осталось обедать. После обеда мы сидели в саду, играли там в карты. Вечером мы все в клуб играть в лото.
В клубе было довольно скучно: народу было мало, выиграть я не выиграла, и, к своему стыду должна сказать, что мучилась скверным чувством: я ревновала Муфтиева к Зине, с которой он много разговаривал в этот вечер.

25 апреля 1910 г. Воскресенье.
Опять тепло +17, но ветер то и дело нагоняет тучи.
После обеда мы с ребятами пошли к Муфтиевым и очень мило провели там время.
Очень нравятся мне взгляды Муфтиева на женщину и на её обязанности. Вообще, он хороший, умный и честный человек, и я его глубоко уважаю.
В девятом часу мы пришли домой.

26 апреля 1910 г. Понедельник.
Первый учебный день после Пасхи. Встала я довольно рано и до уроков гуляла с Васюткой в саду, и смотрела, как институтцы делали гимнастику.
После трёх уроков у Вернер, мы, учительницы, остались на совет. Говорили о дне отпуска и решили отпустить 3-е отделение школы 5-го мая, а I класс 8-го мая. Я этому очень рада, так как таким образом я буду уже почти свободна через неделю.

27 апреля 1910 г. Вторник.
Встала рано и пошла на первый урок к Вернер. Погода с утра прохладная +13. От Вернер пошла к Шепелевым, и только в двенадцатом часу возвратилась домой. По дороге купила первые ландыши, мои самые любимые цветы. Как-то сильнее чувствуется весна, когда вдыхаешь их чудный аромат.
До завтрака мы ходили с мамой на Покровку, где я купила себе шляпу, простенькую, соломенную и очень красивый белый костюм.
Часов в 7 отправились с Леной на Откос. Чудный свежий воздух, сочная молодая трава и красавица Волга, залитая лучами заходящего солнца. Вряд ли какой-нибудь другой город может поспорить с Нижним красотою своих видов.

2 мая 1910 г. Воскресенье.
Погода хорошая +17 и ясно.
Утром мы были с мамой в церкви. Служил генерал-суперинтендант* Ферман (???), казанский пастор и наш. В общем, мне служба не особенно понравилась: не было простоты, чувствовалась натянутость и порой даже неискренность.
Вечером я была на симфоническом концерте Кусевицкого**. Такого оркестра я ещё в жизни своей не слыхала: какая стройность, чистота звуков и какая мощь! Стоило послушать такой концерт, к сожалению, в конце я устала и не могла уже слушать с таким удовольствием.

*Генерал-суперинтендент — в лютеранстве высшая церковная должность на территории автономного образования.
**Сергей Александрович Кусевицкий (1874-1951) — русский контрабасист и дирижёр с 1921 года живший и работавший за границей. В 1909 основал в Москве собственный оркестр, выступал с произведениями Рахманинова, Скрябина, Стравинского, Прокофьева, с успехом концертировал в Европе.

3 мая 1910 г. Понедельник.
С утра дождик и +12.
Совершенно неожиданно во время обеда пришли к маме наш пастор и пастор Ферман. По-моему, это очень любезно с их стороны. Меня тоже позвали познакомиться с Ферманом, и мне пришлось даже довольно много с ним разговаривать, пока мама говорила с нашим пастором.

10 мая 1910 г. Понедельник.
+10, но кругом тучи и солнышко часто прячется.
Утром дала последний урок у Шепелевых, получила 25 руб. и откланялась.
До обеда ходила с Леной за покупками, которые, до отъезда на дачу, надо сделать. Только бы погода опять сделалась тёплой и ясной!
После обеда ко мне заходили бывшие Новосильцевские гимназистки Васильева и Савенкова. Они теперь учатся в гимназии Вишняковой* и очень довольны.
Вечером я была на совете у Вернер. Говорили мы о переводе учеников I класса во II. Лебедева решено оставить, а Крашенинникову я назначила экзамен осенью.

*Сусанинская женская гимназия А. А. Вишняковой в г. Н. Новгороде.

13 мая 1910 г. Четверг.
Погода как будто бы чуть-чуть изменяется к лучшему: ясно и в тени +10.
Утром мы ходили с мамой в «Прогресс» (???) мерить юбку, после завтрака ездили с детьми на кладбище, а теперь я хочу сходить к Бойчевскому. Дело в том, что я получила от него бумагу, где написано, что в виду моего ходатайства перед попечителем учебного округа об открытии прогимназии, я должна явиться к директору, и дать ему сведения о своей педагогической деятельности. Делать нечего, придётся идти, хотя и очень не хочется.
Была у Бойчевского и этот визит произвёл на меня неприятное впечатление: уж очень он сух и официален, и поэтому ужасно неловко чувствуешь себя с ним. Разговор наш был очень короток: Бойчевский только спросил, с каких пор я даю уроки и какие – и больше ничего.
Совершенно не ведая того, я подвела в разговоре О. А. Вернер: я сказала, что служу у неё, а, оказывается, она меня не представляла, и теперь ей достанется.
От Бойчевского я зашла домой, а потом пошла к Вернер, что бы предупредить её о моём промахе. Ольга Алекс. была очень любезна и благодарила меня за то, что я зашла. Она говорит, что ей удастся уладить этот инцидент, и, вообще, меня успокоила.

14 мая 1910 г. Пятница.
Пасмурно и в тени +10. Одна беда, что погода не делается лучше.
Лена всё не в духе и всё чем-то недовольна. По-видимому, ей ехать на дачу совсем не хочется. Вещи сегодня утром отправили, а завтра, Бог даст, двинемся и сами. Только бы не было никаких ссор, я так устала от всего этого!

15 мая 1910 г. Суббота.
Встала утром и что же? Чудная погода: ясно и +15. Вот так радость!
С утра Лена и мама немного ещё повозились с укладкой, а около 10-и часов мы отправились на пристань. Пришлось нам ехать на «Графине»*. Чудный новый пароход, очень красиво отделанный в декадентском стиле. Ехать было отлично: у нас была каюта, так что Борю было где положить, а мы сами почти всё время провели на палубе.
В 2 часа мы приехали в Работки, наняли лошадей и покатили в Чеченино. Здесь сейчас же начали разбираться. Поужинав, мы очень усталые улеглись спать.

*Пароход «Графиня» построен на Сормовском заводе в 1909г. Был первым в серии пароходов, построенных в Сормово по заказу общества «по Волге». В 1918 году сгорел в Царицыне. В 1930 году восстановлен и переименован в «Иосиф Сталин». В 1942 году уничтожен немецкой артиллерией под Сталинградом.

14 мая 1910 г. Воскресенье.
Опять чудная погода: жарко и ясно! Утром отправились с ребятишками на «Баринову горку», но Васютку закусали мошки и он много капризничал.
После обеда сидели в палисаднике, где у нас сделали пол, так что получилась настоящая терраса, только без крыши.
Вечером Вас. Вас. уехал.

20 мая 1910 г. Четверг.
Жаркий, ясный день! Утром ходили с детьми в берёзовую рощицу, лазали там по оврагам и нашли немного ландышей.
К вечеру собрались тучи и закрыли почти всё небо. Получила письмо от Вернер, которая приглашает меня на собрание в воскресенье. Решила поехать.

23 мая 1910 г. Воскресенье.
Жаркий день!
В 11 ½ отправилась на пристань, где пришлось ждать парохода больше часа. По дороге читала, любовалась Волгой, но, в общем, должна сказать, что одной ехать скучно.
В шестом часу приехала в город, а около семи отправилась к Вернер.
Собрание было очень интересное и оживлённое. Сначала распределяли уроки, потом говорили о задавании уроков, о посещении чужих уроков, о собраниях учительниц, о внешкольных собраниях учеников, о ежегодном школьном празднике, об оценках ученических знаний и так далее.
Собрание, конечно, затянулось, и я пришла к Эре около 12. Там был ещё Вас. Вас. и мы попили ещё вместе чайку до 2-х.
От Вас. Вас. я узнала новости: очень может быть, что в институте освободится 5 уроков немецкого языка в I классе, и что их предложат мне. Уроки эти выгодные, и поэтому не браться за них, пожалуй, легкомысленно, но, с другой стороны, я думаю, что вряд ли уживусь в институте. Если взять институтские и уроки в городском училище, то придётся отказаться от Вернер, а это, всё-таки, жаль. Вообще, не знаю, как это всё будет: такая неопределённость меня всегда волнует.

24 мая 1910 г. Понедельник.
Жарко!
С утра началась беготня. Встала я часов в 8 утра и отправилась на Печерку в училище. Очень приятно побеседовала там с Щедриной и та страшно просила меня не отказываться от уроков. Оказывается, училище переезжает в дом Щёлокова напротив нас — вот это так удобно!
От Щедриной я отправилась на Покровку и бегала там до 12.
К завтраку к Эре пришли Гостев и Муфтиев. С последним я почти что совсем не говорила.
В 1 ½ часов отправились на пристань, и Эря подарил мне книгу «Воспоминания о Чехове», в которой собраны все воспоминания о нём, масса его портретов и фотографий, относящихся к нему.
Ехала я с Нат. Конст. и Ниной, и мы большую часть времени просидели вместе и вместе обедали: очень приятно было кушать клубничное мороженое.
Здесь, на пристани меня встретила Лена с ребятами, и я была им очень рада. Уселись мы в очень удобный тарантас с сиденьями и покатили домой.
Напившись чаю и передав все свои городские впечатления, мы с Леной отправились гулять. Недалеко от «Бариновой горы» мы разлеглись на траве и наслаждались зеленью и спокойствием вокруг нас. В воздухе было тихо-тихо, небо с одной стороны было закрыто тёмной тучей, и изредка погромыхивал гром.

31 мая 1910 г. Понедельник.
Ясный и жаркий день, в тени +20.
Сегодня был молебен о дожде, так как положительно всё сохнет.
До обеда мы ходили с Нюськой на «Кабацкую горку», но было слишком жарко и при этом страшно надоедали слепни.

1 июня 1910 г. Вторник.
Жаркий день.
В 11 ½ часов я с мамой и Лена с детьми отправились на пристань. Пароход пришёл в 12.45 и мы уехали.
Около пяти приехали в город и сейчас же на Нижнем базаре сделали некоторые закупки. Зашли на минутку домой, и отправились к Эре пить чай.

2 июня 1910 г. Среда.
Утром мама отправилась в банк, а я на Покровку за покупками. Купила детям два больших мяча. Затем отправились завтракать к Эре, оттуда ещё за некоторыми покупками и, наконец, домой укладываться.
В 3 ½ часа отправились на пристань. Кают на пароходе не было, но, к счастью, помощник капитана К. Бункевич, всё-таки, каким-то образом, устроил нас во II класс. Ушёл пароход вместо 4-х только в 5, так как его задержал груз. Ехать было прямо-таки великолепно. Пообедав, мы уселись на палубе и всё время там сидели. Было самое лучшее время: солнце уже довольно низко, не жарко и замечательное освещение. Прямо жаль было уходить с парохода.
Ребята встречали нас со страшной радостью и были в восторге – Вася от солдатской фуражки и мяча, а Нюся от куклы и тоже мяча.
Жара весь день стояла страшная.

6 июня 1910 г. Воскресенье.
Троица.
Ясный, но совсем не жаркий день, в тени даже прохладно. Весь день чувствовался праздник. Утром мы с детьми ходили за шиповником.
На нашей улице было большое оживление: парни и девки водили хороводы и пели песни, а масса дачников проходила мимо нашего дома, что бы посмотреть на них.
Между прочим, я видела Раевских.

7 июня 1910 г. Понедельник.
Пасмурно и не особенно тепло.
Сегодня отправились играть в крокет на луг. Играло нас восемь человек, партия тянулась долго и мы, в конце концов, не доиграли, и отправились к Архангельским чай пить. Часов 6 нас собралась большая компания на лугу. Мы играли в лапту, в горелки, в скрадину (???) и было довольно весело.
Вечером на нашей улице ещё долго водили хороводы и пели песни.

8 июня 1910 г. Вторник.
Погода совсем испортилась: холодно, всего +12 и солнышко часто прячется.
Ходила на берег, где и кончила «Воспоминания о Чехове». Интересная книга! Что за прекрасная личность — «светлая, чистая, милая, простая». Приятно сознавать, что на земле существовали такие люди, как он. И только жаль, что теперь его уже нет. Основная черта его характера – полнейшая искренность и простота, отсутствие всякой рисовки и фразёрства – а это не одно ли из самых громадных достоинств в человеке?

10 июня 1910.г. Четверг.
Вот так погодка! Мелкий дождик сеет, как из сита, небо серое-серое, нигде не видать просвета и при этом +8. Поневоле сидишь дома.
В газетах прочитали известие о смерти Н. Н. Костырко-Стоцкого*. Скончался он в Сочах 8-го июня. Царство ему небесное!

* Н. Н. Костырко-Стоцкий – преподаватель математики в Нижегородском Дворянском институте Александра II. Наверное, коллега и знакомый покойного отца.

12 июня 1910 г. Суббота.
Погода продолжает быть отвратительной, хотя некоторые улучшения всё-таки заметны: дождик идёт не всё время, временами проглядывает солнышко и, кроме того, немного теплее +9.
Время провожу, как и все эти дни: вышиваю, играю с детьми и читаю им сказки.

19 июня 1910 г. Суббота.
Жарко +20, но пасмурно.
В 12 ½ я ходила на пристань встречать тётю. Ждать пришлось очень долго, так как пароход пришёл около 2-х. Теперь и мама, и тётя отдыхают.
Сейчас идёт дождь.
Нюська получила от тёти кукольную гостиную, для которой надо самой устраивать мебель – очень хорошенькая вещь, а Вася – вожжи и кнут. Оба в восторге.
Вечер был очень хорош – ясный и тёплый. Я была в бане.

21 июня 1910 г. Понедельник.
Тепло, но кругом тучи.
В 3 ½ часа отправились с тётей на пристань и почти сейчас же увидали почтовый пароход – очень всё удачно. Каюту мы тоже получили, да ещё трёхместную, так что ехать было отлично. Мы пили чай, если апельсины и оживлённо беседовали.
В 8 часов приехали в город.

22 июня 1910 г. Вторник.
С утра – беготня по магазинам. На Покровке совершенно неожиданно и к своей большой радости встретила Муфтиева. Он был очень мил, рассказывал про свою поездку в Пермь и сообщил, что они теперь собираются на всё лето в Горбатов.
К 2-м часам у меня всё было готово, и я отправилась на Самолётский пароход.

28 июня 1910 г. Понедельник.
Ясно и жарко.
Осталась я довольна сегодня своими занятиями с Нюськой: она старалась и совсем недурно читала, дай Бог, что бы она и дальше делала успехи.
На «Надежде»* приехала Валя.
Вечером узнали не совсем приятную новость, что у коровы, которая даёт нам молоко, ящур.

*Пароходная компания «Надежда», которую одно время возглавлял Ипполит Ильич Чайковский – брат небезызвестного композитора.

29 июня 1910 г. Вторник.
С утра погода хорошая.
Мы втроём, то есть Лена, Валя и я отправились в Работки к ветеринару, что бы узнать кое-что насчёт ящура. Живёт он наверху, откуда открывается чудный вид на Волгу, очень там хорошо. На обратном пути нас застал сильный дождь, так что мы сильно вымокли.
Вечером играли в крокет.

6 июля 1910 г. Вторник.
Летний нежаркий день.
Утром, совершенно неожиданно, мне принесли бумагу из округа с разрешением открыть женское учебное заведение 2-го разряда с программой женских гимназий. Это значит, что моё заведение будет без прав. Права будут даны потом, когда окружное начальство удостоверится в моей способности к организации учебного дела. Итак, разрешение, хотя несколько и условное, есть.
Известие это меня страшно взволновало, так что долгое время я не могла ничем заняться и только и думала о своей гимназии. Что-то будет?! Страшно мне немножко браться за такое трудное и ответственное дело. Боюсь я, хватит ли у меня уменья и энергии повести его как следует, но с другой стороны, меня очень привлекает такая самостоятельная и интересная работа, и я надеюсь, что с Божьей помощью что-нибудь, да выйдет. Теперь всё дело за А. В. Дмитриевой: если она не раздумала, то с сентября, вероятно, наше учебное заведение будет открыто.
После обеда я написала длинное письмо Ал. Влад., и просила ответить мне телеграммой.
Вечером приехал Вас. Вас.

7 июля 1910 г. Среда.
Тёплый, но пасмурный день.
Утром мы ходили с детьми на «Баринову гору», причём мне было страшно скучно в обществе Вас. Вас., и я решила по утрам с ним не ходить. Беспокоит меня очень Ленина судьба: дело в том, что Вас. Вас. не сидится в Нижнем и он задумал переходить в Нежин, где освобождается место наставника студентов*. Не дай Бог, что бы из этого что-нибудь вышло, потому что мама будет очень страдать, если Лена уедет. Да и Лене будет нелегко без нас, так как, к сожалению, Вас. Вас. ей плохая поддержка.

*И, ведь, переедет с семьёй в 1913 г.!!!

8 июля 1910 г. Четверг.
Тёплый день, дождя нет, но солнышко то и дело прячется.
После чая Лена, Вас. Вас. и я отправились гулять, не скажу, что бы было весело: Вас. Вас. разыгрывает из себя какую-то угнетённую невинность, со мной не разговаривает, я делаю вид, что не замечаю этого, и создаётся страшная натянутость и скука. Куда лучше было бы без него!

9 июля 1910 г. Пятница.
Ненастный дождик! Идти, конечно, никуда нельзя.
Страшно угнетает меня мысль о Лене. По-видимому, у неё с мужем происходят какие-то серьёзные разногласия от которых она страдает. Не знаю, что сделалось с Вас. Вас. Он теперь по большей части не в духе, всё не по нём, и мне всё кажется, что он Лену совсем не любит. Ах, как я была бы рада, что бы я ошибалась! Дай-то Бог, что бы между ними всё устроилось.
К чаю Лена пришла весёлая, по-видимому, они помирились.

12 июля 1910 г. Вторник.
Жара! В тени +22.
Утром получила ответ от Дмитриевой: «Если полторы тысячи достаточно, согласна!». Сейчас же ответила ей, что бы она ехала в Нижний, так как нам необходимо увидеться. Всё-таки, как никак, а с её стороны, по моему, странно сначала обещать внести 3 000 руб, а теперь предлагать только 1 500 руб. Эти деньги ничтожны для такого предприятия, и я очень боюсь, что у нас ничего не выйдет.
Послала телеграмму Дмитриевой с просьбой выехать в город и сообщить мне, где она там будет, что бы я могла с ней повидаться.

16 июля 1910 г. Пятница.
Жарко!
Утром получила телеграмму от Дмитриевой, что 19-го она будет в Нижнем. Таким образом и я поеду в город вместе с Леной и Вас. Вас., которые как раз 19-го собираются туда. Дай Бог, что бы только из моего дела что-нибудь да вышло, и я бы была в состоянии поставить его на должную высоту.

17 июля 1910 г. Суббота
Опять жара!
На «Волжском» приехал дядя и я должна сказать, что рада его видеть. Нюська получила от него бювар с открытками и с хорошенькой ручкой, а Васютка – цеппелин.
До обеда я никуда не ходила, а занималась составлением смет для моей гимназии. Дядя принял в этом живейшее участие и, в конце концов, сказал, что даёт мне на это дело 1 000 рублей. Я ему очень и очень благодарна за это, он меня глубоко тронул. Все мои мысли теперь заняты предстоящим открытием прогимназии.
Написала ответ в округ. Как я буду рада, когда я переговорю с Бойчевским, с Дмитриевой, и когда всё вообще станет для меня более определённым.

19 июля 1910 г. Понедельник.
Жарко.
В 12 ½ Лена, Вас. Вас. и я отправились на пристань и прождали там пароход до 2 часов. Ехать было очень хорошо: мы сидели на носу и наслаждались прохладным ветерком, который дул нам навстречу. На пароходе же мы обедали и ели мороженое.
В 6 ¾ мы приехали в город, и отправились с Леной прямо на Нижний базар, а оттуда, поднялись на элеваторе, домой.
В восьмом часу я, с сильно бьющимся сердцем, отправилась к Бойчевскому. И что же? Вместо Бойчевского меня принял Раевский*, так как Бойчевский в отпуску. Я, конечно, была этому очень рада, так как Раевский гораздо любезнее. Он мне разрешил поместить объявления в газетах, не дожидаясь окончательного разрешения из округа, и очень меня этим обрадовал.
От него я пошла к Дмитриевой и очень подробно поговорила с ней о наших отношениях. Она согласна на всё то, что я ей предложила и теперь я с этой стороны совершенно спокойна.

*Раевский Валерий Александрович — Сын директора народных училищ Нижегородской губернии. Закончил Нижегородскую гимназию в 1864 г. и поступил на физико-математический факультет Казанского университета, который вскоре оставил. С 1884 по 1913 г. Раевский – инспектор народных училищ в Орловской, Рязанской и Нижегородской губерниях. Занимался научно-исследовательской работой. Изучал реку Волгу: ее географию, историю, народы, населявшие бассейн реки.

20 июля 1910 г. Вторник.
С утра ходила с Леной за покупками, а потом мы пошли смотреть квартиры: на Театральной площади квартира уже сдана и мы, попив чаю и покушав пирожных у Розанова, пошли к немецкой церкви, где тоже сдаются квартиры. Оказывается сдаётся помещение Крестьянского Банка, но только осматривать его можно после 3-х часов. Осматривали мы ещё дом Сыромятникова, но он оказался совсем неподходящим.
В 1 ½ часов я проводила Лену и Вас. Вас., а сама отправилась к Баранову говорить насчёт парт, но не застала его дома. Затем я пошла к Щёлокову, но там квартира не сдаётся, а оттуда на Провиантскую. Там сдаётся чудная квартира в 10 комнат в доме Соколова. Комнаты большие, светлые, широкий коридор, все удобства – одним словом, роскошь и цена 1 800 руб. в год с отоплением. Квартира мне очень понравилась.
С Провиантской я отправилась в Крестьянский банк. Помещение подходящее, но очень грязное и запущенное. Я пошла отыскивать хозяйку, но оказалось, что она уехала. Я написала ей письмо.
Была я ещё у Кашиной, так как увидела, что нижний этаж её дома пустует, но оказалось, что он будет занят конторой, так, что там тоже ничего не выйдет.
Набегалась я за день ужасно, так что очень и очень устала.
Жара была страшная.

21 июня 1910 г. Среда.
Немного прохладнее.
Была у Ильи Семёновича из-за парт, но, оказывается, парт продажных в гимназии нет. У Графова я купила 5 парт и 2 доски. В 4 часа писала публикации для газет. В 7 часов пошла к Раевскому за подписью для публикаций.
Вечером приехала мама, и я была ей очень рада.

22 июля 1910 г. Четверг.
Опять довольно прохладно, но ясно.
Утром ходила в редакции отдавать объявления. Ужасно это дорого в «Нижегородском листке» — рубля за раз, а в «Волгаре» 2 рубля 50 коп.
Заходила к Дмитриевой и обещала зайти за ней ещё раз – смотреть дом Краснощёковой.
Были с мамой на ярмарке: купили Васе кроватку, Нюське подарки к рождению и мне синее платье. Заходили в ресторан «Мишель» обедать.
Вернувшись с ярмарки, пошли вместе с Дмитриевой смотреть квартиру. Маме квартира понравилась и мы решили, что я ещё раз напишу Краснощёковой, что бы поскорее с ней уговориться.
Только в 7 ½ часов сели на пароход и тронулись в путь. В 11 часов доехали, и, конечно, ни одного извозчика, и нам пришлось пешком, в темноте с вещами тащиться в Чеченино. Очень устали.

25 июля 1910 г. Понедельник.
Ясно и +15.
Получила письмо от Краснощёковой в ответ на моё первое, посланное из города., что она согласна сдать квартиру за 1 200 рублей и теперь скоро приедет в город, что бы договориться со мной окончательно. Говорит, что квартира обязательно будет готова к 15 августа. Очень я рада, что с этой стороны дело налаживается. Получила ещё три письма от разных учительниц с предложениями своих услуг. Всем им придётся отказывать.

28 июля 1910 г. Среда.
Погода переменчивая: то солнышко, то дождь.
Нюськино рождение! Весь день она вела себя хорошо и была очень довольна своими подарками. Приехал Эря. Вечером много говорили о моей прогимназии. Эря был страшно против того, что я пригласила в преподавательницы Мудрову, и меня этим очень расстроил.

29 июля 1910 г. Четверг.
Погода с утра пасмурная, но потом вышло солнце и стало очень хорошо.
Утром, после долгих колебаний, написала Мудровой отказ. Больших трудов мне это стоило.
Чай пить мы отправились в Слопинец* и отлично провели там время. Мы зашли в сад к знакомому старику, попросили поставить самовар, а сами садом вышли к Волге: ах, как там хорошо, какой вид, какой простор!

*Деревня, находящаяся недалеко от Работок. Дата основания – 1640 год.

30 июля 1910 г. Пятница.
Погода пасмурная и то и дело идёт дождь.
Мы с Эрей поехали на пристань и стали дожидаться парохода. В 4 нас пришли навестить Лена, Вас. Вас. и дядя. С ними вместе мы отправились в Работническую чайную, где мужчины пили водку и пиво. В 9 часов мы вернулись на пристань. В 10 часов пришли «Березники»*. Дядя. Эря и Вас. Вас. на пароходе ещё выпили и закусили и, наконец, только в 10 ½ мы уехали.

*Двухэтажный пароход «американского» типа пароходства Любимова И.М.

31 июля 1910 г. Суббота.
В 7 часов мы отправились в город. Напившись чаю, мы поехали к Краснощёковой. Эре квартира понравилась. Пришла Краснощёкова и мы окончательно с ней уговорились.. Оказывается, квартиру у меня перебивала Батуева: давала 1 400 рублей и брала весь ремонт на себя. Благодаря этому, Краснощёкова потребовала от меня вместо 1 200 руб в год – 1 300 руб. Что же делать? Пришлось согласиться. Уговорились мы с ней, что в 12 я приду к ней составлять контракт и разошлись.
Придя домой, мы застали там Раткину, одного батюшку, бывшую ученицу Шенбергер с тёткой и, к моему ужасу, Мудрову. Батюшка предлагал свои услуги, как законоучитель. Шенбергер хотят отдать вторую девочку ко мне – с ними я быстро закончила переговоры и, проводив их, обратилась к Мудровой. Я сказала, что не получая от неё долго писем, просила Андриянова рекомендовать мне другую преподавательницу арифметики. По-видимому. Ей это было очень неприятно, и она поняла, что я просто не имею к ней доверия.
Весь остальной день искала купить по случаю мебель. Заказала штемпель, бланки и квитанционную книжку. Беседовала с разными лицами, приходившими предлагать свои услуги, как преподаватели.

____________________________________________________

1 августа 1910 г. Воскресенье.
Сидела дома и ждала прошений. Таковых не было, но надежда на учениц всё-таки есть:
1. Шенбергер, 2. одна ученица от С., 3. дочь Фёдора Чурина.
До 1 ½ сделала ещё следующие дела: наняла себе в прислуги нашего дворника Павла с женой Аннушкой, поговорила с Графовым насчёт обстановки и заказала ему 10 парт и 1 большой шкаф. В общем, я осталась довольна тем, что сделала и в хорошем настроении поехала.
На «Самолёте» с аппетитом пообедала, потом читала и слушала игру гармониста.
Дома меня встретили с большой радостью, и я сейчас же начала подробно обо всём рассказывать.
Слышала я одну печальную новость в городе: Надя Архангельская, дочь священника, упала в Кстове с обрыва на камни и очень сильно расшиблась: теперь лежит в больнице. Ужасная вещь!

4 августа 1910 г. Среда.
С утра пасмурно и дождь, но, зато, после обеда стало совершенно ясно.
Получила письмо от Раткиной. Пишет, что подано одно прошение и взяты бланки для четырёх. И то хорошо!
Меня тянет в город, что бы самой принимать прошения и разговаривать с родителями, так как мне всё кажется, что Раткина, пожалуй, что-нибудь упустит и не так скажет.
Думала-думала, и решила ехать в город, что бы хорошенько всё от Раткиной узнать и, может быть, самой принять несколько прошений.
В 4 часа приехала в город.

5 августа 1910 г. Четверг.
Утром послала за Графовым и заказала ему 3 классных столика и одну вешалку. Узнала, что он заказал мне на Бору* 1 шкаф, 1 стол и 15 парт. Это хорошо!
В 10 часов пришла Раткина и мы обо всём с ней поговорили.
Незадолго до моего отъезда пришла одна дама Булыненкова. Она хочет отдать свою дочь во II класс и взяла бланк для прошения. Больше никого не было.
На «Самолёте» я уехала. Дома за чаем рассказала все новости.
Получила письмо от Гагинского. Он согласен взять уроки Закона Божьего.
Получила письма от Андрианова и Рымаренко. Андрианов рекомендует мне Рымаренко, как преподавательницу арифметики, а та сообщает, что охотно берёт на себя эти уроки.

*Бор — город в Нижегородской области (19 км).

8 августа 1910 г. Воскресенье.
Погода хорошая. Утром мы были на «Кабацкой горе», в последний раз с дядей. После чая делали прощальные визиты. После ужина отправились на пристань. В 10 ½ сели на «Березники» и поехали.

9 августа 1910 г. Понедельник.
В 7 часов ушли с парохода домой.
До 2 часов я принимала посетителей вместе с Е. К. Раткиной. Прошения подали Клубкова и Тюренкова. Кроме того приходили Львова, Дьяконова, Адрианова поговорить насчёт Рымаренко и ещё несколько других учительниц.
В 2 часа приём кончился и мы втроём, то есть мама, дядя и я отправились в «Россию» обедать. Оттуда поехали осматривать мою квартиру. Дядя осмотрел её очень подробно и, конечно, нашёл ещё массу недостатков, на которые я ранее не обратила внимания.
От Краснощёковой мы пошли к Розонову пить кофе и кушать пирожные, а затем, зайдя на минутку домой, я отправилась к Вернер. К моему большому сожалению, не застала её дома, а то я хотела её подробно расспросить, как производится утверждение преподавателей.
С сильно бьющимся сердцем отправилась к Бойчевскому, где дело обошлось лучше, чем я думала. Насчёт Рымаренко он сказал, что не советует мне приглашать её в качестве преподавательницы, так как она не имеет звания домашней наставницы*. Затем он расспрашивал меня насчёт моего помещения, обстановки и т. д. В конце концов посоветовал торопиться с представлением преподавателей. В общем, этот визит оставил лучшее впечатление, чем я ожидала.
Вечером мы проводили дядю.

*Домашняя наставница – звание, предоставляемое окончившим курс в учебных заведениях ведомства Императрицы Марии или курс 8 кл. женской гимназии (с наградой).

10 августа 1910 г. Вторник.
Встала рано и отправилась к Раткиной, а от неё к Вернер. Ольга Александровна была по отношению ко мне очень любезна, дала образец прошения к Бойчевскому насчёт представления преподавателей и, вообще, сделала мне несколько ценных указаний.
Дома я опять принимала. Прошение было подано только одно от Шенбергер, который хочет отдать ко мне свою старшую дочь.
Приходили ещё Дьяконова и Короткова, которую я пригласила для преподавания арифметики. Таким образом, до 1 ½ я всё время должна была разговаривать то с тем, то с другим и, в конце концов, меня это очень утомило.
В 2 часа на «Самолёте» мы с мамой уехали. В Чеченино приехала с приятным чувством, что два дня я теперь буду отдыхать от всяких забот и хлопот. Приятно, тоже, что мы теперь совсем одни – без мужчин.

…Без даты…
Очень давно я уже не писала дневник, так как совсем завертелась, открывая свою гимназию Дела было очень много, а ещё больше забот и хлопот, так что первое время я очень утомлялась, а теперь начинаю привыкать.
20 августа и 21-го у меня были приёмные экзамены: экзаменовалось всего 8 учениц.
1-го сентября был молебен, а со 2-го начались занятия. Сначала было 16 учениц, а теперь их стало 26: в приготовительном 10 учениц, в I классе – 12, во II-м всего-навсего — 4. Занятия теперь уже идут вполне правильно, отношения с ученицами установились хорошие, но всё-таки, иногда я мучаюсь различными сомнениями: очень часто мне кажется, что я не гожусь для того, что бы стоять во главе такого большого дела, что я не дам ученицам то, что, собственно, надо бы было им дать и т. д. и т. д. Ответственность на мне, конечно, очень большая, и иногда это тяжело.

21 октября 1910 г. Четверг.
Праздники! Погода великолепная -5, ясно, ветра нет, к сожалению только снега пока очень мало, камни только чуть-чуть прикрыты.
Вчера была в театре с Эрей. Шёл «Вишнёвый сад» в пользу Мариинской гимназии. Играли довольно слабо, и впечатления у меня почти никакого не осталось. Ах, как бы я хотела видеть эту пьесу в Москве в Художественном театре!!
Прочитала я в «Вестнике воспитателя» статью Кревина о преподавании новых языков. Статья мне понравилась. Автор рассказывает в ней, как он старался ввести в преподавание новых языков художественный элемент: читая в старших классах произведения новейших писателей, автор статьи иллюстрировал их снимками с картин художников и, таким образом, в значительной степени оживлял свои уроки и, попутно со знанием языка, давал ученикам и много других разнообразных знаний.

23 октября 1910 г. Суббота.
В гимназии мне было много дела, так как кончается четверть: пришлось выводить отметки и выставлять их в ведомости. Не докончив всего, я пошла домой, а в 7 часов опять пошла в гимназию, и там, вместе с Добротиной, всё подготовила к совету.
Совет наш продолжался недолго: к 9 часам мы всё кончили, батюшка ушёл, а мы остались и читали «Дневник русской женщины».
Мучает меня часто то скверное чувство, которое иногда охватывает меня в гимназии: я как-то боюсь за свою власть и иногда как-то мелочно стараюсь её поддержать: для других это, вероятно, совершенно незаметно, но я это чувствую, борюсь с этим, но не всегда успешно. Особенно часто испытываю я это чувство по отношению к Раткиной, и мне это очень неприятно.
Около 11 вернулась домой.

25 октября Понедельник.
Погода отвратительная. Всё тает и почти весь день идёт дождь.
После ряда праздников не особенно охотно взялась за дело, но, как только очутилась в гимназии, так сейчас же сбросила с себя всякую лень.
Уроки мои прошли довольно хорошо, особенно во II классе меня порадовали ученицы, которые, как мне кажется, делают некоторые успехи.
За большой переменой я дежурила и играла с ученицами в разные игры. Во время пустых уроков подписывала табеля и беседовала с дьяконом Садовским*, который пришёл поговорить о своей дочери. Очень меня порадовало то, что он доволен тем, что поместил дочь ко мне, и находит, что она переменилась во многом к лучшему.
После уроков раздавала табеля, и тут, конечно, не обошлось без слёз: плакала Тирникова из-за двойки по французскому (письм.) и Чистовская из-за четвёрки за внимание**. Я старалась, по возможности, их успокоить, но они так в слезах и отправились домой.
Дома занималась после обеда с Нюськой, а потом сводила счета и готовилась к урокам.

* Садовский Иван Иванович. Родился в 1876 г., русский; дьякон. Приговорен: тройка 14 ноября 1937 г., обв.: к/р агатация. Приговор: ВМН. Расстрелян 22 декабря 1937 г.
** Оценки выставлялись за успехи ученика в изучении предмета, за внимание, за прилежание.

26 октября 1910 г. Вторник.
Туман, дождь – вообще отвратительная погода.
В гимназии всё время была занята: сама дала три урока, а, кроме того, была на географии в I классе и на гимнастике. На географии очень скучно, и мне всё-таки очень жаль, что этот предмет преподаётся так неинтересно. С большим удовольствием я бы стала преподавать его сама.
На гимнастике было очень оживлённо и весело: девочки делали различные движения, потом подтягивались на руках, а, в заключение, играли в две игры с мячом. Очень я, всё-таки рада, что у меня введена гимнастика, так как ученицам все эти упражнения и игры доставляют большое удовольствие, да, по всей вероятности, приносят и пользу.
Получила бумагу от Бойчевского, в которой он просит меня отобрать подписку от Коротковой, Раткиной и Дьяконовой в том, что они не состоят, и впредь не будут состоять членами какого-нибудь нелегального общества. К чему это – право неизвестно.
После обеда ходила на Покровку: в типографию и к букинисту.
Придя домой, занималась с Нюськой по арифметике, а кроме того учила её смотреть на часы.

29 октября 1910 г. Пятница.
В гимназии за третьим уроком была гимнастика. Как всегда прошла очень оживлённо.
Одно время у меня было скверное настроение благодаря тому, что мама рассказала другим учительницам, как она вытирает меня по утрам холодной водой. Моё самолюбие страдало от этого, так как мне казалось, что учительницы будут меня меньше уважать, если узнают, что дома за мной так ухаживают. Ах, как это мелко!
Услышала я, что продаётся рояль за 60 руб. и мне очень хотелось его купить. Мама и Алкекс. Влад. ходили его глядеть и нашли вполне пригодным.
После уроков я читала I и II классу «Путешествие капельки воды», и, к моей радости, чтение очень удалось, ученицы были заинтересованы и даже не хотели расходиться.

5 ноября 1910 г. Пятница.
Ясный, солнечный день!
За первой переменой кто-то вошёл в парадную дверь. Я не посмотрела даже, кто это, думая, что это кто-нибудь из своих. Е. Конст. выглянула в дверь и, вдруг, прошептала: «Бойчевский». Я вздрогнула, сердце у меня страшно забилось, но я взяла себя в руки и, не показывая никакого смущения, вышла в залу. Бойчевский был уже там и разговаривал с ученицами. Я поздоровалась с ним и провела его в учительскую. Тут мы 10 мин посидели с ним, и он предлагал мне различные вопросы насчёт моего учебного заведения. Я старалась отвечать ему как можно определённее и точнее, и в разговорах перемена прошла незаметно.
После звонка я проводила Бойчевского во II класс на арифметику, а сама пошла давать немецкий урок в I класс. Я всё время прислушивалась и страшно волновалась, так как была уверена, что Короткова не сумеет повести урок как следует. Мои первоклассницы писали письменную работу, а я ходила из угла в угол, и мысли мои всё время были во II классе. Что-то там делается?
Когда до звонка оставалось минут 10-15, дверь внезапно отворилась, и вошёл Бойчевский. Я не особенно смутилась, по крайней мере, не показала виду, что стесняюсь и продолжала урок. Я задавала ученицам различные вопросы из пройденного, заставила их почитать, а больше ничего не успела сделать, так как раздался звонок.
Придя в учительскую, Бойчевский, к моему большому удовольствию, сказал мне, что по его мнению, немецкий язык я преподаю именно так, как нужно. Ему очень понравились мои вопросы, которым я старалась придать самые разнообразные формы. Мне это было, конечно, очень приятно, и у меня сейчас же создалось хорошее настроение.
За переменой Бойчевский рассматривал каталог ученической библиотеки и посоветовал мне выписать журнал «Библиотека народной школы».
Третий урок был гимнастика. Я сидела с Бойчевским в зале почти весь урок. Мама играла на рояле, а ученицы делали гимнастику под музыку. Гимнастика произвела на Бойчевского, по-видимому, хорошее впечатление.
Был он ещё на чистописании в приготовительном классе и сделал там некоторые замечания: по его мнению, Дьяконова обращает мало внимания на посадку учениц и на держание пера. Это меня немножко было смутило, но скоро неприятное впечатление изгладилось, так как Бойчевский, в конце концов, сказал мне, что, в общем, моё учебное заведение произвело на него хорошее впечатление, и, что я могу всегда рассчитывать на его поддержку. Ах, как я была рада!!
После гимнастики Бойчевский посидел ещё в учительской, а потом ушёл. На прощание я пригласила его к себе на ученический вечер 6-го декабря, и он обещался прийти, если будет свободен. В конце концов, мне было даже жаль, когда он ушёл. Его посещение оставило самое приятное впечатление. Весь день я находилась в каком-то возбуждённом настроении, так как первая ревизия в моём учебном заведении для меня, конечно, большое событие.

7 ноября 1910 г. Воскресенье.
В 6 часов 40 минут утра скончался великий писатель земли русской, Лев Толстой.

______________________________

«Частные женские учебные заведения оставались совершенно без финансовой поддержки властей. Так, в ответе попечителя Московского учебного округа на просьбу о частичном финансировании частной женской прогимназии Аллендорф говорилось, что «учебно-окружное начальство лишено возможности удовлетворить ходатайство о назначении прогимназии пособия, так как отпускаемая министерством сумма на пособия женским гимназиям и прогимназиям недостаточна даже для удовлетворения самых неотложных нужд министерских женских гимназий». В результате директриса, не преследовавшая «никаких материальных личных выгод», в течение четырех лет на содержание и оборудование гимназии она истратила своих личных средств 8600 рублей.

Нежелание бесконечно повышать плату за обучение вынуждало педагогов обращаться за помощью в местные органы власти, которые удовлетворяли далеко не все просьбы. Упомянутой выше гимназии Аллендорф повезло больше. В 1912/13 учебном году она получила от Дворянского собрания субсидию в 1000 руб., от Нижегородского губернского земства — 300 руб. и от городской думы две стипендии по 100 руб. На эти деньги гимназия обзавелась собственной библиотекой, наглядными пособиями и классной мебелью».

Е.А. Слепенкова. Из истории женского среднего образования в России

5 января 1911 г. Среда.
Вот наступил и Новый 1911 год. Что-то он принесёт? Дай Бог, что бы этот год научил бы меня с большей любовью относиться к своему делу, быть довольной своей судьбой и трудиться на пользу другим. Дай Бог мне видеть всех своих близких в этом году здоровыми, довольными и счастливыми!
Новый год начался для меня не особенно-то весело: 1-го января в институте была устроена вечеринка, в которой принимали участие все институтские педагоги. Посторонних совсем не было, и поэтому было довольно скучно. Правда. После ужина устроили танцы, но было далеко не так оживлённо, как два года тому назад.
Муфтиев явно начал ухаживать за Зиной и на это смотреть мне страшно тяжело. Лену мне жаль, которая, конечно, должна страдать из-за этого, да кроме того, невольно начинаешь сомневаться в Муфтиеве: что же это за человек, который меняет свои увлечения так быстро. Два года он был увлечён Леной, но в этом увлечении, как мне, по крайней мере, казалось, не было ничего дурного: он глубоко уважал Лену, дорожил её мнением и ни разу, ни одним словом, ни одним жестом не дал Лене повода думать, что его отношение к ней может быть обидным для её мужа. Теперь же он реально переменился: Зиной он очень увлечён, но при этом он с ней груб, позволяет себе делать различные замечания по поводу её туалета, то и дело трогает её, поворачивает во все стороны, что бы лучше рассмотреть её шляпу или кофточку и т. д. и т. д. Прежней его деликатности и нежности в нём не осталось и следа – одним словом, он стал вдруг совсем другим человеком. Никак я не могу разобраться в том, отчего всё это произошло. Такой ли он человек, который беспрестанно меняет свои увлечения, ищет чувственных наслаждений и, поняв, что Лена ему ничего в этом случае дать не может, нашёл себе более подходящую для этих целей особу.
Ах, как можно ошибиться в человеке! А, я то считала его просто идеалом, замечательно благородным, чистым, искренним.
Маленькая надежда у меня в глубине души всё-таки живёт, что, может быть, это только временное заблуждение, желание потопить свою тоску, на которую он в последнее время очень часто жалуется, в чаду таких удовольствий, как катание на тройках, вечера и ужины с такой женщиной, которая позволяет ему переходить всякие границы и окончательно забываться. Может быть, он, в конце концов, увидит всю пошлость такого времяпровождения и опять сделается таким, как он был раньше. Но, после всего того, что было, я, вряд ли, буду в состоянии уважать его так, как прежде. Это уже никогда не вернётся.
К Лене он стал относиться в последнее время с каким-то раздражением, и это, по-моему, тоже неблагородно: неблагородно показывать, что теперь я тобой уже больше совсем не интересуюсь. Может быть, я преувеличиваю, но иногда мне положительно кажется, что он именно это хочет подчеркнуть.

14 января 1911 г. Среда.
Вот уже опять начались занятия, давно всё вошло в свою колею и, кажется. Что Рождество было когда-то давным-давно. Очень мне грустно, что от праздников у меня остались какие-то тяжёлые воспоминания, особенно от вечера в институте. Что-то будет теперь?! Только бы Лене не пришлось страдать!!
Занятия мои в гимназии идут своим чередом. Много хлопот, много волнений и много страданий благодаря тому, что мне всё кажется, за своё ли дело я взялась, сумею ли я принести пользу вверенным мне детям и научить их чему-нибудь хорошему. Беда ещё в том, что, по большей части, дело моё меня тяготит, и я исполняю его не всегда хорошо.

26 января 1911 г. Среда.
Холод, начавшийся в самом начале января, всё ещё продолжается. Сегодня -18 и при этом сильный ветер.
В гимназии, слава богу, не холодно и девочки не жалуются. Первые два урока была свободна: за первым поправляла тетради и писала программы, а за вторым была в I классе на арифметике. Урок Марьи Антоновны Коротковой мне, как всегда, не особенно понравился: по-моему, она крайне неясно выражается и не добивается, что бы ученицы её вполне поняли.
За большой переменой мы все вместе пили чай, причём с нами был и батюшка, который внёс большое оживление в нашу компанию.
3-й и 4-й уроки я давала в I и во II классе и скажу, что мои собственные уроки мне тоже почти никогда не удовлетворяют. Мне кажется, что ученицы мои очень мало знают: они плохо читают, очень не твёрдо, до сих пор, усвоили то, что им нужно знать по грамматике, и мало понимают. Одним словом, мне временами кажется, что я не в состоянии принести им много пользы.
В среду на Масленицу мы с мамой уехали в Москву и очень хорошо провели там время. Два раза я была в театре: в Незлобинском театре* видела «Орлёнка», а в Художественном «Три сестры».
На первой неделе поста мы вернулись домой.

*Частный Театр К. Н. Незлобина (Москва, Театральная площадь, 2/7). Театр создан в 1909 году в Москве антрепренером, режиссером и актером Константином Николаевичем Незлобиным.

23 мая 1911 года. Понедельник.
Опять хочу аккуратно вести дневник, так как свободного времени у меня теперь масса.
Вот мы и на даче! Иногда мне просто не верится, что я дожила до того счастливого времени, о котором я так часто мечтала зимой, когда я могу на свободе наслаждаться природой, читать и заниматься всем тем, что мне доставляет удовольствие.
Ещё неделю тому назад у меня были приёмные экзамены, масса дел была ещё впереди, и многое меня беспокоило и заботило – теперь же я свободна и могу распоряжаться своим временем, как мне вздумается.
После обеда я пошла на «Архангельскую дорожку», что бы почитать там «Кругом света»*. Очень интересует меня чтение книг по географии, и я с большим удовольствием думаю о том, как я буду преподавать этот предмет.

*Наверное, «Вокруг света»

26 мая 1911 г. Четверг.
Всю ночь шёл дождь и с утра пасмурно и ветрено, но не холодно +14.
Утром, когда мы сидели на крыльце, к нам, совершенно неожиданно, подошёл Ликин, учитель рисования из Кадетского корпуса, и представился нам, как знакомый Василия Васильевича. Оказывается, он с семьёй тоже будет жить тут в Чеченино.
Сейчас в Хижинском доме граммофон играет разные танцы, и эти звуки доставляют мне удовольствие.
После чая выглянуло ненадолго солнышко, и мы поспешили этим воспользоваться: прошлись до «Кабацкой горы» и назад. Вернувшись, застали у нас, совершенно неожиданно, Шамониных – мать и дочь. Приехали они снимать дачу и сняли у Карякиных. Лёля Шамонина пока жить здесь не будет: она уезжает к родным, и я. по правде сказать, ничего против этого не имею. У нас с ней всё-таки мало общего, а поддерживать более или менее близкие отношения пришлось бы обязательно. Я водила её на «Баринову гору» и, вообще, показывала местности.
Вечером, совершенно неожиданно приехал Вас. Вас.

27 мая 1911 г. Пятница.
Опять пасмурная, неприветливая погода.
Целый день сидела дома, только перед чаем сходила в баню. Настроение весь день было скверное: беспокоят меня дети. Нюська целый день бегает с девчонками и очень грубит – вообще, нужно сказать, что она девочка очень избалованная, в чём мы, конечно, сами виноваты. Задатки у неё хорошие, но в её воспитании необходимо теперь постоянно указывать ей, что нельзя. Что бы всё делалось только так, как она хочет. Она должна научиться жертвовать своими прихотями ради удовольствия других людей. Между Леной и мамой произошёл по этому поводу не совсем приятный разговор: мама находит, что Нюське вредно быть так много в обществе девочек. Лена обиделась и неприятное впечатление осталось на весь день.

1 июня 1911 г. Вторник.
Ясно, но тепла всё нет и нет.
Утром я в первый раз, после долгого перерыва, занималась с Нюсей, как всегда, с удовольствием. Мне очень хочется, что бы Нюся поменьше оставалась в обществе деревенских девчонок, которые не особенно хорошо на неё влияют, но всё время быть с нами ей скучно и поэтому приходится мириться с этим.

3 июня 1911 г. Пятница.
Ясный, жаркий и очень ветреный день. Как приятно. Что наконец наступила настоящая летняя жара!
В 3 часа мы с мамой отправились на пристань и сейчас же попали на пароход «Фельдмаршал Суворов»*. Там мы достали каюту, мама легла отдохнуть, а я сидела на палубе, наслаждаясь прекрасной погодой, и любовалась бурной Волгой.
В 8 часов мы приехали в Нижний, и сейчас же зашли к Эре, что бы проститься с ним, перед его отъездом в Крым

*Один из самых больших и быстрых пассажирских пароходов на Волге – «Фельдмаршал Суворов» — построенный в 1882 году. Мог взять к себе на борт тысячу сто тридцать восемь пассажиров. В 1926 году был списан и разобран на металлолом.

4 июня 1911 г. Суббота.
Очень жаркий день, но при этом страшно сильный ветер, который поднимает облака пыли.
Утром мы пошли с мамой к Розонову и выпили там шоколаду, а затем отправились по своим делам.
Я пошла прямо в гимназию, но не нашла там столяра и должна была разыскивать Графова. Этого последнего я нашла в Ремесленном училище и заказала ему ещё 10 парт. К сожалению мне удалось увидеть тех парт, которые мне переделывают из старых институтских, так как столяр ушёл и унёс ключ от сарая, а дожидаться его было некогда.
К 2-м часам дела были закончены и мы отправились на Самолётскую пристань.

7 июня 1911 г. Вторник.
Скверная погода: пасмурно, то и дело идёт дождь, ветер и +12.
Почти весь день сидела дома.
Нюся вряд ли сойдётся с Соней Шамониной. Это довольно задорная, бойкая девочка, которая привыкла к обществу мальчиков и как следует играть не умеет. Очень жаль, так как я надеялась, что это будет хорошая подруга для Нюси.

18 июня 1911 г. Суббота.
+20, но при этом ветерок.
Перед обедом получила телеграмму от тёти, что она к нам не приедет, а просит нас провести с ней в Нижнем воскресенье. Мы сейчас же собрались и в з часа на почтовом «Каменском»* отправились.

*Товарищество пароходства и транспортирования грузов «Ф. и Г. Братья Каменские».

20 июня 1911 г. Понедельник.
В 2 часа мы уехали на «Самолётовском» пароходе. Ехать было хорошо, только жарко. Уже перед самыми Работками, когда мы сошли вниз, надвинулась страшная туча и скрыла от наших взоров и Работки и Чеченино. Волга сделалась совершенно чёрной, как чернила, налетел страшный вихрь, и пароход наш начало клонить на один бок. Среди пассажиров началась паника: некоторые плакали, дети кричали, с одной барышней чуть не сделалось дурно. Ветер срывал гребни волн, и кругом вода крутилась, как в водоворотах. Наверху на палубе летали со страшным шумом столы и скамейки. Кругом ничего не было видно, и минуты были очень страшные. Пароход наш спустил якоря и остановился. Наконец. Буря несколько утихла, и пароход пристал к пристани. Дождь и гроза всё ещё продолжались и мы должны были ещё переждать некоторое время. Наконец к 6-и мы благополучно добрались домой. На улице у Архангельских ураган снёс крыши с обоих террас, у Е. И. Семаго снесена крыша с дома, поломаны деревья.

21 июня 1911 г. Вторник.
Жара!
Читаю я теперь «Memoiren eines Sozialstin»*. Сначала мне не нравилось, потому что я как-то не могла разобраться ни в самой героине, ни в других деятелях социал-демократической партии, которые там выводятся. Кроме того, мне многое было прямо непонятно, так как я очень знакома с целями социал-демократов. Теперь я понемногу разбираюсь и книга начинает мне нравиться.

*«Мемуары одной социалистки» — Лили Браун (1865-1916). Написала ряд работ по женскому вопросу, в том числе книгу «Женский вопрос и социал-демократия», двухтомную автобиографию «Мемуары одной социалистки» и роман «В тени титанов».

1 июля 1911 г. Пятница.
Скверная погода. Пасмурно и то и дело идёт дождь.
Утром занималась с Нюсей, а затем писала письма. После обеда играла в «пуф» с Валей и ходила с Леной и детьми в Работки, что бы купить Нюсе калоши.
Я кончила читать «Memoiren eines Sozialstin». Эта книга мне совсем не понравилась: 600 страниц и вечное описание собраний социал-демократической партии – это довольно скучно. Личные переживания героини как-то только намекаются и остаются в тумане. Кроме того, мне несимпатичны её взгляды на религию, брак и так далее.

19 июля 1911 г. Вторник.
С утра ясно, но два раза надвигались тучи, и разражалась гроза.
К «Волжскому» дети и я поехали на пристань и встретили дядю. Весь день прошёл в разговорах и рассказах. Дядя привёз детям конфекты, а мне итальянскую брошку, футлярчик с зеркальцем и ногтечистками, блок-нот и биографию Шиллера, очень хорошо изданную.

21 июля 1911 г. Четверг.
Ясно и не жарко.
Беспокоит меня теперь Васютка: он за лето как-то огрубел, часто капризничает и, вообще, выказывает самые неприятные стороны своего характера. Дай Бог, что бы он опять стал милым и добрым мальчиком, как зимой.

22 июля 1911 г. Пятница.
Ясно и даже жарко +20.
Вас. Вас. привёз Нюське книгу для чтения Сатарова*, очень для неё подходящую, и теперь наше чтение идёт несравненно лучше.
До обеда мы ходили с дядей в рощицу, где очень хорошо было сидеть в тени. После обеда я читала методику географии Руднева**.
За чаем я получила письмо с извещением, что одна дама хочет меня видеть и телеграмму от Байкова, который просит выслать в Красноярск табель его дочери. Таким образом, мне нужно будет съездить в город, и я решила сделать это в понедельник.

*Сатаров В. Н. Родные посевы: Первая после букваря книга для классного чтения в начальных училищах. — М.. 1904.
**Краткое руководство по методике географии / Я. Руднев. СПб., 1909.

25 июля 1911 г. Понедельник.
Ясный, тёплый день!
Встала в 5 часов и отправилась на пристань. Пароход пришёл в 6 ½, так. Что ждать на пристани пришлось не долго. На пароходе пила чай с Архангельскими и разговаривала с ними.
В городе я ненадолго заглянула в нашу квартиру и отправилась в гимназию. Там я написала свидетельство Байковой, а затем дождалась той дамы, которая во что бы то ни стало желала меня видеть. Это некто Вишнякова. Она хочет определить свою дочь в приготовительный класс и просила у меня программу.
Совершенно неожиданно навестила меня Чистовская, и я была очень рада её видеть.
В 4 часа на «Руси»* отправилась в обратный путь.

*Из пассажирского расписания 1911 г. «Пассажирские пароходы общества «Русь» двухэтажные американского типа с электрическим освещением и паровым отоплением. К услугам пассажиров на всех пароходах имеются аптеки, библиотеки, газеты, пианино и семейные каюты, буфеты с первоклассными кухнями, ванны и, по желанию, постельное белье. Пассажирские билеты продаются, а клади принимаются на всех пристанях и пароходах общества «Русь», а также на станциях железной дороги в Нижнем Новгороде и Рыбинске. Багаж пассажиров, купивших билеты на станциях железной дороги, на пароходы общества доставляется бесплатно. Билеты продаются и клади принимаются также в С.-ПБ, Москве, Баку, Ростове-на-Дону и Уральске»

27 июля 1911 г. Среда.
Ясный, тёплый день!
На нашей улице около 11 часов произошёл довольно сильный переполох: у Шамониных загорелась крыша от чересчур накалившейся трубы. Сейчас же сбежался народ и пожар был потушен в самом начале. Наши ребята очень перепугались, так что стоило больших трудов их успокоить. Когда всё кончилось, мы с дядей занялись составлением сметы на будущий учебный год и пересмотром доходов и расходов. Прошлого года. Дядя нашёл, что дело обстоит вовсе не так плохо, и обещал во всём свою поддержку.

31 июля 1911 г. Воскресенье.
После обеда, распростившись со всеми, мы с мамой поехали на пристань. Ждать пришлось недолго: в 4 часа пришёл Любимовский пароход «Волга» и мы тронулись в путь. С нами плыл П. А. Демидов*. Он несколько раз присаживался к нам и занимал нас разговорами. Около 8 часов мы были в городе.

*«Демидов Павел Аркадьевич (1858-1927). Из дворян Васильского уезда Нижегородской губернии. Окончил юридический факультет Петербургского университета. Начал службу мировым судьей в родном уезде, потом — земским начальником. С 1908 г. — член губернской земской управы, с 1911 г. ее председатель. С 1908 г. по 1912 год редактировал «Нижегородскую земскую газету», ставшую рупором его просветительских взглядов. Забота о народном просвещении привела П.А. Демидова с 1911 г. в состав губернского училищного совета. За активную общественную деятельность в 1914 г. удостоился высокого гражданского чина действительного статского советника, равного воинскому званию генерал-майора. Во время февральской революции 2 марта 1917 г. был назначен комиссаром Временного правительства по Нижегородской губернии. Состоял в кадетской партии, поддержавшей Корниловский мятеж в августе 1917 года».
История города Горького. Горький, 1971. Доктор исторических наук, профессор А.В. Седов

1 августа 1911 г. Понедельник.
Утром отправилась в гимназию и начала там всё приводить в порядок и устраиваться. Учительскую опять перевели в маленькую комнату, из комнат Алекс. Влад. сделала два класса и вышло очень хорошо – гораздо лучше, чем в прошлом.
За день поступили три заявления. Таким образом, начало уже сделано.
После обеда мы с мамой съездили на ярмарку, где мне мама купила очень красивую вязаную кофточку. Купили кое-что детям и конфект. И поехали домой.

3 августа 1911 г. Среда.
Мама уехала.
Опять до 2-х часов была в гимназии. Посетителей много, но не с прошениями. Приходила Савельева предлагать свои услуги, как преподавательница арифметики. Приходил Павлов, Ильинский, заходили Раткина с Нат. Ник.
Весь день была совсем больна, видимо, у меня был жар. Вечером приняла подсолнечную настойку с микстурой евкалипта, и вскоре почувствовала себя лучше.

8 августа 1911 г. Понедельник.
С утра в гимназии.
Приходили Миронычева и Призант, и принесли прошения. Была ещё одна дама, желающая поместить свою дочь в старшее отделение приготовительного класса..
В 3 часа я пообедала, затем заходила в типографию, на почту, к портнихе. Потом переоделась и зашла за Ант. Петр., что бы вместе ехать в театр.
Пение Плевицкой мне очень понравилось, я всё время слушала с удовольствием, но всё-таки, в первый раз её пение произвело на меня более сильное впечатление.

12 августа 1911 г. Пятница.
Праздник «белого цветка»*. Утром я видела процессию, состоящую из разукрашенных автомобилей, экипажей, пеших продавцов и продавщиц**, которая двигалась по Покровке на ярмарку. Весь день на улице было большое оживление и, кажется. Не было ни одного прохожего без ромашки в петлице.
До 2-х часов я сидела в гимназии, но, к сожалению, новых прошений не было.
После двух отправилась в банк и получила там от Саши*** 600 руб.

*Идея проведения праздника принадлежит Европейской Лиге борьбы с чахоткой при Международном обществе Красный Крест. Чтобы справиться с эпидемией туберкулеза, на улицах городов за благотворительные пожертвования раздавали листовки о профилактике заболевания и букеты цветов, во многих местах были организованы пункты по сдаче анализов, читались бесплатные лекции.
**Прейскуранта на букеты не было — каждый давал, сколько может, и за копейку, и за рубль полагался одинаковый букет. Жертвователям, дававшим 5 и более рублей, вручали памятный значок. Деньги опускали в жестяную запломбированную коробку.
***Александр Аллендорф