«Naubât» слово арабское, обозначающее — «барабан, в который бьют, что бы вызвать стражу». Правда, выглядели первые набаты не как привычные барабаны. Напоминали, скорее, огромные медные гонги и привозились в Россию из Дамаска. Стоили они дорого, и не каждый князь мог позволить себе подобную роскошь. Оттого небольшие города и сёла предпочитали обычные чугунные колокола. Обходились они дешевле, и звучали не так благородно, зато достаточно громко. А так, как функцию выполняли ту же, то их стали называли набатами. Постепенно, всякое уважающее себя поселение, обзавелось собственным колоколом, который вешался на главной площади и предупреждал о нападении врагов, о пожарах. Били в него зимними вьюжными ночами, что бы помочь добраться заплутавшим путникам. Во время эпидемий, предупреждали об обрушившемся несчастье и советовали обходить стороной.
Тут нельзя не отметить некую особенность русской души. Не было ни одного, кого не подмывало бы, проходя мимо колокола, взять, да и ударить в него. Провинившихся секли тут же на площади. Выставляли у набата караульных – ничего не помогало. Выпьет человек и не выдержит сердце — загудит набат в ночной тиши. А нарушитель, со счастливым лицом, стоит рядом. Улыбается. «Берите меня, люди добрые. Наказывайте, порите. Не утерпел!».
«Набатчину» прекратил царь Иван Васильевич. Отныне, рядом с каждым колоколом стоял стрелец, держащий жестяную кружку. Поёт у тебя душа, будь любезен, опусти денежку в кружку и вдарь. Одна денежка – один удар. А, не заплатишь, то не взыщи – царской казне урон нанёс. За это можно и руки лишиться. С месяц ещё погудели набаты по Руси, да и затихли.
